– Нет, мисс. Хилари была готова затопать ногами от гнева. Так знает эта девушка хоть что-нибудь или нет? Она производила впечатление непроходимой тупицы, но ведь все могло оказаться совершенно иначе. Хилари не могла больше здесь оставаться, рискуя быть застигнутой врасплох. Не важно, знает эта девушка Альфреда Мерсера или нет, но Альфред Мерсер знает Хилари Кэрью, а эта дуреха оставила дверь открытой, когда вошла. Так что Хилари Кэрью лучше всего быстро ретироваться, и она поспешила это сделать. Она постаралась исчезнуть как можно быстрее, но, видимо, оказалась недостаточно расторопна. Как только она вышла в переднюю и дотронулась до входной двери, тут же увидела Альфреда Мерсера, возвращающегося обратно. Хилари заметила его боковым зрением и сразу же проворным движением потянула на себя дверь и выскользнула на улицу. К пабу вела крутая лестница с несколькими ступенями. Она оставила велосипед, прислонив его к перилам, но кто-то уронил его, и ей пришлось поднимать его с земли. Она старалась делать все как можно быстрее. Взяла велосипед и в следующую минуту уже подпрыгивала на ухабах, наклонившись вперед, чтобы включить электрическую лампочку. Но лампочка не работала. Было еще не совсем темно, и все же ранние сумерки и туман обступили ее со всех сторон. Ей не следовало задерживаться, чтобы выпить чаю, но наступает момент, когда горячий чай становится для человека гораздо важнее поставленной цели. А теперь она мысленно упрекала молодого человека со всклокоченными волосами за то, что он позволил ей в такой туманный день сесть на велосипед с фарой, которая не действовала, должно быть, с прошлой зимы. Проехав несколько сотен ярдов, она чуть не угодила в канаву, так как дорога резко сворачивала вправо, а она направила велосипед прямо. Остановившись, она решила еще раз взглянуть на лампочку. Она потрясла ее, открыла и снова закрыла с громким щелчком. Вырвавшийся сноп яркого света помог увидеть, что каким-то образом она оказалась посреди поля. Она вернулась на дорогу, села на велосипед и поехала так быстро, как только позволял туман, в направлении Ледлингтона, не переставая надеяться, что у Альфреда Мерсера нет велосипеда. Она была совершенно уверена, что машины у него нет, но велосипед мог быть. Здравый смысл довольно неубедительно подсказывал: у Альфреда Мерсера нет никакой причины преследовать ее. Он уже двести раз успел сказать ей о сумасшествии его жены. И здравый же смысл твердил, что этого должно быть достаточно. Но далекий от логики внутренний голос тихо и устрашающе предупреждал: «Спеши, Хилари, спасай свою жизнь! Он охотится за тобой, охотится!» В это самое время мистер Мерсер сидел за кружкой пива в баре. Он узнал Хилари, когда та обернулась, и видел сквозь полуоткрытую дверь, но не стал преследовать дальше нижней ступеньки. Велосипед, о который он споткнулся и сшиб на землю, исчез. Это означало, что его забрала мисс Кэрью. Ему совершенно не хотелось гоняться по паршивым дорогам за паршивым велосипедом. Он вошел в бар, заказал пинту пива, разбавил его – какое кощунство! – джином и стал ждать хозяина, который опаздывал из-за тумана. Хозяин должен был приехать на машине. Если возникнет необходимость преследовать мисс Кэрью, на машине это будет намного удобнее. Он слегка попенял на погоду и гораздо больше – на мисс Хилари Кэрью. Примерно десять минут спустя напротив паба остановилась машина, а еще через пять минут в машине уже сидел пассажир. Она развернулась и поехала по дороге на Ледлингтон. Туман продолжал сгущаться. Оказавшись на ухабистом участке дороги, Хилари была вынуждена сойти с велосипеда и продолжить путь пешком. Лучше уж прогуляться, чем слететь в канаву или наткнуться на дерево. Перспектива пораниться и всю ночь пролежать в липкой грязи выглядела ужасающе. Дорога становилась все хуже, и она уже начала жалеть о том, что ввязалась в эту дикую историю. Внутренний бесенок поддакивал: На гусиной на охоте Можешь ты застрять в болоте, Понапрасну не зевай, О гусях не забывай. Немного проехав вперед, она снова сошла с велосипеда. Удивительно, насколько уверенной она себя чувствовала, когда ехала на нем. На самом деле гораздо безопаснее было шагать на собственных ногах, но всякий раз, когда она ступала на землю, у нее возникало чувство нависающей над ней опасности. Как будто над дорогой на Ледлингтон появилось еще одно туманное облако – облако постоянно растущего страха. Садясь на велосипед, она немного преодолевала его, но стоило ей спуститься на землю, страх окружал ее, обволакивал и холодил. Она внимательно прислушивалась, стараясь уловить малейший звук, нарушивший тишину туманной ночи. Замерев, она не услышала ничего, кроме собственного дыхания: ни трепета птичьих крыльев, ни их пения, ни хруста ветвей, ни шуршания листьев под лапами дикого зверя. Ничто не двигалось, все замерло вокруг, за исключением Хилари Кэрью, оказавшейся здесь из-за упрямства и глупой убежденности в своей правоте. А прав-то оказался Генри. Сейчас ей совершенно ясно: Генри имел все основания советовать ей оставить в покое дело Эвертона, чтобы никто не пострадал. А кто мог пострадать? Хилари Кэрью на темной пустынной дороге, застланной туманом, где не найдется ни одного очевидца происшедшего. – Дурочка! – произнесла Хилари, обращаясь к самой себе. – Что толку теперь думать об этом? Перестань, слышишь, перестань сейчас же! И прекрати вспоминать о Генри. Это действует на нервы. Его здесь нет, а если бы он вдруг и оказался, вряд ли отнесся к твоей затее с пониманием. «Но он не позволил бы мне погибнуть в этой темноте!» Это воскликнула другая Хилари, которая от страха потеряла всякую гордость и с огромной радостью согласилась бы оказаться в объятиях Генри Каннингема, даже зная, что он не испытывает к ней симпатии. В эту минуту она услышала звук приближающегося автомобиля. Она почувствовала облегчение, и на мгновение присутствие духа вернулось к ней. Ничто так не угнетает, как тишина. Знакомый, привычный гул Кингс-роуд ворвался в эту парализующую тишину и вмиг развеял все ее страхи. Даже туман перестал казаться таким непроницаемым, и ей в голову пришла великолепная мысль: если автомобиль движется не слишком быстро, она сможет добраться до Ледлингтона, следуя за светом фар. Осторожно крутя педали, она подумала, что лучше бы ей спешиться, когда машина подъедет поближе, чтобы не оказаться у нее на пути. Но времени еще достаточно, так как, судя по звукам, машина ехала довольно медленно. Это и понятно. Никто не стал бы ехать со скоростью больше десяти миль в час, рискуя вылететь на обочину на первом же повороте. Впоследствии Хилари могла точно вспомнить все вплоть до этого момента. Она совершенно ясно помнила, как решила держаться за машиной, если та будет ехать не быстрее десяти миль в час. Но здесь в памяти наступал провал. Резкий свет. Должно быть, водитель включил противотуманные фары или ближний свет. Потом какой-то шум. Он исходил от приближающегося автомобиля, который вдруг резко увеличил скорость, – огромного автомобиля. Она спрыгнула. Если бы она заранее не продумала этот план, у нее не хватило бы времени сориентироваться. Но она успела спрыгнуть на траву, когда машина подъехала совсем близко, и этим спасла себе жизнь. Внезапная боль, скрежет, она почувствовала, что ударилась головой обо что-то твердое. Звезды в темноте – фейерверк с золотым дождем, – а потом пустота. При падении она ударилась головой так сильно, что на пару минут потеряла сознание. Если бы обморок продлился дольше, этот день стал бы последним для Хилари Кэрью. Она пришла в себя оттого, что у нее болела голова. Кто-то поднял ее и произнес: – Потеряла сознание. Надо торопиться, чтобы завершить начатое! Голос был ей совершенно незнаком, и она не поняла смысл этих слов. Опустошенный разум отказывался воспринимать происходящее. Слова утратили свое значение. Она только чувствовала, что у нее болит голова, и больше ничего. Весь мир сосредоточился в этой боли. Но тут у нее возникло новое ощущение. Песок, холодный, мокрый песок у нее во рту. Ужасно. Она пошевелилась, прикоснувшись к чему-то острому, и порезала руку. Больше ее никто не держал. Она лежала, уткнувшись лицом в песок, прислонившись щекой к чему-то холодному, мокрому и твердому. Дорога – она лежала на дороге. И порезала руку. Больно. Она порезалась чем-то острым. Она вспомнила о велосипеде и подумала, что он, должно быть, совершенно разбит. Как же она теперь доберется до Ледлингтона? Все эти мысли последовательно появлялись у нее в голове. Сознание вернулось, а вместе с ним и воспоминание о том, что произошло. Две вещи сразу же пришли ей на ум, а за ними возникла еще одна. Мотор машины работает, а фары направлены прямо на нее – это первое. А затем стук закрывающейся двери. Кто-то захлопнул дверцу машины. Водитель включил первую передачу и до упора нажал на педаль газа. Хилари услышала внезапный рев мотора и ощутила приближение ужасной опасности. Двое мужчин перенесли ее с обочины и положили на дороге лицом в грязь, а позади бросили сломанный велосипед. При падении с велосипеда человек вряд ли окажется в положении лежа навзничь. Мужчины учли это, положив Хилари лицом на дорогу. Утром ее найдут мертвой, с переломанными костями и сочтут, что это случилось из-за тумана. Если бы они меньше беспокоились о правдоподобности, их план сработал бы без сучка и задоринки, но они уложили ее лицом в грязь. Девушка в полубессознательном состоянии скорее сможет подняться на ноги, если почувствует, что лежит во влажной липкой грязи. Услышав шум мотора, Хилари приподнялась на руках, глядя на оранжевый свет противотуманных фар, и увидела, как они приближаются к ней. Ей удалось увернуться в сторону, карабкаясь и цепляясь за пожухлые стебли растений. Каким-то образом она смогла встать на ноги и, спотыкаясь и двигаясь на ощупь, добежать до ближайшей изгороди. Слепой ужас придал ей сил. Она не чувствовала, как колючки и шипы ежевики царапали ей лицо и лезли в рот, пока она ползла на коленях, прячась и пытаясь найти хоть какую-нибудь дыру, чтобы пробраться на другую сторону. Волосы спутались, а пиджак порвался, сплетенные ветви деревьев и кустарников тянули ее назад, но она продолжала ползти, пока не оказалась с противоположной стороны изгороди. Там она спрятала голову между коленей и, зарывшись лицом в складки юбки, постаралась отдышаться и успокоиться. Она чувствовала слабость, но все же была в сознании. Мысли путались между забвением и ночным кошмаром. Мелькнула догадка: они вернутся, они будут ее искать. Они не должны ее найти. Она встала и побежала через поле так быстро, как только могла. Глава 20 Лязгнули тормоза, и машина остановилась на дороге. Из нее выскочил мужчина и побежал назад. Они с водителем не были уверены, что все завершилось. Из-за тумана ничего не было видно. Колеса что-то переехали. Если им повезло, Хилари Кэрью уже труп. Он добежал до нужного места. Но тела на дороге не было. Вместо него лежал разбитый, рассыпавшийся на части и никуда не годный велосипед. Он наступил на руль и почувствовал удар полудюжины сломанных спиц, порвавших ему брючину и вонзившихся в ладонь, когда он попытался их отбросить. Он грязно выругался и закричал, поцарапав голень о педаль, а убедившись во всем, побежал обратно к машине. Все это заняло не более двух минут. К тому времени, когда мужчины успели обменяться взаимными обвинениями и вытащить из набитого всякой всячиной бардачка электрический фонарь, Хилари уже добралась до второй ограды. Если бы у нее не кружилась так сильно голова, она побежала бы в открытое поле, где ее наверняка поймали бы, поскольку очень скоро мужчинам удалось отыскать место, где она пробралась сквозь первую ограду. Туман оказался ей на руку, но их было двое, сильных и энергичных мужчин, и у них имелся фонарь. Кроме того, им было что терять. Но и у нее на кону стояла жизнь, и хотя она ощущала слабость, эта слабость помогла ей, не давая двигаться прямо. У нее кружилась голова, и, сама об этом не догадываясь, она все время поворачивала вправо. Вскоре она оказалась на углу поля у ограды, ведущей в сторону от дороги. Ей повезло, и она перебралась через нее, найдя еще одну дыру. Здесь она поняла, что находится на склоне холма, и решила спуститься вниз. Эта тропа привела ее в низину, заросшую кустами. Добравшись до кустов, она остановилась, согнувшись и дрожа с ног до головы. Кусты укрыли ее, а туман не позволял увидеть кусты. Здесь, в этом ужасном, темном, пустынном месте, она забилась в нору, как дикое загнанное животное. Каждая частица ее тела сотрясалась от страха. Темнота стала ее убежищем. Высокие обнаженные ветви чутко стояли на страже. Если бы рядом прошел человек или кто-то протянул к ней руку, она услышала бы сигнал опасности в звуке сломанной ветки или поскрипывании кустов. Постепенно она расслабилась. Сердце перестало учащенно биться. Мысли прояснились. Она прислушалась, но не услышала звуков преследования. Прошло немало времени, и ей показалось, что до нее донесся слабый звук голосов. Голоса, всего лишь голоса, неразличимые, неясные звуки, идущие издалека. Она напряглась от ужаса, ожидая, что они приблизятся и обнаружат ее укрытие. Но вокруг стояла тишина. Затем раздался ясный щелчок захлопывающейся дверцы, и сразу же заворчал мотор. Хилари крепко сжала руки. Они вернулись в машину, закрыли двери и завели мотор. Они оставили тщетные попытки найти ее и собрались уезжать. Ура, ура, ура, ура, ура! Неожиданно по спине пробежала струйка холодного пота. А если это ловушка? Может быть, они только притворяются, что уезжают. Она вернется на дорогу, а они будут ждать ее там. Руки, неожиданно сомкнувшиеся у нее на шее в непроглядной тьме. Голос, шепчущий в тумане: «Надо торопиться, чтобы завершить начатое!» Они не позволят ей скрыться во второй раз. Машина раздавит ее, как раздавила велосипед. И она больше никогда не увидит Генри. Эта мысль была настолько болезненной, что мгновенно вернула ее к действительности. Она твердо решила снова встретиться с Генри. Обязательно встретиться. И не важно, что они задумали, она все сделает по-своему. Внезапно она успокоилась, ощутив прилив храбрости. Это была не та юношеская храбрость, которая с легким сердцем заявляет: «Ужасные вещи случаются – об этом пишут в газетах – с другими людьми, но подобное не может произойти со мной или с теми, кого я люблю». Нет, это случилось с ней, с Мэрион, с Джеффри Греем. Теперь ее храбрость стала мудрее и спокойнее, и она сказала: «Это надо пережить, и я с этим справлюсь». Она выпрямилась, убрала волосы с лица, поморщилась, прикоснувшись к длинной глубокой царапине, и услышала звук отъезжающей машины. Они направились в Ледлингтон. Постепенно шум мотора растворился в туманной мгле. Он не замер неожиданно, как если бы они решили немного отъехать, а потом вернуться обратно. Он затихал понемногу, пока окончательно не заглох, когда машина отъехала на большое расстояние. И все же это могла быть ловушка. В машине находились двое мужчин. Один из них мог остаться, чтобы схватить ее, если она решит вернуться на дорогу. Она представила себе неподвижную темную фигуру злодея, стоящую под зеленой оградой в ожидании ее появления. Однако мысли ее оставались ясными и спокойными. Не следует возвращаться обратно к дороге. И не стоит рисковать, пытаясь остановить проходящую мимо машину. Вряд ли это получится в таком тумане. Она стала думать, что ей делать дальше. Эти поля наверняка кому-то принадлежат. Где-нибудь поблизости есть тропинка или коттедж, какое-нибудь место, куда она может добраться, не выходя на дорогу. Она постаралась вспомнить, в какую сторону бежала, чтобы понять, где теперь находится. Ей казалось, она была на полпути к Ледлингтону, но не могла вспомнить место с оврагом и кустами и не представляла, как далеко ушла от дороги. Видимо, не слишком далеко, судя по шуму мотора, который сначала был слышен достаточно близко. Она даже представить не могла, что угодила на дно того самого пруда, о котором упоминал молодой человек с пышными волосами как об ориентире на пути к коттеджу Хампи Дика. Он забыл предупредить ее, что пруд высох во время засухи, и она не заметила его, проезжая мимо по дороге. Она ожидала увидеть блестящую гладь воды, но, не обнаружив этого, пропустила и нужную ей тропинку. Зато теперь она отыскала ее. Карабкаясь наверх со дна впадины и пробираясь сквозь густые кусты, она почти сразу же вышла на ухабистую дорогу, изрытую колесами груженых телег. На телегах ездят люди, а люди живут в домах. Она решила идти по колее, уходящей в сторону от дороги. Это было нелегко. Если бы не глубокие борозды от колес, она наверняка заблудилась бы, но следы не давали ей сбиться с пути. Если она переставала спотыкаться и подворачивать ноги, это подсказывало ей, что она сошла с колеи, и тогда она возвращалась и снова начинала спотыкаться. Утомительная прогулка. А что, если поблизости нет домов? Может, это место вообще далеко от реальности, ночной кошмар, в котором ей предстоит бесконечный путь сквозь нависший клочьями туман? Что за глупости! «Если бы у тебя оставалась хоть капля здравого смысла, ты бы не стала думать о таких вещах, пытаясь отыскать дорогу в тумане». В этот момент бесенок Хилари показал ей «длинный нос» и грубо парировал: «Если бы у тебя оставалась хоть капля здравого смысла, тебя бы здесь вообще не было». Он придумал что-то вроде двустишия, и теперь оно эхом звенело у нее в голове: Если бы ты сидела дома, тебя бы не было здесь. Если бы тебя не было здесь, ты сидела бы дома. Под ногами у нее по-прежнему были рытвины и ухабы. Она продолжала двигаться с вытянутой вперед рукой, на случай если на пути появится стена или изгородь. Наконец она прикоснулась к калитке, ощупала ее и обнаружила два засова: один на уровне талии, а другой на уровне коленей. Найдя щеколду, подняла ее и вошла. Калитка была недостаточно большой, чтобы называться воротами, за которыми начиналось поле. Кроме того, колея здесь заканчивалась и начиналась утоптанная дорожка, по всей видимости, когда-то выложенная гравием. По ней оказалось трудно идти – она была твердой и узкой. Свернув вправо, Хилари почувствовала, что ступила на мягкую почву садовой лужайки, и поняла еще до того, как увидела: рядом стоит дом. Было слишком темно, чтобы хоть что-то разглядеть. Ее вытянутая рука повисла в воздухе, а внутреннее чутье подсказывало: жилье уже близко. Еще пара осторожных шагов, и вот наконец стена, покрытая вьющимися растениями, деревянная оконная рама и холод прозрачного стекла. Она сошла с дорожки и теперь должна вернуться обратно. На ощупь Хилари дошла до ступенек, ведущих к деревянной двери с тяжелым металлическим дверным молотком. Заманчивый образ светлой комнаты – огонь, горячий чай – возник, пробиваясь сквозь туманную зыбь. Сезам, откройся! Ей осталось только постучать в дверь, и она откроется, мечта станет реальностью. Она прикоснулась к молотку. Всего лишь поднять и опустить руку. Нет ничего проще и ничего сложнее. Хилари стояла у двери, но с каждой секундой ей становилось все труднее пошевелиться. Рука судорожно сжимала тяжелое металлическое кольцо. Если кто-нибудь следит за ней с дороги, звук дверного молотка сразу же выдаст ее. Может быть, в доме никого нет. Она осторожно опустила молоток и решила обойти вокруг дома. Это на самом деле был коттедж, так как она почти сразу же оказалась на углу, двигаясь вдоль боковой стены здания. Еще один угол, и вот она уже у задней стены дома. Если внутри кто-то есть, он должен находиться совсем рядом. Жизнь в коттеджах сосредоточена вблизи кухни, а кухня всегда расположена в задней части дома. Повернув за угол, она увидела в тумане свет, поток серебристого света, лившегося из окон нижнего этажа. Туман переливался в этом сиянии, медленно поднимаясь вверх. Для Хилари этот тусклый блеск означал не меньше, чем свет первых дней Творения. Все складывается как нельзя лучше! Свет прогнал остатки тьмы из ее сознания, и ночной кошмар испарился без следа. Она подошла к окну и заглянула в него. На окнах не было занавесок или их не задернули. Под подоконником находилась раковина с водопроводным краном. В крошечной комнате, видимо, буфетной, оказалось темно, но маленькая приоткрытая дверь вела в кухню, где на столе горела лампа, сиявшая сквозь туман. Ее свет ослепил Хилари, и поначалу она не могла ничего разглядеть, кроме лампы и бело-голубой скатерти, лежавшей на столе. Несмотря на яркий свет, она широко открыла глаза и стала наблюдать через открытую дверь. Вскоре Хилари заметила кое-что еще. Она увидела, как миссис Мерсер отходит от плиты с чайником в руках. Огромная старомодная плита стояла позади стола с лампой. Миссис Мерсер отошла от нее и поставила чайник на поднос рядом с лампой – старинный оловянный поднос с золотым рисунком. Затем она попыталась выпрямиться, будто несла что-то тяжелое. Хилари постучала в окно. В следующую минуту ничего не произошло. Потом миссис Мерсер обогнула стол, прошла через дверь в буфетную, открыла окно над раковиной и произнесла слабым, безжизненным голосом: – Вы принесли молоко? Я не ждала вас в такой туман. Хилари нырнула под окно. Ей совершенно не хотелось, чтобы створки захлопнулись у нее перед лицом. Если есть хоть один шанс из тысячи выпить чаю из этого пузатого коричневого чайника, она его не упустит. Она искренне надеялась, что стоявший на подносе кувшинчик с молоком полон, и обрадовалась, заметив, что миссис Мерсер приготовила только одну чашку. Она подняла голову и ответила: – Добрый вечер, миссис Мерсер. Миссис Мерсер схватилась за край раковины и покачнулась. Лампа стояла позади нее, и неожиданно ее лицо стало расплывчатым. Минуту спустя она тихо спросила: – Мисс Кэрью? Хилари кивнула.