А Генри прокричал: – Еще шесть! Хилари засмеялась, и капитан Генри Каннингем покраснел, так как понял, что окончательно выдал себя. – Поезд отходит в семь сорок, – нежно сказала Хилари. – Не нужно больше разговаривать, это очень дорого. Поторопись, чтобы успеть на поезд, дорогой. Раздался щелчок телефонного звонка, и разговор прервался. Глава 23 Когда полтора часа спустя Генри добрался до места, в вестибюле гостиницы «Сорока и попугай» он не нашел никого, кроме Хилари. Он обнял ее и поцеловал, как будто они и не думали разрывать помолвку, а потом Хилари поцеловала его, хотя никогда не делала этого раньше, пока они были обручены. Прошло всего несколько часов с тех пор, как в момент отчаяния она подумала: «Я никогда больше не увижу Генри». Генри совершенно забыл, что хотел сказать. Он продолжал целовать ее, останавливаясь лишь затем, чтобы спросить, цела ли она. – Наверное, ты бы не огорчился, если бы я пострадала. – Не говори так! Она прижалась носом к его шее. – Почему, дорогой? Мы же больше не помолвлены. Тебе не пришлось бы носить траур, если бы я умерла. Руки Генри напряглись и оказались жесткими. Стало неуютно. – Ты не должна так говорить! – Почему, дорогой? – Мне это не нравится. Он сжал ее еще крепче и снова поцеловал. Как хорошо чувствовать объятия Генри. Как хорошо чувствовать его поцелуи. Неожиданно он перестал ее целовать. И начал говорить о дальнейших действиях. – Послушай, нам нужно успеть на поезд в девять пятьдесят. Ты пообедала? – Нет, ждала тебя. Было бы здорово, если бы ты угостил меня обедом. – Тогда мы должны перекусить, и ты расскажешь, чем занималась. Ты действительно не ранена? – Мои раны смертельны, но я стараюсь сохранять присутствие духа. Генри нахмурился, глядя на царапины. – Не могу смотреть, что ты с собой сделала, – сказал он, помрачнев. – Да, я перестала быть роковой красоткой! Хорошо, что мы разорвали помолвку, иначе мне пришлось бы проявить благородство и бросить тебя теперь. – Не напрашивайся на комплименты! – парировал Генри, подталкивая ее по направлению к столовой. Там метрдотель сообщил им, что с первого октября поезд в девять пятьдесят перенесен на девять сорок пять. Разумеется, он может задержаться из-за тумана, но лучше, если они отправятся на вокзал пораньше. Он рекомендовал суп, холодную телятину и пирог с ветчиной, а также предложил заказать такси из гаража мистера Уиттингтона. Носильщик может сообщить им о прибытии такси. Момент для объяснений был не самый подходящий. Суп, телятина и пирог с ветчиной оказались отменными, а кофе – выше всяческих похвал. Метрдотель суетился вокруг, как ангел-хранитель. Хилари подумала, как замечательно было бы провести здесь с Генри медовый месяц, вместо того чтобы прятаться от убийц. Тут она покраснела, взглянула на Генри и покраснела еще больше. Они сели в поезд в приглянувшийся им вагон. И поезд, и вагон оказались пусты, но ей уже не было страшно, так как Генри сидел рядом. Когда заработал двигатель и вагон тронулся, лязгая и ударяясь о впереди идущий вагон, Генри произнес: – Итак, Хилари, что же произошло? Тебе лучше поделиться со мной случившимся. И Хилари начала свой рассказ. Они сидели друг против друга на двух угловых сиденьях. Ей была видна реакция Генри на ее слова, а он видел царапины у нее на лбу и подбородке, алевшие на фоне побледневших и осунувшихся щек. – Понимаешь, дорогой, я решила разыскать миссис Мерсер, и не надо больше обсуждать мое решение, иначе мы поссоримся, а если мы начнем ссориться, я не смогу рассказать тебе о людях, которые пытались меня убить. – Хилари, подожди! О чем ты говоришь? Она решительно кивнула: – Это правда. Я должна рассказать тебе об этом. – Затем вдруг неожиданно сменила тему: – Надеюсь, молодой человек, у которого я брала в аренду велосипед, не подумает, будто я его украла. Он довольно мил, и мне бы не хотелось, чтобы он считал меня воровкой. – Не подумает. Служащие гостиницы сообщат ему, куда следует выслать счет. Расскажи, что произошло. Она вздрогнула. – Это было ужасно, – начала она, – как в ночном кошмаре, от которого невозможно пробудиться. Я надеялась, что проснусь и все закончится, но этого не случилось. Понимаешь, я выяснила, Мерсеры побывали в Ледлингтоне, но дама, у которой они сняли комнату, попросила их съехать, так как миссис Мерсер кричала ночью. Девушка в молочном магазине рассказала, что они переехали в коттедж по дороге на Ледстоу, поэтому сначала я обратилась к агентам по недвижимости, чтобы разузнать о местных коттеджах, а потом отправилась в этот самый Ледстоу, по пути заезжая в попадавшиеся мне коттеджи. Все было замечательно, вот только миссис Мерсер я не нашла. К тому времени, когда я добралась до Ледстоу, мне начало казаться, что я ищу иголку в стоге сена. Я решила выпить чаю и зашла в местный паб, но когда открыла дверь, чтобы попросить счет, увидела, как Мерсер входит в переднюю. Он был похож на зловещий призрак. – Хилари! – Голос Генри звучал недоверчиво. – Честное слово, дорогой. Конечно, я юркнула обратно в комнату, позвонила, оплатила счет и постаралась как можно быстрее исчезнуть. Но, приоткрыв входную дверь, я заметила, что он возвращается. Думаю, и он меня заметил. – Почему? – спросил Генри. – Из-за того, что случилось потом. – Что же случилось? – Было очень темно, повсюду стелились клубы густого тумана, дороги совсем не было видно. Мне приходилось останавливаться и идти пешком, поэтому я двигалась медленно. И всякий раз, когда я спрыгивала на землю, у меня появлялось ужасное ощущение, будто нечто чудовищное гонится за мной, чтобы погубить. Воцарилось молчание. Твердо и решительно Генри произнес: – Не может быть! – Генри, можно, я возьму тебя за руку, потому что… Генри притянул ее к себе и усадил на колени, обняв и покачивая, словно ребенка. – Ты самая настоящая маленькая глупенькая дурочка! – Мм… – промурлыкала Хилари, чувствуя себя очень уютно. – Теперь можешь продолжать, – сказал Генри. Она стала рассказывать дальше, положив голову ему на плечо. – Было страшно. Ужасно. Как будто я заблудилась в кошмарном сне. И когда мне стало совсем не по себе, я увидела свет фар приближающейся машины и спрыгнула на обочину дороги. Генри, я просто вовремя спрыгнула. Сначала мне показалось: они едут медленно, – и я даже подумала, что смогу добраться до Ледлингтона, держась позади машины. Потом, вероятно, они заметили меня и попытались сбить. – Чепуха! – воскликнул Генри, не разжимая рук. – Нет, – ответила Хилари мягким приглушенным тоном. – Это невозможно! – Так и было. Я упала и ударилась головой. Наверно, я потеряла сознание, поскольку следующее, что я помню, – это как они меня тащили. Один из них сказал, что у меня обыкновенный обморок. А потом добавил: «Надо торопиться, чтобы завершить начатое». А потом, Генри, потом они бросили меня на дорогу, вернулись в машину и приготовились переехать меня. Генри перестал качаться. Прижал ее к себе. Его охватило волнение, но рассудок упрямо твердил: «Ты знаешь, это неправда. Она упала в тумане и ударилась головой. Остальное – сущая чепуха, она все это выдумала». Она повернула голову, лежавшую у него на плече. Вытянув шею, она разглядывала его профиль на фоне светящейся наверху лампы. Он казался мужественным и спокойным. Она тихо вздохнула и произнесла: – Ты мне не веришь. Генри было очень тяжело. Меньше всего на свете ему хотелось затевать очередную ссору, но среди его врожденных достоинств числилось то, которое возмущенный Томас Рифмоплет отказался отдать Королеве Эльфов[3] – язык, всегда говоривший правду. Мой язык снова принадлежит мне, – сказал Томас Правдолюб. Прекрасный дар, ценнее которого нет! Я не стал бы торговаться за него