Она посмотрела на Хилари своими бесцветными глазами, полными ужаса. – Он вернется в любое время, чтобы прикончить меня. Вот зачем он привез меня сюда, чтобы прикончить! – Миссис Мерсер схватила другую руку Хилари, и та почувствовала ее холодное влажное прикосновение. – Я не сплю и не ем! Он однажды уже оставил включенным газ, и в чае был горький привкус. А он сказал, что в этом нет ничего странного. Но не стал пить из чашки, которую я ему налила. А когда я спросила: «Ты будешь пить чай, Альфред?» – он оттолкнул блюдце так, что половина вылилась. А потом сказал: «Пей сама, туда тебе и дорога!» И обозвал меня так, как я того не заслуживаю, ведь я его жена, что бы там ни случилось в прошлом. Ему не в чем меня упрекнуть – Бог знает, я говорю правду! Хилари погладила ее по худому плечу. – Зачем вы продолжаете жить с ним, миссис Мерсер? Почему не уйдете? Что вас останавливает? Идемте со мной прямо сейчас, пока он не вернулся! Миссис Мерсер отпрянула от нее с выражением отчаянной решимости. – Вы думаете, он позволит мне уйти? Он разыщет меня, где бы я ни находилась, и прикончит. О господи, скорее бы это случилось, я хочу умереть! – Почему он так хочет убить вас? – медленно спросила Хилари. Миссис Мерсер задрожала и замолчала. Хилари продолжила: – Я сама скажу вам. Я догадалась, и вы это понимаете. Беда в том, что вы слишком много знаете. Он хочет убить вас, так как вам многое известно о смерти Эвертона. И вы знаете, что Джеффри Грей невиновен. Мне все равно, убьет он нас или нет, но вы расскажете мне обо всем прямо сейчас! Миссис Мерсер перестала плакать. Она безвольно согнулась, сидя на кровати в респектабельном черном платье. Глядя на Хилари бесцветными глазами, с обезоруживающей простотой она сказала: – Меня повесят. У Хилари бешено застучало сердце. В нем затеплилась надежда. Быстро и вполголоса она ответила: – Не думаю, что это случится. Вы жертва. Вы же не сами совершили убийство, не так ли? Миссис Мерсер вздрогнула. – Миссис Мерсер, ведь это не вы застрелили мистера Эвертона? Вы должны, обязаны мне ответить! Миссис Мерсер облизнула сухие губы. Она произнесла: – Нет, – а затем громче и решительнее повторила: – Нет. – А кто? – спросила Хилари, и в эту минуту до них донесся стук входной двери. Миссис Мерсер неестественно быстро вскочила на ноги. Оттолкнув Хилари и указав ей на шкаф, она попыталась что-то сказать, но голос ее не слушался. За отсутствием времени в словах не было никакой необходимости. Альфред Мерсер вернулся, и шкаф оказался единственным местом, где можно было спрятаться в этой бедной комнате. На размышления не оставалось ни секунды. Сработал врожденный инстинкт самосохранения. В мгновение ока Хилари скрылась внутри темного вонючего шкафа, и дверца захлопнулась. Плечом она касалась неотесанной древесины, а спиной прижималась к стене. Что-то свисало и раскачивалось перед ней в кромешной тьме. В памяти возникли слова миссис Мерсер, и липкий ужас пролился на ее губы и виски: «Меня повесят». Над ней что-то висело… Она попыталась воззвать к здравому смыслу. Разумеется, здесь что-то висит, для этого и нужны шкафы. А в этом миссис Мерсер наверняка хранила свое пальто. Оно свисало, раскачиваясь и касаясь щеки Хилари. Словно какая-то липкая масса. Она услышала, как Альфред Мерсер заговорил в комнате. Он грубо спросил: – Опять дуешься? – Нет, Альфред! Хилари поразилась, как быстро эта женщина взяла себя в руки. Ее голос звучал почти так, как должен был звучать. Почти, но не совсем. – Нет, Альфред! – сказал мистер Мерсер, передразнивая ее. – Ты все время это повторяешь. Ты проболталась этой проклятой девчонке? «Нет, Альфред!» Ты встречалась с ней? Говорила? Она вынюхивала что-то там, у коттеджа? «Нет, Альфред!» И все время, все время я слышу одно и то же, ты, мерзкая плакса. Хилари оставалось только догадываться, каких усилий стоил миссис Мерсер ее ответ. – Не понимаю, о чем ты, действительно не понимаю. – Ах, не понимаешь? Разве не ты заговорила с ней в поезде? – Но я только спросила о миссис Грей, я же тебе объясняла, Альфред. Она снова оказалась на грани срыва. Сил держаться больше не осталось. Голос звучал глуше. – Да какого черта вообще тебе понадобилось с ней разговаривать? Это ты все испортила. Дело было закрыто, ведь так? Джеффри Грей сидит в тюрьме. Если бы ты держала язык за зубами, мы жили бы припеваючи. Думаешь, я могу тебе доверять после этого? – Но я ничего ей не сказала, клянусь, что не сказала. Голос Альфреда Мерсера превратился в отвратительный свистящий шепот: – Тогда для чего она притащилась в Ледлингтон? Зачем шныряла по дороге на Ледстоу? И зачем разыскивала коттедж, если ты не сообщила ей что-то новенькое, чтобы она могла вытащить Джеффри из тюрьмы? – Я бы никогда, Альфред, я бы никогда!.. – Ах, никогда? Ты ни в чем не виновата! Если бы я не нашел следы ее туфель под окном буфетной, ты бы мне не призналась, что она там вынюхивала поблизости. Откуда мне знать, что ты ей наболтала? И откуда мне знать, что ты не послала по нашему следу полицию? – Могу поклясться на Библии, – дрожащим голосом произнесла миссис Мерсер. Она не сдержалась, и голос сорвался на рыдания, целый поток рыданий. – Замолчи! – закричал Мерсер. – Ты себе этим не поможешь. Эта дверь закрыта, и входная тоже, никто не услышит твоих криков. Снаружи слишком шумно, никто и не заметит, я тебя предупреждал. Вот почему мы здесь, Луи. На другой стороне площадки живет мужчина. Он напивается трижды в неделю и бьет свою жену, а когда начинает ее колотить, она громко кричит – так мне рассказывали. Я разузнал о нем у одного мужчины, с которым встретился на лестнице вчера вечером. Ее крики слышны повсюду. Я спросил у него: «Разве соседи не вмешиваются?» Он рассмеялся в ответ: «Их это не пугает, они уже привыкли». Тогда я поинтересовался: «Почему они не вызовут полицию?» А он сказал: «У полиции и так много дел, чтобы еще вмешиваться в споры между мужем и женой. Если они и приедут, то сами пожалеют об этом». Так что нет никакого смысла кричать, Луи. Наступила тишина, потом раздались шаркающие шаги. В памяти Хилари возникла картина, которую она увидела, войдя в комнату: миссис Мерсер стоит, прислонившись к стене и схватившись за перекладину кровати. Она подумала, что если бы сейчас дверь шкафа открылась, она наверняка увидела бы ее в таком же положении, с выражением безумного ужаса на лице. Шаги затихли, и опять наступила тишина. Затем Альфред Мерсер снова заговорил, резко приказав: – Ну вот что, довольно, моя дорогая. Иди сюда, садись за стол и пиши то, что я тебе скажу! Хилари услышала, как миссис Мерсер облегченно вздохнула. Вероятно, она ожидала гораздо худшего, жестокой расправы. И когда он приказал сесть и писать под его диктовку, она решила, что опасность миновала. – Что же я должна написать, Альфред? – Иди сюда, садись, а я буду тебе диктовать. Хилари снова услышала звук шаркающих шагов, неуверенных, медленных шагов по дощатому полу. Заскрипел стул. Зашелестела бумага. Потом раздался голос Мерсера: – Пиши то, что я тебе скажу, да побыстрее! Ты ведь хорошо обучена грамоте. Ничего не выбрасывай и не прибавляй, а не то пожалеешь. Так! Поставь дату сверху страницы, 27 ноября, и начинай писать. «Я не могу больше это скрывать… Я совершила большой грех и должна рассказать о случившемся, чтобы мистер Джеффри Грей вышел на свободу». Стул опять заскрипел, как будто сидевший на нем человек отодвинулся назад. Едва слышным взволнованным шепотом миссис Мерсер спросила: – Чего ты хочешь? Ты ведь сказал, что вырежешь мне сердце, если я проговорюсь. – Пиши, что велено, – ответил Альфред Мерсер, – иначе видишь этот нож, Луи, ты видишь его? Он очень острый. Хочешь в этом убедиться? Если нет, пиши то, что я сказал! Она написала. В комнате было очень тихо, и Хилари слышала, как ручка скребет по бумаге, едва уловимое шуршание. И снова голос Альфреда Мерсера. А потом опять шуршание. Снова голос и длинный, дрожащий вздох. – Дописала то, что я сказал? Хорошо, продолжай. «Я не хотела убивать мистера Эвертона… Когда-то мы с Альфредом были любовниками… Он обещал жениться на мне, если мы вместе поступим на службу к мистеру Эвертону как муж и жена. Поэтому я согласилась… Но он продолжал откладывать наш брак, и однажды мистер Эвертон узнал…» Хилари услышала медленный вздох. – Что ты мне диктуешь? – спросила миссис Мерсер дрожащим шепотом. – Поймешь, когда закончишь писать, дорогая, – ответил Альфред Мерсер. Ты написала «однажды мистер Эвертон узнал»? Хорошо, давай дальше. «Это было в тот день, когда мистер Берти Эвертон приехал навестить его из Шотландии… Он не стал об этом разговаривать… Он сильно разозлился… Альфред пообещал все уладить, и мы подали заявку на заключение брака… но ничего не вышло… Мистер Эвертон сказал, что выгонит нас из дома… и еще он угрожал разоблачить нас… Поэтому я взяла пистолет мистера Джеффри из нижнего ящика, где он его оставил… Это было 16 июля… Наша соседка миссис Томпсон обедала с нами… Я вышла в гостиную… и когда я проходила мимо двери кабинета… то услышала, как мистер Эвертон разговаривает по телефону с мистером Джеффри Греем… Он просил его немедленно приехать… Я подумала, он собирается рассказать ему о нас с Альфредом… Было восемь часов… Я сразу же поняла, что нужно делать… Я знала, сколько времени понадобится мистеру Джеффри, чтобы добраться до дома… Незадолго до этого я сказала, что должна приготовить постель… Я вышла и взяла пистолет мистера Джеффри…» – Альфред! – Миссис Мерсер скорее выдохнула это имя, чем произнесла. Последовал слабый испуганный крик. – Если станешь напрашиваться, будет только хуже! Садись! Готова? «…пистолет мистера Джеффри». Написала?.. Так! «Я спрятала его под фартуком и вошла в кабинет… Я попросила мистера Эвертона сжалиться надо мной и сохранить все в тайне… Он обозвал меня распутной женщиной… и я застрелила его». Хилари услышала шорох, как будто писавшая резко отодвинула от себя бумагу. – Я не стану, не стану писать это! Меня повесят! – Ее голос дрожал от страха. – Ты уже достаточно написала, – ответил Альфред Мерсер. – Но тебя не повесят, не бойся. У них не будет такой возможности. Как только поставишь под этим признанием свою подпись и выпьешь из этой бутылки, ты заснешь и никогда больше не проснешься. – Я не стану это делать, – ответила она шепотом, – не стану! – Не станешь? Тогда… – Его голос стал таким тихим, что Хилари не могла расслышать слов. Только резкое скрежетание, похожее на рычание дикого зверя. Миссис Мерсер снова закричала, потом еще раз, а затем воскликнула, задыхаясь и дрожа: – Нет-нет! Я все сделаю. – Так-то лучше. Давай дальше! Не хочу возиться с этим целый день. Все хорошо, пара клякс не имеет значения. Ты перепутала все листы. «Я застрелила его». Ты это уже написала! И следи, чтобы было аккуратно! Дальше! Бумага снова зашуршала. Ручка начала двигаться. Миссис Мерсер стонала. Голос Мерсера звучал резко и хладнокровно. – «Я заперла дверь… и вытерла ключ и ручку… потом вытерла пистолет… и положила его на ковер рядом с дверью в сад… Потом я обежала вокруг дома и пробралась внутрь через одно из окон в гостиной, закрыв его за собой… Все окна была заперты на задвижки, когда приехала полиция… но одно окно я оставила открытым, чтобы быстро вернуться обратно… Я подождала, пока мистер Джеффри пройдет мимо окна и войдет в кабинет… Потом я побежала в гостиную и закричала… прибежал Альфред, а за ним миссис Томпсон… Мы стали стучать в дверь… Все подумали, что это он виноват… я их в этом убедила… Я никому не сказала, даже мужу… Альфред ничего не знал, кроме того, что я всем рассказала… Он подумал, что это сделал мистер Джеффри… все так решили… Я солгала на дознании и во время суда… но больше я не могу лгать… Мы с Альфредом поженились, как он и обещал… и он хорошо ко мне относился. Но я больше не могу так жить… Я согрешила и должна умереть…» Теперь распишись внизу, чтобы было хорошо видно. Поставь свое законное имя Луиза Кезия Мерсер! Волосы у Хилари на висках стали влажными. Между лопатками сбежала тонкая струйка пота. Это было похоже на ужасный ночной кошмар: отвратительный запах места, густой мрак и долетавшие до ее слуха угрозы. Что же она услышала? Что за историю продиктовал Альфред Мерсер? Заставил ли он эту несчастную женщину написать ложное признание, приставив ей нож к горлу, или все так и было на самом деле? Вполне возможно, что это правда. Все объяснения выглядели правдоподобно и соответствовали случившемуся. Нет, оставалось непонятно, почему Джеймс Эвертон изменил завещание. Это не вписывалось в общую картину. Впрочем, не важно; главное, чтобы Джефф был оправдан. Эти мысли проносились у нее в голове вперемешку с ужасом и замешательством, когда она услышала, как миссис Мерсер воскликнула: – Альфред, ради бога! Я не могу это подписать! Альфред, я никому ничего не скажу, клянусь! Я уеду туда, где никто меня не найдет, и никому не скажу ни слова! Могу поклясться на Библии! Альфред Мерсер оттолкнул от себя рыдающую женщину, упавшую на пол и обхватившую его колени. Он сердито закричал, но потом взял себя в руки. Что бы там ни было, она должна подписать признание, она должна его подписать. С неумолимым спокойствием он произнес: