Как только передам тебя следователю, усажу на твое место другого Женю. Или Петю. А про тебя и думать забуду. Я-то забуду, а ты меня не раз потом вспомнишь, да поздно будет! Вот пока ты еще передо мной сидишь — думай головой, кому твоя явка с повинной больше нужна, мне или тебе… Тропинин поднял на сыщика тоскующий взгляд: — Что писать-то? Сердце у Бородина гулко застучало. — Явку с повинной! — внезапно севшим голосом проговорил он. — Как писать-то ее? — А вот сюда садись, за стол… На тебе бумагу и ручку… Так… Готов? Пиши: «Семнадцатого ноября сего года Мы втроем…» В общем, описывай все подробно, с чего начали и чем кончили, а я сейчас вернусь. Миша, ты тут присмотри, — наказал он Андрейчикову и вышел в прохладный коридор. Там прошелся несколько раз из конца в конец, затем вернулся в кабинет, глянул поверх плеча Тропинина на то, что было написано и удивленно спросил: — Ты чего только две фамилии написал? Третью забыл, что ли? Вписывай ее вот тут! — Кого вписывать? — в глазах у Тропинина было непритворное удивление. — А вождя краснокожих! Рыжего-то! — Какого еще вождя? Мы с Димкой вдвоем только были… — А двери-то кто вам открыл? — Так они открыты были! — Ой ли? — Бородин облокотился о стол и заглянул Тропинину в глаза. — Побожиться, что ли? — спросил тот, не отводя глаз. — Пришли, и двери были открыты? — Были! — кивнул Тропинин. — Кто ж их для вас открыл? — Я-то почем знаю! У Димки спросите. — А ты сам у него спрашивал? — Больно мне надо! — Ладно, рассказывай тогда все по порядку, а потом сформулируем и запишем. — Чего рассказывать… Пришел и говорит: «Дело есть…» — Куда пришел? — К нам домой. — Во сколько? — Перед обедом. — И что было дальше? — Ну я спросил, какое, мол, дело. Тыщ, говорит, на восемьсот, а может и на два миллиона. Верняк, мол, и все уже готово, только прийти и забрать. Хозяйка, сказал, далеко, раньше, как послезавтра не приедет. Научил, как соседям, если что спросят, отвечать… — Сказал, как звать хозяйку? — Ну. — А он от кого узнал? Тропинин молча пожал плечами. — Ну ладно, поехали дальше, — махнул рукой Бородин. — Куда с вещами-то направились? — Сперва в соседний дом. — Что унесли? — Не знаю, чего там Димка в сумки понапихал, он их и тащил. А я ковер, но во дворе пришлось бросить… — И после этого ты куда побежал? — В дом на Бебеля. — С пустыми руками? — А как? У меня только ковер и был. — Прибежал в тот дом… — Димка меня в подъезде уже дожидался. Велел домой ехать. — С сумками дожидался? — Не помню. — На другой день опять встретились? — Нет, в тот же день он зашел ко мне. Сказал, что надо перевезти вещи, а то мигом нас заметут. Раз засветились. — Значит на другой день опять в тот же дом, на Бебеля, отправились? Ты в квартиру-то заходил на этот раз? — Ну, заходил… — Это на каком этаже? — На третьем. — На третьем?! — Бородин не сумел скрыть удивления. — Димка, что ли, там теперь живет? — Зачем? Это Пашкина хата. — Как фамилия? — Не знаю. Вообще-то он… Ну, в общем, отбывает срок. — Кто ж вас пустил? — Любка. Сестренка Пашкина. Бородину понадобилось некоторое время, что бы осмыслить услышанное. Удивление уступило место досаде и стыду. Вот уж прокол так прокол! Как это он не подумал о рыжей Любке, когда получил информацию о находке в форточке? Ну, сыщик, еж тебя задери! На блюдечке ведь поднесли! Ай, да девка! Ай, да вождь краснокожих!.. «Ну, ничего, Любушка, скоро опять повидаемся!» — подумал он не без злорадства. 11. Когда они с Андрейчиковым и следователем Ореховым вышли из машины во дворе дома по Бебеля, 128, навстречу им, как по заказу, выпорхнула Люба Пермякова собственной персоной. В лаково поблескивающей курточке с меховыми отворотами, вся такая накрашенная, напомаженная. Конопушек на мордашке как не бывало. Бородин едва узнал ее. — Далеко собралась? — спросил он, радушно поздоровавшись, как и полагается старым знакомым. «Ох, Любка, ты Любка!» — то ли грозил он ей мысленно, то ли жалел, зная наперед, какая судьба ее ждет. То ли в момент встречи нестерпимый стыд ожег его при мысли о том, как ловко провела его эта соплюшка. Любка дернула носом, пронзительно глянула исподлобья на сыщика, но ничего ему не ответила. Хотела пройти мимо, но Бородин приобнял ее за плечи, развернул лицом к двери подъезда и подтолкнул вперед. — Как думаешь, надо нам с тобой поговорить или нет? — спросил он.