Когда дверь бесшумно прикрылась, Илья Владимирович с облегчением перевел дух. Гость дал ему ясно понять, что он не чета бывшему генералу. Но пренебрежительное отношение к своей особе Коровин пропустил, анализируя поведение «многоуважаемого» Владимира Петровича, пришел к выводу, что тот был не в духе. «Скорее всего, не все у них идет гладко, а даже наоборот. Вот и собирают силы в один кулак. Н-да, в такой ситуации лучше не брыкаться, а то напомнят классика соцреализма «Кто не с нами, тот против нас». Как говорил старшина роты в училище, «половой акт со львом не только не приятен, но и опасен». И это в самую точку». — Илья Владимирович, горячее подавать? — В кабинет заглянул старший официант. — Подавай, — разрешил Коровин. — А я пока сделаю пару звонков. Достав трубку мобильного телефона, первым набрал номер банкира Циммермана. Глава 2 ПОСЛЕДНЕЕ ПРОЩАЙ Хоронили Гогу Фартового по нынешней воровской моде на Ваганьковском кладбище среди питомцев русской и мировой славы. О смерти одного из авторитетнейших воров в законе Глеб узнал буквально за несколько часов до похорон. Он возвращался от Ларисы, когда раздался звонок мобильного телефона. — Слушаю, — мгновенно ответил сыщик. — Привет, Глеб. Это Костя, — представился звонивший. Кольцов сразу узнал своего давнишнего приятеля Константина Иванова, с которым когда-то учился в Московской высшей школе КГБ, после они несколько раз встречались на курсах переподготовки, на войне в Афганистане (Глеб воевал в отряде «Каскад», а Костя служил в «Альфе»), После развала Советского Союза их дороги разошлись, и встретились они лишь несколько лет назад. Иванов тоже оставил службу в антитеррах и занимался частным предпринимательством, руководил спортивным комплексом «Багратион», где, кроме спортзалов, бассейна, тактического поля для игры в пейнтбол, находилась и школа телохранителей, в которой готовили «личную гвардию» для крупных концернов. Такой бизнес не мог быть абсолютно чистым, у Кости оказались обширные связи среди верхушки криминалитета. Теперь воры в законе не прятались по блатхатам и «малинам», а проживали в особняках, и разъезжали на «шестисотых» «Мерседесах» (некоторые по приколу устанавливали на своих машинах мигалки), и являлись хозяевами этих самых концернов. Однажды благодаря этим знакомствам Иванов весьма ощутимо помог Кольцову вывернуться из смертельно опасного силка. С тех пор оба бывших чекиста поддерживали связь и даже находили время встречаться несколько раз в месяц, попариться в бане, пропустить пару бутылочек пива, в общем расслабиться. — Что случилось? — Кольцов седьмым чувством сыщика уловил напряжение в голосе товарища. — Я долго не мог до тебя дозвониться, — начал издалека Костя, но Глеб нетерпеливо его перебил. — Что случилось? — Гогу замочили, сегодня похороны. Ты будешь? — Обязательно, — не задумываясь, ответил сыщик. Гога Фартовый, законник, именуемый в миру, как Гедеван Натанович Джаджа, при жизни был главой крупнейшей Московской финансово-промышленной группы. Именно Гога с подачи Кости Иванова встретился с загнанным сыщиком и популярно объяснил тому расклад сил против него. Та информация дорого стоила, Глеб смог в очередной раз вывернуться и остаться в живых и на плаву в опасном мире российского бизнеса. Поэтому после того случая им приходилось еще несколько раз встретиться, оказывая друг другу различные услуги. «Теперь будет меняться и баланс сил на темной стороне московской жизни», — удрученно размышлял сыщик, еще не понимая, что за этой смертью последует, но точно будучи уверен, что просто так подобные убийства не проходят. — Куда за тобой заехать? — поинтересовался Иванов. — В офис или домой? — Не надо за мной заезжать, я сам через час буду в «Багратионе», — ответил Глеб. — Я сейчас вроде как на нелегальном положении. — Опять? — изумился Костя. — Ну, вроде того. — Хорошо, Глеб, жду тебя в офисе. — В трубке раздались короткие гудки. Идти в белой рубашке на похороны было как-то не с руки, поэтому сыщику снова пришлось раскошелиться. В ближайшем бутике он приобрел рубашку темно-стального цвета, сочтя такую расцветку как нельзя более подходящей к траурной обстановке. В цветочном магазине он остановил свой выбор на дюжине больших алых роз, молоденькая продавщица с певучим южноукраинским выговором по просьбе покупателя вместо прозрачного целлофана перетянула букет черной лентой с золотистой окаемкой. В назначенное время Глеб вошел в кабинет Иванова. Там ничего не изменилось, полуспартанский интерьер и большая фотография бойцов «Альфы» после штурма Сухумского следственного изолятора в девяностом году. Сам хозяин кабинета сидел за письменным столом, облаченный в черный строгий костюм, шелковую рубашку и такого же черного цвета кожаный галстук. Глаза прикрывали солнцезащитные очки. «Не хватает только жевательной резинки», — подумал Глеб. Обменялись рукопожатиями. Костя предложил: — Что-нибудь выпьешь? — Не до того, — отмахнулся гость. — Хорошо, поехали. Во внутреннем дворике их ждал черный «Линкольн», возле которого неторопливо прогуливался водитель, тоже весь в черном: униформа, фуражка и солнцезащитные очки. Увидев появившегося во дворе начальника, поспешил навстречу. — Букет в багажник к венку, — коротко распорядился Константин. Водитель выполнил распоряжение и уселся за руль. — Как это произошло? — спросил Кольцов, как только автомобиль тронулся с места. — А черт его знает, — пожал плечами Иванов. — Гедеван был у своей пассии, вышел от нее и схлопотал маслину в глаз. И все, аллее капут. — Как же так? — недоуменно вытаращился на него детектив. — Что, охраны при нем не было? — Ага, — огрызнулся Костя, — целая свора балбесов. И, главное, все прошли подготовку у нас. Гедеван Натанович нанимал только самых лучших, лично проверял их годность. Вот и допроверялся, мать их так! — Костя сокрушенно мотнул головой. — Одним словом, балбесы все время работали по одной и той же схеме. Клиент выходит, они начинают пасти периметр, не появится ли супостат на танке, а супостат не на танке издалека, а из засады. Пиф-паф — и в дамках. Эти идиоты опомнились, только когда услышали звук упавшего тела. — Почему ты решил, что стреляли с близкого расстояния? — поинтересовался Кольцов, его, как сыщика, интересовали все подробности преступления. — Да потому, что пулю Гоге всадили мелкашечную, калибра 5,45 миллиметра. — Надеюсь, не автоматную? — Вот именно, не автоматную, — еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос, выдавил из себя Константин. — Пуля была пистолетная, то есть «ПСМ», оружия для генеральского суицида. — Не стоит так пренебрежительно отзываться о малом калибре. Кроме «ПСМ», есть еще оперативно-тактический «Дротик», довольно серьезная вещь, особенно если шмальнуть очередью с близкого расстояния. Как говорится, на себе проверено. С какого расстояния стрелял киллер? Засаду ведь обнаружили? — В том-то и дело, что ни черта не обнаружили. На расстоянии ста метров ни одного подходящего для засады места. Ну, негде стрелку примоститься, открыто все, церберы бы его моментом засекли и сделали дуршлаг. А со ста метров никакой «дротик» не достанет, нужна винтовка, в крайнем случае автомат. И все равно не сходится. — Иванов раздраженно махнул рукой и отвернулся к окну. Глеб с долей непонимания взглянул на гиганта, который не один раз участвовал в боевых операциях, всегда входил в состав штурмовых групп, первыми идущих на шквал огня, а тут вдруг скис... Ответом на такое поведение бывшего альфовца могло быть только одно: Костя сильно переживает за престиж своей фирмы. Телохранители, допустившие устранение своего клиента, в свое время были лучшими выпускниками его школы. — А что там еще не сошлось? — задал очередной вопрос Глеб, будто не замечая состояния товарища. — Ментовские спецы провели баллистическую экспертизу. Конечно, это была всего лишь теория, потому что пуля не могла пролететь такое расстояние, но экспертизу тем не менее сделали. Получилось, что стрелять могли только из подвала соседнего дома, там даже в одном из подвальных окон стекла нет, вернее сказать, лет сто не было. — Ну и? — Глеб напрягся в ожидании услышать то, что поначалу казалось ерундой, но на самом деле вполне могло оказаться разгадкой к этому странному заказному убийству. Предчувствие сыщика на этот раз не оправдалось. — Что ну? — усмехнулся Иванов. — Ничего. Вообще ничего, залежи вековой пыли и никаких следов, кроме крыс голодных. Им там тоже нечего ловить. Впрочем, это было и так ясно, с такого расстояния из пистолета не стреляют. Глеб вспомнил похожий случай из истории криминалистики. — Костя, а ты помнишь, как вальнули брата американского президента Джона Кеннеди, Роберта? Иванов повернулся к сыщику, на мгновение задумался, после чего выдал: — Того, кто его замочил, кажется, звали Сирхан Сирхан. — Да, — кивнул сыщик. — Позже следствие установило, что Сирхан был всего лишь подставой, отвлекающей на себя внимание, а валил министра юстиции личный телохранитель. Как тебе такая версия? — Неплохо, — механически кивнул Константин, но внезапно отрицательно замотал головой. — Тут есть одна неувязочка. Все телохранители были друг у друга на виду, и одному из них никак не удалось бы выстрелить, чтобы остальные не заметили. А избавиться от пистолета и вовсе невозможно, там каждый квадратный сантиметр в радиусе квартала прошерстили и наши, и менты. Ничего не нашли, будто работал по найму человек-невидимка. — Логично, — согласился с товарищем Глеб, но сдаваться он не собирался. — Один отбойщик не смог бы зажмурить клиента, это точно. А вот если вся бригада была в сговоре... Гедеван вышел из подъезда, а ему в глазик из пистолета на-на, а после засвеченный «ствол» куда-то отвезли, время-то было, вот и весь фокус с человеком-невидимкой. — Как, как ты сказал? — переспросил Костя, от нервного напряжения у него задергался левый глаз. Если кто-то из блатных верхнего эшелона услышит эту версию о телохранителях-киллерах, которые сами же мочат своих клиентов, то ему, как руководителю школы телохранителей, вряд ли долго придется ждать смерти. — Сколько стоит бизнес Гоги Фартового? — холодным тоном произнес Кольцов. — Сорок-пятьдесят миллионов иностранных грязно-зеленых денег. А если взять от этой суммы всего лишь один миллион и дать охране. Сколько же придется на брата? Сто пятьдесят тысяч? — По сто тридцать, — моментально подсчитал Иванов. — Таких денег им за всю свою жизнь не заработать, потому что кто много зарабатывает, тот и много тратит. А тут одним куском сразу сто тридцать тысяч. На, бери и ни в чем себе не отказывай. Тем более что всех вяжут мертвой двойной петлей и деньги, и пролитая кровь. Никто из них даже и не заикнется об этой ликвидации даже перед вратами ада. Эта версия выглядит вполне логичной? — Конечно, — неожиданно рассмеялся Константин. — Только ты, Глебушка, не один такой умный. Служба безопасности концерна их пропустила через мясорубку, где, кроме мордобоя, подвергли воздействию психотропиков и даже пропустили через детектор лжи. И если бы была хоть одна-единственная зацепка, ребят раскололи бы до самой жопы. Но расколоть никого не удалось, пацанов сейчас приводят в чувство на загородной базе отдыха. — Ну, тогда остается только пассия покойного. — А здесь вообще все девственно чисто. Гедеван с девчонкой ничего не имел (в смысле секса), возраст не тот. Просто ею любовался... — Разве это не повод для участия в ликвидации? — удивился сыщик. — Нет, — запротестовал Костя. — Девчонка после смерти Гоги осталась без средств к существованию. Периферийная лимитчица, которую Гога вытащил из какого-то борделя. Да ей на покойного впору было богу молиться, потому что теперь выбор не особо богатый, либо домой, в какой-то Мухосранск, либо обратно на панель. Они снова замолчали, каждый думал о своем. Константин после этого разговора пытался осмыслить будущее своей фирмы, все-таки появился прецедент, и конкуренты вполне могут подтолкнуть пошатнувшегося. Глеба же занимал совершенно другой вопрос, любая подобная загадка была подобна занозе в мозгу. И избавиться от нее можно было только одним способом — разгадать этот ребус. Это, конечно, было неприятно, но, в свою очередь, именно тупиковая ситуация наводила сыщика на определенный вывод. — Если все так, как мы с тобой говорим, Костя, — в очередной раз заговорил Кольцов, — то получается, что Гедевана Натановича Джаджа зачистила «контора», странно, где их интересы могли пересечься. Глеб заметил, как у Иванова непроизвольно расширились зрачки. Они оба в прошлом были «активными штыками» всесильной «конторы», носившей в то время устрашающее название КГБ. Оба ветерана госбезопасности хорошо знали возможности своей организации.