Через два часа Глеб уже был в офисе своего агентства. Оставленный в кабинете Кирилл Лялькин сидел за его столом, погруженный в изучение материала по двойному убийству. — Ну, юноша, что интересного расскажете? — входя в кабинет, поинтересовался Кольцов. — Явно заказное убийство, — не отрывая головы от разложенных на столе бумаг, ответил Кирилл. — Подробнее, юноша, подробнее. — Гильзы, найденные на месте преступления, принадлежат армейскому «кольту» сорок пятого калибра. Пули, по мнению следователей, экспансивные — характерные ранения. А на фильтре брошенного киллером окурка обнаружены следы химического препарата, схожего со стимульгеном. И, как говорят менты, «корни этого преступления лежат в области коммерции». Надо пробивать деятельность банка «Рондо». — Вот и отлично. Займись этим делом, мне надо уехать на несколько дней. А вы, юноша, ройте. Вернусь — просеем вместе что нарыл. Глава 8 ПРОСТО ВСТРЕТИЛИСЬ ДВА ОДИНОЧЕСТВА Кто везет, того и погоняют. «Пословица как раз про меня», — подумал полковник Христофоров, направляясь по бетонной платформе к громоздкой змее железнодорожного состава. Действительно, выходило именно так: чем больше он выполнял, чем ответственней было задание, тем чаще их разработку и исполнение вешало большое начальство на его шею. И следующее задание оказывалось значительно сложнее и ответственней. Владимиру иногда казалось, что начальство проводит некий эксперимент на выносливость, пытаясь досконально выяснить, сколько же в таком темпе может продержаться среднестатистический подчиненный. Впрочем, вряд ли его, полковника, старшего оперуполномоченного ФСБ и кавалера нескольких боевых орденов, можно назвать среднестатистическим чекистом. Он был матерым опером, настоящим волкодавом, и если уж хватал кого-то за холку, то это было наверняка. Начальство знало, если он вцепился, то окончательно дожмет и готовую дичь притащит к ногам хозяина. Знало и ценило. «Но всему же есть мера», — продолжал в мыслях ругаться Владимир. Не успел он вернуться из тяжелой командировки в Чечню, составить подробный рапорт обо всем произошедшем, как последовало новое задание, замаскированное под романтическую поездку к морю, где ему выпадала секретная миссия под прикрытием собственной семьи. А за несколько дней до отъезда стало известно об аресте майора Донцова из ГУБОПа. В сущности, подобные вещи госбезопасность мало волновали, другой департамент, внутренние разборки. И вообще, кого чешет чужое горе, вот если бы его ФСБ взяла, тогда другое дело, попавшемуся вломили бы по рогам от всей души так, чтобы всему конкурентному департаменту было неповадно. Знай наших... А тут взяла Донцова собственная безопасность МВД, а начальство на Лубянской площади вдруг забеспокоилось. Христофорова на ковер к САМОМУ, а тот его коньяком с шоколадными конфетами да свежими персиками угощает. «Все это неспроста», — шепнул Владимиру на ухо мудрый многолетний опыт. Но Христофоров не внял ему, не насторожился, подумал, шеф перед заграничной командировкой горит желанием дать последние инструкции. Ага, счас. Выпили по рюмочке ароматного коньяка, закусили сочной сладкой мякотью персика, и, не откладывая в долгий ящик, директор и говорит ему, так, по-дружески: «Не все спокойно в Датском королевстве», после чего и дает полный расклад. «Понимаешь, Владимир Николаевич, во внутренней политической жизни наши аналитики отметили странные и непонятные движения, образно говоря, тектонические подвижки, которые могут привести к землетрясению. Арест майора Донцова —кстати, вы с ним знакомы? — Директор вопросительно посмотрел на Христофорова. — Знакомы, — не стал юлить полковник и добавил: — Проводили несколько совместных расследований. — Очень хорошо, — кивнул шеф. — Так вот нагло сфабрикованный арест этого майора есть, по выражению заядлых театралов, «первый звоночек», означающий, что подвижки активизировались. То есть «землетрясение» уже не за горами. Мы же, как государственная безопасность, стоим на страже политического строя, и никакие «землетрясения» нам не нужны. Понятно? — Само собой, — кивнул Владимир, а директор продолжил: — Официально вступиться за этого майора мы не можем. Такой маневр может спугнуть инициаторов, и они зароются глубоко в ил. Это болезнь только отсрочит, но никак не вылечит. А нам нужно извлечь любой ценой инициаторов на ясное солнышко. Чтобы другим было неповадно. И это понятно? — Понятно, — снова кивнул Христофоров. — Только при чем здесь я? — А как же? — удивился главный чекист страны. — Вы же, Владимир Николаевич, у нас спец по защите конституционных устоев страны. Дважды уже это доказали. Полковник недовольно хмыкнул и проворчал: — Второй раз мы работали по иностранному шпиону. — Да, — согласился директор. — Но это была лишь грань политического заговора. И так как вы в этом деле спец, решено вас, Владимир Николаевич, направить на противодействие инициаторам подвижки. Владимир тяжело вздохнул, коньяка ему больше не наливали, и судьба его уже была заранее предопределена. Поэтому терять больше нечего. — Каким образом, товарищ генерал? — напрямую спросил он директора. — Привлеките для роли нашего «ниндзи» вашего третьего общего приятеля, частного детектива Кольцова. У него достаточно опыта в подобных делах, тем более что закваска наша, гэбэшная. Обеспечьте всем необходимым и, главное, установите над ним контроль, чтобы в активной фазе, когда инициаторы окажутся на поверхности, мы могли бы их упаковать. Это ясно? — Так точно, — ответил Христофоров. — Подготовительные действия нужно форсировать, чтобы в намеченный срок «выехать к морю». — Предыдущее задание не отменялось, даже сроки не оттягивались, просто полковнику следовало подсуетиться. И он подсуетился, в ту же ночь разыскал Кольцова, поставил его перед фактом, даже в помощь обещал Кирилла Лялькина. Несмотря на молодость, старший лейтенант был толковым опером. Кроме того, в его отсутствие мог получить все необходимое от ФСБ, кстати, он-то и являлся контролем, который должен был дать руководству знать, когда начнется активная фаза. Глеб Кольцов, в свою очередь, также проявил активность, уже на следующий день встретился с Христофоровым и ознакомил того с начальной стадией противодействия. План, конечно, был авантюрным, но другой просто не прошел бы. — Нужна подстраховка, — напоследок решил Владимир и уже через час по компьютерной сети отправил сообщение в Санкт-Петербург своему агенту. А еще через час агент прислал ответ, требуя срочной встречи... — У вас двадцать пятое место, — проверив билет полковника, грудным голосом проворковала полноватая проводница в форменном пальто. — За полчаса до Бологого разбудите, пожалуйста, — попросил ее Владимир, проходя в глубь вагона. Его купе оказалось пятым от двери, почти центр вагона. Внутри никого не было, и полковник знал, что до самой его высадки больше никого и не будет, потому что взял билет по особой броне. Последние дни перед «вылетом к морю» оказались совершенно безбашенными. Христофоров вымотался вконец, мечтая о нескольких часах спокойного сна, поэтому ждать отправления поезда не стал. Наскоро раздевшись, завалился спать. Мозг, привыкший работать в любых условиях, даже погружаясь в сладкую дрему, пытался шевелить извилинами. «Конечно, при советской системе было попроще. Жажду революций, заговоров и мятежей, по большому счету, искоренили в двадцатые-тридцатые годы. Да и до самой горбачевщины с заговорщиками также не церемонились. Потому и за компанию с ними мало кто шел. А как только «помощник комбайнера» дал слабину, так и строй, и держава вместе с ним ухнули в тартарары. Первый демократический президент расстрелял Белый дом, занятый оппонентами, потом объявил: «Берите суверенитета столько, сколько переварите». Затем разрешил приватизацию, а тем, кто оказался поблизости, позволил «прихватизировать» больше, чем всем остальным, создавая касту олигархов. И покатилась страна, как раздолбанная телега с горы, через забастовки, голодовки, межэтнические конфликты и наведение конституционного порядка. Тут уж не до заговоров и мятежей, бедному лишь бы выжить, а богатых и так все устраивало (дети учатся за рубежом, недвижимость также за рубежом, многомиллионные счета там же). Казалось, такая вольница продлится вечно, но нежданно-негаданно сменился президент, который сказал: «Хватит катиться вниз, пора взбираться наверх». А вот на такой поворот дела достаточно нашлось обиженных. Беглые олигархи, получив от заокеанских друзей статус политического беженца, готовы были пойти на союз хоть с самим чертом, лишь бы вернуть прежние богатства. Всевозможные сепаратисты, недомоченные в сортирах, пытались поддерживать угасающий огонь в еще недавно мятежной Чечне. Но самые опасные оставались внутри страны, они не бежали за границу и не прятались в схронах. Они ходили, широко расправив плечи, и были близки ко всем ветвям власти. Они знали, что с них спросят, а потому готовились драться, не считаясь с потерями, тем более что каждый приготовил пути к отступлению. «Ничего, мы — как саперы, найдем и обезвредим», — успел подумать Христофоров, забываясь глубоким сном. Несколько часов долгожданного сна под ритмичный перестук колес пролетели, как одна минута, и вот уже рука проводницы осторожно трясет полковника за плечо. — Товарищ, проснитесь, через полчаса Бологое. Несмотря на позднее время, привокзальный буфет работал в обычном режиме. Народу было немного, возле окна за столиком пристроились трое мужчин и одна женщина, выглядели они чумовато. То ли работяги, не спешившие домой, то ли местная пьянь, обитавшая поблизости от вокзала. Так или иначе, но вся компания упорно набиралась пивом, щедро сдобренным дешевой водкой. Их голоса звучали приглушенно, что, в свою очередь, свидетельствовало о приличной степени подпития. Владимир перевел взгляд на буфетчицу, крупную женщину лет пятидесяти, с рыхлым, густо напудренным лицом. Затянутая белым кружевным передником, важно восседая возле пузатого трехведерного самовара, она строгим взглядом следила за посетителями, готовая в любую секунду обложить любого зарвавшегося пьянчугу. Полковник взглянул в глубь зала и наконец увидел того, для встречи с которым прибыл. Высокий молодой мужчина в наброшенной плащ-накидке вяло ковырял алюминиевой вилкой неестественно бледные сосиски, для художественного колорита политые кетчупом и присыпанные горстью консервированного горошка. Подойдя к прилавку, Христофоров поздоровался с громоподобной продавщицей и сделал заказ: — Мне стакан сладкого чаю с лимоном и вон ту ромовую бабу. — Через несколько минут, обжигая руку пластиковым стаканчиком, с «бабой» на таком же пластиковом блюдце, он подошел к мужчине в дождевике. — У вас свободно? — спросил полковник, поставив горячий чай на крышку стола. — Как видите, — ответил мужчина, продолжая кромсать сосиски. Встав поудобней, Христофоров сделал несколько глотков обжигающего чая. Опустив стаканчик, он окинул рассеянным взглядом зал буфета и, убедившись, что за ними никто не наблюдает, тихо спросил: — Что случилось? — Владимир Николаевич, я не могу выполнить вашу просьбу, — скороговоркой забормотал молодой человек. — Минуту. — Полковник резко оборвал словесный поток. — Во-первых, я не просил, а приказал и выслал подробные инструкции по исполнению акции. — Я не могу это сделать, — почти простонал его собеседник. — Можешь, — так же резко произнес чекист. — Или, может, напомнить о подписи молодого лейтенанта на документе о тайном сотрудничестве с госбезопасностью? Правда, лейтенант уже дослужился до майора, но его подпись «о сотрудничестве» своей силы не утратила, а, как я думаю, даже наоборот. — Ваш Донцов помещен в спецблок, и на его счет получены конкретные инструкции. Главное, в случае, если с ним кто-то захочет связаться, срочно сообщить откомандированным службистам из внутренней безопасности. — А ты и сообщишь, только немного погодя. Когда все будет закончено. — Я не могу, — с яростью вонзив в сосиску вилку, сжал зубы майор. — После ЧП в Бутырке у меня будет уже второй залет. Выгонят со службы... жена... двое детей. — Нюни подбери, — посоветовал чекист. — Если ты снова забыл, то я напомню. После группового побега из Бутырки ты один отделался испугом. Из Москвы перевели в Питер, сразу же получил трехкомнатную квартиру, повышение в звании и должности. — Это только благодаря тому, что в день побега я был в отпуске. — В глазах молодого майора все еще светилась надежда убедить чекиста. — Это потому, дурачок, — Христофоров плотоядно оскалился, — что перед акцией я тебя вывел из-под удара. В случае чего снова выведу. Ну а если решишь переметнуться... Тогда самые отчаянные жиганы с тобой в долю не захотят идти. Понял? — Понял, — кивнул молодой человек. — Я выполню все, как надо. — Отлично. — Разрешите идти? Через десять минут моя электричка. — Иди, — кивнул полковник, напоследок добавив: — И помни главное — за тобой стоит все еще могучая и грозная машина государственной безопасности. А мы своих в обиду не даем. Накинув на голову капюшон дождевика, он поднял с пола неказистый рюкзак и вышел из буфета. Христофоров не спеша допил уже остывший чай. По истечении десяти минут взял пластиковое блюдце с нетронутой ромовой бабой и подошел к бомжеватому дедку, который тоскливо поглядывал на посетителей буфета в ожидании недоеденного куска. — Возьми, отец, — протянув старику нетронутую сдобу, полковник быстрым шагом пошел к выходу. Выйдя из здания, он увидел хвост удаляющейся электрички. Оказавшись на перроне, Владимир достал сигарету. Внезапно возле него, как из-под земли, выросли двое молодых людей неброской наружности. Один из них щелкнул зажигалкой, при этом, почти не размыкая губ, произнес: — Ушел чисто, хвоста не было. Двух офицеров наружного наблюдения Владимир захватил специально. Они ехали вместе с ним, только в разных вагонах. Необходимо было убедиться, что агента не вычислили. Не вычислили, просто агент поддался приступу малодушия, в оперативной практике такое случается.