Анни Робертсон утверждала, что мистер Бертрам Эвертон поселился в гостинице за три или четыре дня до 16 июля. Возможно, он зарегистрировался 11, или 10, или 12-го числа. Она не могла сказать точно, но об этом должен знать регистратор. Он остановился в номере 35. Она помнила: во вторник, 16 июля, мистер Эвертон жаловался на неработающий звонок в его комнате. Он сказал, будто он не звонит, но проверка показала, что все в порядке. Она обещала понаблюдать за звонком, так как мистер Эвертон утверждал, что иногда он срабатывает, а иногда нет. Мистер Эвертон пожаловался на звонок около трех часов дня. В это время он писал письма. Позже вечером, примерно в половине девятого, его звонок зазвонил, и она ответила. Мистер Эвертон попросил принести печенье. Она решила, что ему нездоровится оттого, что он выпил. На следующее утро, в среду, 17 июля, она принесла ему чай в девять часов. Видимо, ему стало лучше, и он выглядел как обычно. – Это ваши показания, миссис Джемисон? – Да, так и было. Я бы не поставила свою подпись, если бы все сказанное не было правдой. – Тогда я хотела бы спросить вас о звонке в номере мистера Эвертона. Вы говорите, он жаловался на него? – Да. – Вы зашли зачем-то в комнату или он сам вас вызвал? – Он позвонил. – Он позвонил и сказал, что звонок не работает? – Да. Мне показалось это странным, но он говорил, будто звонок то работает, то нет. – Вы заявили, что он писал письма. Где он находился, когда вы вошли в комнату? – Он сидел у окна. Там стоит маленький столик. – Он сидел к вам спиной? – Да, он писал. – Но он повернулся, когда говорил с вами? – Нет. Он только сказал: «Ваш звонок не в порядке: то работает, то нет». И все время продолжал писать. – Значит, он вообще не поворачивался? – Нет. – И вы не видели его лицо? – Нет, не видела. – Тогда откуда вы знаете, что это был мистер Эвертон? Анни уставилась на нее. – Это был точно мистер Эвертон. Невозможно спутать его рыжие волосы. – Вы видели только волосы, но не лицо? – Да, но их невозможно спутать. Хилари наклонилась вперед: – У многих людей рыжие волосы. Анни теребила подол юбки, продолжая смотреть на Хилари. Она удивленно ответила: – Но не такие, как у него. – Почему же? – Они закрывают шею, слишком длинные для джентльмена. Их ни с чем не спутаешь. Хилари вспомнила волосы Берти Эвертона. «Слишком длинные для джентльмена», как сказала Анни. Она кивнула: – Да, у него длинные волосы. Анни тоже утвердительно кивнула. Хилари вернулась к заявлению. – Значит, это все, что касалось звонка. Вы не видели его лицо, только затылок и рыжие волосы. А вечером он снова позвонил? – Да. – В половине девятого? – Да. – Он попросил принести печенье и сказал, что ему нездоровится и он собирается лечь спать. Вы принесли ему печенье? – Да. – Миссис Джемисон, а в этот раз вы видели его лицо? Сердце Хилари тревожно забилось, когда она задала этот вопрос, поскольку все зависело от ответа, буквально все, для Джеффа и для Мэрион. На лбу Анни Джемисон появилась прямая глубокая морщина. – Он позвонил, – медленно произнесла она, – я постучала и вошла. – Как вы вошли? – неожиданно спросил Генри. Она посмотрела на него с недоумением. – Дверь была немного приоткрыта. – А была ли она приоткрыта, когда он звонил днем насчет звонка? – Да, сэр. – Она была открыта в обоих случаях? Вы уверены? – Да, уверена. – Хорошо, продолжайте, пожалуйста. Она повернулась к Хилари. – Вы постучали и вошли, – напомнила она. – Да. Мистер Эвертон смотрел в окно и сказал не поворачиваясь: «Мне нездоровится, я собираюсь лечь спать. Принесите мне немного печенья». – А когда вы вернулись с печеньем, что делал он? – Он умывался, – ответила Анни Джемисон. – Умывался? – Да, вытирал лицо полотенцем. Сердце Хилари запрыгало. – Значит, и на этот раз вы не видели его лица? Анни взглянула на нее с удивлением. – Он вытирал его маленьким полотенцем. – Он что-нибудь сказал? – Да, он сказал, чтобы я оставила печенье. Я оставила его и вышла из комнаты. Хилари снова посмотрела на заявление. – Вы заявили, что подумали, будто ему нездоровится оттого, что он выпил? – Да. – Почему вы это предположили? Анни пристально посмотрела на нее.