Похмелье Проснувшись утром в своей постели, Иван долго не мог сообразить, как он здесь оказался и что вообще с ним приключилось этой ночью. Он рывком поднялся и быстрым шагом подошёл к открытому настежь окну, упёршись руками в подоконник, наклонился вперёд и вытянув шею посмотрел на вход, надеясь, видимо, увидеть колесницу. Но ничего такого там не оказалось. У крыльца привычно сверкал на солнце «Мерседес S500». «Раге!» — неуверенно позвал он. Никто не ответил. Он зашёл в гардеробную. Там как обычно висели его костюмы и другая одежда. Никаких следов царских одеяний замечено не было. Сам он был в своём обычном халате и тапочках. — Мардук! — Нет, повелитель, нет! Только не сегодня! — простонал Мардук. — Это что ещё за новости? А что случилось? — И не спрашивайте. Вчера, после вашего отъезда, мы с Зевсом, на радостях, решили выпить все вино мира… — И? — Попытка была, не скрою. Одного мы не учли. Вино в мире закончиться может, но у богов оно не кончается никогда! Жаль, что поняли мы это слишком поздно. — И!? — В общем, полная интоксикация организма… — Это у богов-то?! — Иван захохотал в голос. — Тела-то земные были, — оправдывался Мардук. — Кстати, от всего сердца благодарю тебя, друг мой, за тот прекраснейший день в моей жизни. Ты даже не представляешь, как я был счастлив. Да что был, я и теперь счастлив. И все благодаря тебе, мой верный друг. Вечно буду тебе благодарен. Если бы мог, то обнял бы. — О, мне уже гораздо легче, повелитель. Гораздо. Оказывается, простая благодарность — самое эффективное средство от похмелья. — А что, от всего вина мира совсем ничего не осталось? Пара глотков окончательно привела бы тебя в чувства, — шутил Иван. — К сожалению, в моем теперешнем состоянии, ни пара, ни даже миллион глотков вина ничего не поправят. Мне просто нечем и некуда его пить, — сожалел Мардук. — Так ты явись, — предложил Иван. — Как у вас все просто, — снова начал ворчать Мардук, — явись, испарись. Уже никак. Такие мероприятия раз в эпоху бывают. Последнее такое было при Сотворении Мира в Звездном храме. — Это когда, напомни. — Семь тысяч пятьсот двадцать шесть лет назад. Тоже, помню, пир был знатный. С тех пор ни капли. — А что с Раге, где она? — С ней все в порядке, не извольте беспокоиться. Была доставлена домой в целости и сохранности. Передавала вам много всяких нежностей. С нетерпением ждет встречи. — А когда мы сможем встретиться? — Да, стыдно признаться, но подловил я вас, повелитель, эх подловил. — Что это значит? — А это значит, что стимул у вас появился науку нашу как можно быстрей осваивать. И какой стимул. — Совести у тебя нет, Мардук! — Боги, смею заметить, такими категориями как совесть не оперируют. — А теперь серьезно, когда? — голос Ивана стал властным. — Заклинание, которое мы использовали, повелитель, очень мощное, часто его употреблять нельзя, силы истощает неимоверно. Как вы себя чувствуете, кстати? — Слабость сильная, в сон клонит, — признался Иван. — Вот, — подхватил Мардук, — а вы: когда, когда? Всему своё время. Никуда она не денется. У вас вечность впереди. — Тебе легко говорить. — Вам теперь отдыхать нужно. Мне бы тоже не мешало. В общем, повелитель, прошу сегодня отгул. — Отдыхай, дружище, отдыхай сколько нужно, ты это заслужил. Я, пожалуй, последую твоему совету и тоже отлежусь сегодня. Иван вернулся в спальню и едва прилёг, как тут же уснул. Ему снилось будто он лежит на облаке, совершенно невесом и абсолютно расслаблен. Он подумал, что находится в раю. От чего его веки сомкнулись повторно, и он уснул во сне. В этом сне ему снилось, что он находится в толще воды. Все вокруг пронизано лучами яркого света. Вода абсолютно прозрачна. Несмотря на это он мог спокойно дышать, а вода обволакивала его тело приятным теплом. Он словно парил на огромной глубине, но несмотря на прозрачность нигде не было видно ни дна, ни каких-то водорослей или рыб. Он не чувствовал своего тела. Это было настолько приятно, что он уснул в третий раз. Но ему снова снился какой-то сон, где он обязательно снова засыпал. Таким образом сон становился все глубже и глубже, а сны наслаивались друг на друга до тех пор, пока не наступила полная тьма, тишина и невесомость. Наконец Иван отключился окончательно. Но пока он спал, где-то на задворках его сознания просыпался некто, кто им не являлся. В его сознании происходила какая-то странная трансформация. Какое-то другое сознание, вырываясь из бездны забвения, пыталось занять своё привычное место, справедливо полагая, что кроме него ничего другого и быть не может. Память медленно возвращалась к нему. Он вспоминает горы, старую хату на берегу ручья, он ведет за руки двух мальчиков лет пяти. Потом он ведет уже одного мальчика. Они идут по равнине. Куда они идут? Мальчик молчит, он напряжен и очень напуган, он не понимает, почему с ними нет его братика. Так они бредут по равнине, им встречаются какие-то деревни и хутора, небольшие озера и речки. А они все идут и идут. Затем он видит хату, пыльные окна, убогая мебель, ему очень плохо, у него сильный жар. Возле него на табурете сидит косматый мужик, он узнает его, это тот мальчик. Косматый сосредоточенно читает вслух огромную книгу. Нет, он не читает, он произносит заклинания. Наконец, Фома чувствует, что момент настал и осуществляет великое таинство передачи, а потом происходит невероятное, сознание возвращается, вместо того чтобы уйти во тьму небытия. Но как же тогда все это понять? Он завершил свой путь. Почему он снова жив? Нет он спит, это сон. Но покойникам не снятся сны. Если снится сон, значит будет пробуждение. И Фома проснулся. Он долго лежит с открытыми лазами, пытаясь осмыслить случившееся. Высокие стены, лепной потолок, распахнутое окно. В окно веет нежный ветерок, принося с собой запахи лета. Он лежит на огромной кровати под бархатным балдахином. «Что это такое?» — недоумевает Фома. Он встает с постели, на нем какой-то халат. У стены есть зеркало. Фома подходит к нему и замирает, увидев свое отражение. «Кто я, что это значит?!» — голова идет кругом, мысли путаются. Память словно решето, проявляется несвязными кусками. Разум не справляется, отказывается понимать. Фома выглядывает в окно, пейзаж кажется ему знакомым. На лужайке стоит дом, он очень похож на тот, в котором когда-то жил Фома, но вместе с тем какой-то другой, он совсем не выглядит старым. Вопросы множатся, ответов на них нет. Из спальни ведут три двери, что там, за этими дверями? Фома открыл одну из них, вошел, там было много всякой одежды. Фома подошел к встроенному шкафу, пощупал один из висевших там костюмов. «Что за платье диковинное?» — думает он. Рассматривает пальто, куртки, плащи, пожимает плечами, хмыкает, цокает языком. Он возвращается в спальню. — Эй, бес! — Повелитель. — Вразуми, что со мной, почему я снова жив, почему личина не моя? — Что с вашим голосом? Кто вы? — в голосе Мардука звучат нотки ужаса. — Кто я!? Ты, отродье бесовское, морочить меня вздумал?! — Фома!? Быть того не может! Как такое возможно?! Где мой повелитель? — Ах ты нечисть поганая, так кому ты служишь ныне? Или заклинание моё ослабло? — Я ничего не понимаю, пан Фома. Абсолютно ничего не понимаю. Как вы тут оказались? — Ах, разрази тебя гром, что же ты меня спрашиваешь, когда ты в моей воле и спрашивать тебя надлежит мне? Тотчас отвечай, какие козни ты сплел, поганец? Что за личина на мне? Что это за руина такая, где я сейчас нахожусь? Ну? — Погодите же, пан Фома, дайте мне самому опомниться! Вы же знаете, что обмануть вас я не могу. К чему эти подозрения? Помнится у нас никаких недоразумений не бывало во времена приснопамятные. Что-то не так пошло, я уже понимаю, а вот что и как, о том размышлять надобно, нет ответа у меня скорого. Видите ли, после вашего ухода много воды утекло, и события разные, вовсе все не так пошло, как должно было идти. Прервался род близнецов, не стало преемника. Кое-как отыскался один, сам отыскался вдруг, да поздно уж, наследник-от ваш лишь помирая дар ему передал. А он не учен был. Так мне пришлось учить. Личина его на вас. А сам он где тогда? Ох, что-то мы не так сотворили, пан Фома. Может и к лучшему, что вы явились. Да где ж он-то? — Мардук! — Повелитель, наконец-то! Мы вас потеряли! — Кто мы? — Мы это я и бес мой! — отвечал Фома. — Кто это, я? Мардук, что происходит? — Ох, повелитель и не спрашивайте. Даже не знаю, что ответить. Одним словом, ах нет, не получится тут, одним словом. Что-то случилось пока вы спали. Вернулся, не знаю даже из какого мира, ваш предшественник, один из них, надеюсь, что один. — Волхв Фома вернулся, — пробасил колдун, — и требует объяснения, что вы тут такого сотворили, что из небытия меня выволокли? — Не-е-т, — закричал Иван в ужасе, — только этого еще не хватало. Я на такое не подписывался. Я же говорил тебе, Мардук, что все это плохо кончится. Я предупреждал. Вот и началось. Я это не так представлял. Я так не хочу! Мардук, убери его, я не могу, у меня внутри все горит! Сделай что-нибудь, умоляю! — Иван бился на кровати в истерике. — Сами сотворили, сами и расхлебывайте, — повысил тон Фома, — мне тут среди вас делать нечего. Я свое дело сделал. Что ж вы опять меня на муку выволокли. — Что мы сотворить могли, я ведь даже книгу заклинаний до конца не изучил, — не успокаивался Иван. — Это мою Книгу волховскую? Где же она? Хотел бы взглянуть, — сменил тон Фома. — Минутку, — Иван вышел в кабинет и вернулся с книгой в руках, — вот она. — Да уж вижу, сам сходил, тело-то я чувствую, не как Мардук. Вот гляди-ка, палец лизну, лист переверну. А-а-а, вот они, письмена мои. Тут я закончил. А кто ж дописывал? Много написали после меня. Тружались вижу много. Что за заклинания тут? — Как вы моим телом управляете? Я в это время словно замираю, ничего поделать не могу, — с горечью воскликнул Иван. — Так ведь когда ты за книгой ходил, и я поделать ничего не мог, — удивлённо пробасил Фома. Так, так, так, — листал Фома книгу, — вижу трудились упорно наследники мои. Мудры заклинания составили и сложны доволи. — Вы обратите внимание на последние заклинания, пан Фома, — заговорил Мардук, — книга ведь кончена. Осталось переход совершить.