С этими словами Мейсон отошел от стойки. Быстрые пальчики телефонистки порхали над проводами коммутатора. Иногда она что-то говорила в микрофон, прикрепленный на голове таким образом, что его мембрана находилась рядом с ее губами. Наконец она повернулась к Мейсону и кивнула головой. Мейсон вошел в кабину и поднял трубку. Женский вкрадчивый голос ответил: — Дженис Браунли слушает. В чем дело? Мейсон спокойно заговорил: — Я мистер Мейсон, нахожусь здесь, в отеле. Полагаю, нам с вами следует обсудить, какие меры следует предпринять для того, чтобы не позволить газетным репортерам изводить вас. Получилось так, что вы сейчас стали самой сенсационной темой дня, им приказано получить у вас интервью, и, если мы не объединим наши усилия, боюсь, что они от вас не отстанут. Голос ответил: — Это было бы прекрасно, мистер Мейсон. Заранее благодарю вас за вашу помощь. — Могу ли я к вам подняться? — Да. Подойдите к номеру двести девять и постучитесь в дверь. Я впущу вас через него. К люксу «А» не подходите. Мне кажется, он находится под наблюдением репортеров. Мейсон поблагодарил собеседницу, повесил трубку, поднялся на лифте на третий этаж, нашел номер 209 и постучал в дверь. Ее отворила привлекательная молодая особа в зеленой атласной пижаме, подарила ему соблазнительную улыбку и затворила за ним дверь. Потом она повела его через две ванные комнаты и три традиционно обставленные спальни в угловой люкс в конце крыла, где роскошная мебель и персидские ковры создавали атмосферу роскошного дома. Она кивнула в сторону кресла и спросила: — Что скажете в отношении сигары и стаканчика шотландского виски с содовой? — Благодарю вас, — ответил Мейсон. Пока она выбирала сигары и наливала виски из хрустального графина, бросала в него кубики льда и разбавляла содовой, Мейсон внимательно разглядывал девушку, стараясь составить о ней точное представление. — Вы не знаете никаких новостей? — спросила она у него. — Уже нашли тело дедушки? — Нет еще. Представляю, каким шоком явилась для вас его смерть. — Да, это настоящий кошмар. Она закрыла глаза рукой, украшенной множеством дорогих колец. — Можете ли вы припомнить что-то из своего раннего детства? — спросил он ее. Он уселся поудобнее в кресле. — Ну конечно. Она быстро убрала руку от глаз и посмотрела на него с внимательной настороженностью. — Я слышал, что вы были приемным ребенком. — А в чем, собственно, дело? — спросила она уже без всякой любезности. Мейсону показалось, что мускулы у нее напряглись, как будто она сжала все свои чувства в кулак. — Вы сказали, что хотите видеть меня в отношении тех мер, которые надо принять, чтобы не допустить сюда газетных репортеров? Мейсон кивнул и беспечно сказал: — Совершенно верно. Это предлог, который предложил мне использовать Пит, чтобы обмануть бдительность девушки-телефонистки. Я был уверен, что он вас предупредил в этом отношении. — Пит? — переспросила она, приподнимая брови. — Ну да, — ответил Мейсон. Он выпустил вверх струйку сизого дыма. — Я не понимаю, о ком вы говорите. Мейсон нетерпеливо нахмурился. — Послушайте, я не могу потратить весь день на такую ерунду. Пит Сэкс и Виктор Стоктон велели мне связаться с вами. Пит посоветовал мне не представляться по телефону, потому что он опасался, что кто-то может подслушать наш разговор. Вот почему я и заговорил о том, что нам надо совместными усилиями постараться не подпускать к вам газетных репортеров, и он должен был вас предупредить об этом, чтобы вы без помех пригласили меня к себе. Поэтому, когда вы так охотно предложили мне подняться к вам наверх, я решил, что все в порядке и что вы все знаете. Она внимательно рассматривала секунд десять розовый лак на своих ногтях, прежде чем спросить: — Кто вы такой? Мейсон ответил: — Послушайте, не могло же так случиться, что Пит водил за нос нас обоих, как вы считаете? Ведь вы приехали сюда на «Монтери» вместе с епископом Меллори, не так ли? Она кивнула, собралась было что-то сказать, но в последнюю минуту передумала. Мейсон услышал, как тихонько за его спиной звякнула отодвигаемая задвижка, но побоялся повернуть голову. — Скажите мне прежде всего, кто вы такой? — снова повторила девушка, причем на этот раз голос ее звучал гораздо увереннее. Человек, стоявший в дверях, ответил: — Его имя Перри Мейсон. Он адвокат, представляющий пару шантажистов, которые пытаются превратить огромное состояние в разменную монету. Мейсон медленно повернулся и встретился взглядом со стальными глазами Виктора Стоктона. — Так, — произнес он, — все ясно. — Адвокат? — воскликнула Дженис Браунли. Она вскочила с кресла. В голосе ее слышался неподдельный ужас. — Да, что вы ему сказали? — Ничего. Стоктон удовлетворенно кивнул и сказал Мейсону: — Нам с вами пора потолковать. Мейсон покачал головой. — Я буду говорить с вами лишь тогда, когда вы будете находиться на месте для свидетелей и давать свои показания под присягой. Стоктон, не дожидаясь приглашения, подошел к креслу, опустился в него и распорядился: — Дженис, налейте мне виски. Его внимательные глаза ни на минуту не отрывались от лица Мейсона. Дженис Браунли дрожащими руками налила полный стакан виски и стала добавлять в него кусочки льда, подхватывая их серебряными щипцами. Стоктон откинулся на спинку кресла и насмешливо обратился к Мейсону: — Не будьте таким уверенным. Получен ордер на ваш арест. — На мой арест? Стоктон кивнул. — Мошенничество, нападение с огнестрельным оружием и ограбление, — произнес он многозначительно. Мейсон внимательно посмотрел на физиономию Стоктона, прицениваясь к нему. — Из-за Сэкса? — Да, из-за Сэкса. Вам не удастся от этого отвертеться и выйти сухим из воды. Перри Мейсон расхохотался против воли. — Черта лысого вам удастся. Вы еще ничего не поняли. К вашему сведению, у меня было намерение не поднимать шума и не привлекать этого негодяя к уголовной ответственности, но, коли вы решили действовать вопреки здравому смыслу, надеясь напугать меня смехотворными обвинениями, мы посмотрим, чего вы этим добьетесь. Сэкс собирался совершить преднамеренное убийство. Он наставил на меня пистолет, а я, обороняясь, разбил ему нос и отнял у него оружие. Так что пока он отделался сущими пустяками. Стоктон повернулся к Дженис и резко прикрикнул: — Достаточно льда! Потом его холодные глаза снова уставились в лицо Мейсону.