Она подала условный знак надзирателю, стоящему у входа, и в проёме двери возник белый как мел старший сын Энсли. – Папа, как ты мог? – прошептал он, смотря на отца круглыми, полными ужаса глазами. – Я бы понял, убей ты любовника, но маму... – Голос прервался, и первенец Хью скрылся из вида. «Актёр из парня никогда не выйдет, но родному отцу его представления хватило с лихвой, – оценила Вэл достигнутый эффект. – Нельзя недооценивать родительскую любовь к детям и страх выглядеть в их глазах негодяем, недостойным светлой памяти и уважения. Бедный Хью, на него больно смотреть! Но теперь он стряхнул с себя оцепенение отчаяния и готов побороться за своё честное имя, что искренне радует». – Расскажите, что произошло в то утро. Что вы помните, Хью? – Помню, как быстро бежал вверх по лестнице: на кухне горел свет и я знал, что Нелли уже встала и ждёт меня. Дверь была незакрыта – она всегда её открывала заранее, ожидая моего возвращения. Когда я вошёл, меня ударил в грудь чужой незнакомый запах, а потом – запах крови моей Нелли. – Голос оборотня задрожал и прервался, он закрыл лицо ладонями и с трудом продолжил: – Дальнейшее помню как в тумане. Я пытался ей помочь, вначале зажал рану ладонью, потом почувствовал, что её сердце не бьётся и в панике выдернул нож. Затем совсем плохо помню. Кажется, я выл и старался вдохнуть в неё жизнь, верил в чудо – что рана в сердце заживёт, как у оборотней, демонов, вампиров, как у всех нас, только... моя Нелли не была Иной. Её сердце не зажило. – Как сосед заходил – помните? – Смутно. Вроде бы, правда, забегал, – пожал плечами Хью. – Это же он полицию вызвал? – Его жена после его рассказа. Запах вы учуяли только инкуба? – Обратил внимание только на него – он был единственным незнакомым мне запахом. – Точно единственным незнакомым? – Да. У дальнего конца тюремного коридора Вэл ожидала троица взволнованных сыновей подзащитного. – Нормально я всё сказал? Отец поверил? – спросил старший и помрачнел, когда адвокат кивнула. – Не представляю, как я буду перед ним извиняться... – Представьте, что у вас могло бы вообще не быть возможности перед ним извиниться, – сурово отрезала Вэл. – Да-да, вы правы. Очень плохо, что мы следов той вампирши не нашли? – Для кого как, а шанс изначально был мизерный, – рассеянно ответила Вэл, мысли которой уже целиком сосредоточились на предстоящем судебном заседании. – Вы выходите в двери или намерены остаться здесь? Свободолюбивые оборотни осмотрелись в узких застенках каземата и содрогнулись всем телом. Старший глянул на Вэл и хлопнул себя по лбу широченной ладонью: – Я забыл сказать, что мы оплатим все ваши труды и расходы! Не думайте, что получите за помощь отцу скромную плату государственного защитника! Вэл поморщилась, тоже осмотрелась и проворчала: – Что такого особенного в атмосфере тюрьмы, что все сразу вспоминают про деньги? – Про деньги адвокатского гонорара, – уточнил волк, усмехнувшись. . Соглашения о признании вины принято представлять суду в рамках открытых судебных заседаний. Однако, если в деле в качестве обвиняемых фигурировали Иные или показания свидетелей требовали оглашения факта их принадлежности к расе ИГР (например, оборотень давал показания о запахах на месте преступления), заседания проводились в закрытом режиме. Такой подход избавлял суды от лишней головной боли по сохранению секретности существования на Земле иных рас помимо человеческих. С учётом того, что к концу 21 века более девяноста процентов уголовных дел завершались сделкой с правосудием, закрытость таких судебных заседаний сильно сокращала расходы на «зачистку» воспоминаний непосвящённых лиц. Окружной прокурор предъявил судье соглашение о признании вины, оформленное по всем правилам в письменной форме, подозрительно косясь в сторону столика защиты, за которым разместились адвокат и её личный помощник. – Обвиняемый, пройдите на свидетельское место, поднимите правую руку и примите присягу говорить правду, только правду и ничего кроме правды. – Подзащитный Вэл выполнил распоряжение судьи и Кэмпбелл напомнил: – Дача заведомо ложных показаний является серьёзнейшим правонарушением. Сейчас вы имеете право заявить о своей невиновности, а также имеете право на судебное разбирательство и право быть защищённым от вынужденного самообвинения. В случае принятия судом сделки, всех этих прав вы лишаетесь с вашего добровольного согласия. Итак, вы признаёте, что убили свою супругу? – Нет, ваша честь, не признаю, – хрипло ответил Энсли. – Что?!! – взвился с места прокурор Соммерс. – Вы хотели сказать: «Да, признаю!» – Ваша честь, я решительно протестую против попытки вложить в уста моего подзащитного ложное покаяние! – поднялась Вэл. – Протест принят. – Надеюсь, госпожа адвокат разъяснила своему подзащитному, как сильно он рискует, отказываясь отчестногопризнания своей вины? Что его будут судить и точно осудят на основании неопровержимых улик, только наказание уже не будет максимально мягким? Что он рискует век просидеть в одиночной камере? – язвительно поинтересовался прокурор. – Ваша честь, я протестую против завуалированных угроз моему подзащитному! – Протест принят. Если подобные действия со стороны обвинения повторятся, суд будет вынужден применить штрафные санкции. Обвиняемый, вернитесь на своё место. – Соммерс явно хотел что-то добавить к своим словам, но умолк под холодным взглядом судьи. – В связи с прозвучавшим заявлением обвиняемого, суд предписывает окружному прокурору обращать все свои вопросы к защите обвиняемого. – Защите, поступающей вопреки интересам своего клиента? – не удержался от порции яда Соммерс. – Обвинение надлежащим образом исследовало фактические обстоятельства дела, убедившись в том, что они соответствуют сделанному ранее заявлению о признании вины. Это признание было написано обвиняемым совершенно добровольно и осознанно, а вот нынешнее его заявление внушает подозрения, что сделано под давлением адвоката. О мотивах такого поступка адвоката и его соответствии этическим нормам я ничего говорить не буду, лишь упомяну, что расходы на адвоката взяли на себя сыновья обвиняемого. Не буду уточнять у мисс Мэнс размер запрошенного ею гонорара! Однако ставлю суд в известность, что буквально два часа назад обвиняемый, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, повторил мне своё признание в убийстве в присутствии свидетелей. – Протестую! Чтобы делать подобные заявления, окружному прокурору необходимо предъявить суду диплом психиатра и разрешение на проведение судебно-психиатрических экспертиз, – возразила Вэл. – Иначе его утверждения, что утром мой подзащитный был полностью вменяем, всего лишь досужие домыслы. – Я требую его проверки на вменяемость в данный момент, когда он отказывается от сделки! – рявкнул прокурор. – Вы сомневаетесь в дееспособности обвиняемого? – откровенно насмешливо поинтересовалась Вэл, иронично приподнимая брови и сознательно доводя противника до точки кипения. – Да!!! – Поддерживаю. Ваша честь, мы с обвинением пришли к единому заключению, что сделка о признании вины не может быть принята из-за недееспособности обвиняемого. – Но... но..., – запинался прокурор, пока судья подавлял улыбку, а Тони ухмылялся вовсю, – ваша честь, обвиняемый может нести ответственность за свои слова и поступки, и он признаёт свою вину! – Я услышал, как он её отрицает. Господин прокурор, либо вы соглашаетесь с тем, что подсудимый способен отвечать за себя и тогда я с полным правом принимаю его заявление о невиновности, либо я запрещаю сделку со следствием из-за его несостоятельности. К слову, неспособность обвиняемого отвечать за свои слова в день ареста была подтверждена специалистом соответствующего профиля. Итак, ваше решение? – Обвинение отменяет сделку с правосудием и направляет дело на предварительное слушание, – угрюмо ответил Соммерс. Злость окружного прокурора была объяснима: вместо быстрого и простого дело оборотня превращалось в затяжное и проблемное. Предварительные слушания по уголовным делам обязаны были проводиться в открытом режиме, если их прилюдное разбирательство не грозило раскрытием государственной, врачебной или иной профессиональной тайны, и если не имелось угрозы участникам процесса. Закон о сохранении тайны существования Иных в данном случае накладывал на прокуратуру дополнительные обязанности по предотвращению утечки секретных сведений. Вэл уже прикидывала, сколько времени потребуется Соммерсу для подготовки к слушанию и как ей наиболее эффективно потратить это время, когда прокурор произнёс с кривой усмешкой: – Во избежание лишних затрат штата на расследование очевидного преступления, выдвигаю ходатайство начать предварительное слушание через час. Как я уже упоминал, расследование всех обстоятельств дела было проведено на высочайшем уровне и уже закончено. Обвинение обладает достаточным количеством улик, ясно доказывающих виновность мистера Энсли в злодейском преступлении. Ваша честь, вы утверждаете срок проведения заседания? Вы не заняты сегодня на других слушаниях? – Нет, мой рабочий график как раз сегодня удивительно незагружен, – задумчиво ответил Кэмпбелл, глянул на часы и добавил, потирая квадратный подбородок кончиками пальцев: – Начинаю догадываться, отчего оно так вышло... Господа и дамы, предварительное слушание по делу «Народ против Хью Энсли» будет проводиться сегодня в полдень. Встретимся в этом же зале через час. Судья величаво поднялся и молча вышел в двери, умудряясь всем своим видом выразить неудовольствие тем, что его втянули в прокурорские игры с защитницей подсудимого. Хью Энсли увели в тюремную камеру. Окружной прокурор бросил на Вэл торжествующий взгляд и ехидно распрощался, подчеркнув скорость наступления их новой встречи. Тони с неприязненной гримасой посмотрел в спину уходящего Соммерса и сказал со вздохом: – Жаль, что судья поддержал его ходатайство. – Выбор времени предварительного слушания является прерогативой обвинения, и судья не мог изменить его без веских на то оснований, – сухо напомнила Вэл основные правила современного судопроизводства. – Что будем делать? – Отправимся на ланч. В нынешней ситуации вряд ли кто-то из детективов согласится поболтать с нами по душам без официальной бумаги о досудебном представлении доказательств. На слушании придётся действовать по обстоятельствам и стараться опровергнуть выдвигаемые обвинением доводы и опротестовать материалы следствия. – В конце концов, предварительное слушание – не суд присяжных, и ничего страшного, если дело передадут в высшую инстанцию, – заметил Тони, когда они пробирались к свободному уголку в кафе. – Никогда не сдавайся заранее. Бейся за каждое слово свидетельских показаний, рассматривай под лупой каждую улику – и наверняка отыщешь то, что пропустили мимо глаз твои оппоненты. Поскольку наш клиент невиновен, следствие никак не могло найти неопровержимых доказательств его причастности к убийству. – Или оборотень умело разыграл тебя, – проворчал Тони. – Как-то слишком легко он отказался признавать свою вину под присягой, хоть раньше так жарко заявлял о ней. Слушай, пока я ждал тебя за столиком защиты, к прокурору подходил его помощник и что-то говорил ему про ночные розыски волков и белый платочек. При этом оба поглядывали на меня и старательно понижали голос, что навело на размышления о твоей причастности к упомянутым событиям. Вэл, что-то мне не нравится выражение твоего лица. – Откуда у них сведения о платке? Кто-то из детишек Энсли проболтался? – Та-ааак... На какую скользкую дорожку ты вступила на этот раз, стремясь спасти своего подзащитного? – Выслушав рассказ Вэл, её личный помощник не на шутку рассердился: – Ты утащила улику с места преступления?! Поверить не могу, что ты совершила такую глупость! Если этот факт докажут, тебя не только лишат права заниматься адвокатской деятельностью, тебя и посадить могут! – Чепуха, я нашла платочек не на месте преступления, а за пределами дома инкуба. Не смотри так скептически, я правда не совершила ничего противозаконного. – Скажи ещё, не учуяла, что платок принадлежит убийце, обронившей его при бегстве, – фыркнул Тони. – Во-первых, надо ещё доказать, что Брин – убийца. Если она невинный свидетель, то я могла с полным правом поднять любую утерянную ею вещь с целью вернуть её владелице при личной встрече. Во-вторых, на платке не указано время, когда его обронили. Если он валялся там две недели, то никак не может являться уликой. – Но ты-то полагала, что его потеряли как раз после убийства, верно? – Доказать, что я нечто такое предполагала, когда забирала платок, совершенно невозможно. – Вот за это тебя и ненавидит Соммерс: ты ужасно скользкая особа, – укоризненно покачал головой Тони. – Вовсе я не скользкая, во второй ипостаси даже шипастая, – усмехнулась Вэл. Глава 11, о предварительном слушании дела Судья Кэмпбелл занял своё место, и секретарь махнул в зал рукой, оповещая присутствующих, что они могут сесть. Присутствующих набралось исключительно много: весть о том, что один из Иных обвиняется в убийстве, за выходные успела облететь городское сообщество ИГР. Кроме множества детей, внуков и друзей обвиняемого, зал наполняли ведьмы, оборотни и демоны всех мастей. Разглядела Вэл и лос-анджелесского вампира Картера Стоуна. Человеческая часть зрителей в основном была представлена репортёрами, засевшими в первых рядах: этих пригласил Соммерс, желающий во всеуслышание протрубить о своей победе над зловредным адвокатом. Большинство Иных, редко приходящих в залы суда, чувствовали себя откровенно неуютно без амулетов, зелий и оберегов: магические средства было так же запрещено проносить с собой, как и человеческое оружие. И если у оборотней и вампиров клыки и когти всегда были при себе, то ведьмы чувствовали себя не в своей тарелке. Разумеется, несанкционированное использование всех видов магии в судах находилось под строжайшим запретом, за соблюдением которого неустанно следили правоохранители, но подсознательный страх давал о себе знать. И ведьмы то и дело косились на боевые артефакты стражников, замаскированные под обычную амуницию полицейских. Вэл хорошо их понимала: она тоже сдала рабочие амулеты в канцелярию суда. И сейчас всей кожей ощущала на себе взгляды немногочисленных вампиров: ментальные воздействия было практически невозможно блокировать без специальных амулетов. Одна из причин, почему судьями Иных всегда избирались самые сильные представители рас, обладающих ментальными способностями, – именно судья нёс всю полноту ответственности за всё происходящее на его заседаниях. Поправив чёрную мантию на широченных плечах, Брэд Кэмпбелл громко произнёс в тишине зала: – Слушается дело «Народ против Хью Энсли». Народ представляют Джордж Соммерс, окружной прокурор, и Дерек Ривз, его помощник. Защита представлена адвокатом Вэллери Мэнс. Стороны готовы начать предварительное слушание дела? – Народ готов, ваша честь. – Защита готова, – бодро отрапортовала Вэл.