— Так. Кого еще встретили там, с кем говорили? — С официанткой говорили, с кем еще? — Вам лучше знать. — Я ни с кем больше не говорил, а за Гореловым не следил. Зотов внимательно посмотрел на сидевшего перед ним парня, минуту помолчал, перекладывая на столе карандаши, потом задумчиво произнес: — Ясно. Боитесь договаривать. Может, и о кафе зря сболтнули? И об официантке? Зайчиков молчал. — Да, боитесь, — тем же тоном продолжал Зотов. — А мне-то казалось, что человек вы в этом деле случайный. — Я не боюсь, — сумрачно проговорил Зайчиков. — А звонить зря тоже не хочу. За мной больше вины нет. — Мы тоже зря ничего не делаем, — ответил Зотов. — Вы замешаны в серьезном деле. Думаете, простая спекуляция, вещички с места на место перевозили? Нет, парень. Здесь убийство произошло. Зайчиков побледнел, потом судорожно дернул подбородком, проглотив набежавшую слюну. — Быть этого не может, — прошептал он одеревеневшими губами. — На пушку берете. — Положим, на меня это не похоже, — спокойно возразил Зотов. Зайчиков бессильно охватил голову руками, худые плечи его нервно вздрагивали. Так сидел он несколько мгновений, потом поднял голову и внезапно охрипшим голосом произнес: — Валяйте спрашивайте. Пропал я теперь через Славку. Не думал, что он на такое пойдет, а то бы… Да что теперь говорить! — Смотри, пожалуйста, ведь не ошибся, — сказал Зотов, как бы сам удивляясь своей проницательности. — Ну-с, так кого встретили в кафе? — Горелов за один столик подсаживался к старику какому-то. Он потом сказал, что учителя своего встретил. Только факт, что соврал. — Почему думаете, что соврал? — Учитель… — с горькой усмешкой протянул Зайчиков. — Какого же это учителя папашей называют? А Горелов его так называл, своими ушами слышал. Но о чем говорили — не знаю. Только… — Что только? — Только старикан этот, видать, Славке что-то наказывал и водкой поил. Сначала они вроде спорили, ну, а потом договорились. — Какой из себя этот старик? — Да такой невидный, встречу — не узнаю. Ну, высокий, хлипкий, в кепочке. — Вы правду говорите, Зайчиков? Не вздумайте только нас запутать. — Вас запутаешь. Сам небось знаю — в МУР попал. Наслышан. — То-то же. А мы проверим. Ну, хотя бы у официантки. Как ее зовут, какая она из себя? — Горелов ее Зоей называл. Блондинка. Худая такая, невысокая, красивая. — Так. Значит, знакомая его. А теперь скажите, куда отвезли награбленные вещи? Зайчиков наморщил лоб и через минуту назвал улицу и номер дома. — А квартира какая? — Никакая. К воротам подъехали. Горелов туда сам все вещи занес. Быстро вернулся. Видать, передал кому-то. — А все вещи унес? — Один саквояж оставил. Сначала и его хотел нести, а потом подумал, глазами на ворота зыркнул и припрятал. Все. — Зайчиков тяжело вздохнул. — Больше я, ей-богу, ничего не знаю. — Хорошо, — согласился Зотов. — А теперь расскажите о себе. Допрос продолжался. Вечером того же дня был арестован Горелов, высокий, плечистый парень с наглыми глазами и модной длинноволосой прической. — Вам что, материал для фельетона нужен? — нахально улыбаясь, спросил он у Зотова. — Так поищите его в коктейль-холле на улице Горького, а не хватайте честных людей, да еще студентов. — Сейчас разберемся, — спокойно ответил Зотов, просматривая бумаги. — И разбираться тут нечего! — крикнул Горелов, сверкнув глазами. — Материала не получите. — Вы обвиняетесь, — поднял голову Зотов, — в убийстве Любы Амосовой. — Я такой не знаю, — вызывающе ответил Горелов. — Прекратите издеваться над человеком. — Не знаете? — переспросил Зотов. — Вам нужны очные ставки или достаточно будет почитать допросы свидетелей? Зотов назвал несколько фамилий. Горелов беспокойно заерзал на стуле, потом неожиданно схватился за голову. — Боже, что я говорю! Люба? До меня сразу и не дошло, так далек я был от этой мысли. Моя Люба убита? Этого не может быть. Я так люблю ее. Отпустите меня! — закричал он, вскакивая со стула. — Я сам найду убийц! — Прекратите комедию, Горелов, — властно сказал Зотов, хлопнув тяжелой ладонью по столу. — Будете отвечать на вопросы? — Не буду! — завизжал Горелов, растирая по лицу слезы. — О, я отомщу!.. Я докажу!.. Зотов повернулся к Сергею. — Вызовите конвой. Разговор с ним продолжим завтра. К тому времени одумается. Но Горелов одумался только на третий день. — Ничего не поделаешь — погорел, — со знакомой уже Сергею наглой улыбкой сказал он Зотову. — Валяйте пишите. Только сначала скажите, кто меня заложил? — и яростно скрипнул зубами. — Убью падлу. Зотов в ответ усмехнулся и сурово сказал: — Вас разоблачило много людей, Горелов. Честных людей. Теперь отвечайте на вопросы. За что судились в тысяча девятьсот сорок четвертом году? — Докопались? — злобно процедил сквозь зубы Горелов и с деланной небрежностью добавил: — За карманку. — Так. А теперь, значит, на убийство пошли? Назовите сообщников. — Один дело сделал, один и пойду, — угрюмо ответил Горелов. — Нет. Вы не могли сами решиться. Это вам не карманная кража. Зайчиков говорит, что вы были сильно пьяны. Верно это? — Да! — Вас кто-то напоил, Горелов. Вас кто-то толкнул на это убийство. Горелов молчал. — Вспомните, — продолжал Зотов. — Когда вы садились в машину Зайчикова, вы знали, что Люба Амосова дома? — Я думал, что квартира пустая. — Значит, вы затеяли кражу, а не убийство? — Выходит, что так. — Значит, решение убить Амосову, если она окажется дома, вы приняли позже? Горелов молчал. — Вы боялись уйти из квартиры с пустыми руками. Вы очень боялись, Горелов. Верно я говорю? Горелов тревожно посмотрел на Зотова и, чуть побледнев, спросил: — Вы куда клоните? — Отвечайте на вопрос.