— Вам известно, почему она приехала сюда из Солт-Лейка? — Да, конечно. — Почему? — Вы сами знаете. Зачем мне вам говорить об этом? — Хочу проверить, рассказала ли она вам то же самое, что и мне. — Если вы ее адвокат, вам должно быть известно, почему она приехала сюда. — Вот именно. Мейсон усмехнулся. — Так ради чего она приехала? — Ради своей дочери и ее замужества. — Вы это знаете? — Да, конечно. — И давно? — Что давно? — Давно ли вам стало об этом известно? — Ну, уже некоторое время. — Джулия Брэннер рассказала вам о том, что она была замужем за Оскаром Браунли? — Да, конечно. Казалось, женщина поверила Мейсону, начав свой рассказ: — Три года назад мы вместе жили в Солт-Лейке. Она рассказала мне все про Оскара Браунли, о том, как старый Браунли сумел отнять у нее Оскара, и о том, что она отдала дочку на воспитание чужим людям. Понимаете, у меня тоже дочка примерно того же возраста, что и девочка Джулии, поэтому я прекрасно понимала ее материнские чувства. Разница в том, что я знала, где моя дочь. Я могла ей написать и изредка видеть ее. А Джулия даже не знала, жива ли ее девочка. — Ее лицо помрачнело, она отвела глаза и глухим голосом добавила: — Два года назад моя дочь умерла, так что теперь переживания Джулии мне стали еще ближе и понятнее. Как это тяжело не иметь возможности получить весточку от своего дорогого ребенка. — Джулия рассказала вам, почему она не может возвратиться в Калифорнию? — Да. — Почему? — Потому что ее обвиняли в убийстве человека. — Хорошо, вернемся к самому главному. Я хочу знать, для чего Джулия послала записку Браунли, вызвав его ночью. Стелла Кенвуд отрицательно покачала головой. — Не знаете? — спросил Мейсон. — Я не хочу говорить с вами о делах Джулии. — Вы все знаете! — настаивал Мейсон. — Именно поэтому вы не ложитесь спать, дожидаетесь возвращения Джулии. Вы включили этот газовый радиатор еще до полуночи. Кровать вы даже не расстилали. Не стоит дальше упрямиться, выкладывайте правду, сейчас каждая минута дорога. В нашем распоряжении нет даже одного дня! Стелла Кенвуд упорно отводила глаза в сторону, ее пальцы все время нервно сжимались в кулак и разжимались. В этот момент в коридоре послышались торопливые шаги. Мейсон быстро отступил к стене влево от двери. Дверная ручка повернулась. Дверь отворилась и тут же захлопнулась. На пороге стояла Джулия Брэннер в белом плаще, доходившем ей чуть ли не до лодыжек. Растрепанные волосы нелепо торчали из-под шляпы, свисая мокрыми прядями на плечи и спину. Она с порога заговорила громким, почти истеричным голосом: — Великий Боже, Стелла! Мне необходимо как можно скорее уехать отсюда. Я попала в ужасное положение. Давай быстрее соберем мои вещи, отвези меня в аэропорт. Я полечу назад в Солт-Лейк. Случилось нечто до того ужасное, что я… Она замолчала, заметив настороженное выражение лица своей подруги, быстро повернулась к двери и очутилась перед Перри Мейсоном. — Вы? — воскликнула она. Мейсон наклонил голову и спокойно сказал: — Садитесь-ка, Джулия, и расскажите мне очень подробно, что произошло. Если я буду все знать, то, возможно, смогу вам помочь. — Ничего не произошло! Мейсон слегка повысил голос: — Садитесь, Джулия, я хочу с вами поговорить. — Поймите, я очень спешу. Совершенно нет времени, я не могу тратить его на разговоры с вами. Вы не сможете мне помочь, теперь слишком поздно. — Почему? — Теперь это не имеет значения. Она швырнула на стол свою сумочку и стала непослушными пальцами расстегивать плащ. Мейсон подошел к столу, взял в руки ее сумочку, подержал ее в руке и спросил: — Что стало с пистолетом, который вы всегда в ней носили? Она удивленно спросила: — А почему вы решили, что его нет в сумке? Мейсон рассердился. — Послушайте, Джулия, если вы намерены и дальше тратить время на игру в загадки, тогда знайте, что сейчас пришло время ваших похорон. Ренволд К. Браунли был застрелен сегодня ночью какой-то женщиной, одетой в белый плащ и приехавшей на машине марки «шевроле». Убежден, что полиция располагает более подробными данными об этом автомобиле. А теперь скажите прямо, хотите ли вы, чтобы я попытался защитить вас, или вы предпочтете умничать и дальше? Джулия Брэннер посмотрела на него в упор, очевидно взвешивая все «за» и «против», а Стелла Кенвуд тихонько застонала и тут же расплакалась: — Джулия, дорогая! Я так боялась, что ты все же когда-нибудь это сделаешь! Мейсон, посмотрев в потемневшее не то от гнева, не то от возмущения лицо Джулии Брэннер, приказал: — Рассказывайте! — Почему я должна вам рассказать о том, что произошло? — спросила она с горечью. — Потому, что только я смогу вам помочь. — Вы пытались мне помочь, но ничего из этого не получилось, а теперь уже поздно, слишком поздно. — Почему слишком поздно? — Вы сами знаете, хотя я и не понимаю, каким образом… В голосе Мейсона проступало нетерпение: — А теперь послушайте вы обе, сейчас дорога каждая минута, а вы тут квакаете, как пара безмозглых лягушек, которые сами прыгают в сачок. Прекратите глупое притворство, переходите к делу. Повторяю, Джулия, я хочу вам помочь. — Почему? — спросила она. — У меня нет денег, все мое состояние равняется ста пятидесяти долларам. Стелла Кенвуд приподнялась с кресла и с готовностью сообщила: — У меня есть двести, ты можешь их взять, Джулия. — Сейчас забудьте о деньгах, — прервал их Мейсон. — Я действительно хочу вам помочь, Джулия, но я должен знать, что произошло. Я уверен, что вам есть что мне рассказать, и как можно подробнее. Не старайтесь обелить себя в моих глазах, это лишнее. Браунли был исключительно хладнокровным и безжалостным человеком. Он подстроил — чтобы не сказать сфабриковал — против вас обвинение в убийстве. Все эти годы оно висело у вас над головой, не давая вам спокойно жить. Он отнял у вас надежду обрести семейный покой и домашний очаг. Вам пришлось тяжким трудом зарабатывать себе на жизнь, так что вашему защитнику есть о чем рассказать присяжным, но мне необходимо знать, в чем именно вас могут обвинить. Я не могу гарантировать полнейшего успеха, но думаю, что еще не поздно что-то сделать. Так что рассказывайте все. И в первую очередь скажите: вы убили Браунли? — Нет, не я. — Тогда кто? — Не знаю. — Вы видели его ночью? — Да. — Где?