Рот Белоха ожесточился. — Тогда сядь в углу и веди себя тихо, — наверное, он заметил мой обеспокоенный взгляд на Азазеля, и поэтому продолжил более тёплым тоном: — Не переживай за него, Рейчел. У него очень сдерживаемые инстинкты, и он не любит склоняться под волею других. К его же несчастью, у меня более высокий чин в этом месте, и он поклялся делать то, что я прикажу. Ну, неужели, лидер, или худо-бедно пособник. Кто-то с властью и способностью противостоять высокомерным нравам Азазеля. Я ослепительно улыбнулась Белоху, присев на оттоманку. — Так скажи мне, юная леди, — произнёс он, откинувшись на спинку кресла и начав изучать меня своими старыми глазами. — Что привело тебя в Тёмный Город? Помимо вон того нашего скверного друга. — Понятия не имею. Я сделала пробный глоток бренди. И снова вкус был более чем достаточный для отсутствия цвета, и его густота обожгла мой язык. — Нет никакой надобности играть, Белох, — рявкнул Азазель. – Ты, как и я, прекрасно знаешь зачем я принёс её сюда. Нам нужны ответы. — И как ты планируешь получить эти ответы, если ты до ужаса пугаешь её? Фырканье Азазеля передало его презрение к такому предположению. — До ужаса напугана? Едва ли. Даже в полную силу она никогда не будет под стать мне. Она настаивает, что не знает о своих способностях, но даже если бы она знала, я хорошо оснащён, чтобы противостоять любой её способности. — И почему же я тебе не верю? — притворным тоном вымолвил Белох. Я сидела очень смирно, покачивая в руке бокал с бренди, который не хотела пить, внимательно наблюдая. Пока они якобы говорили обо мне, похоже, они почти позабыли о моём присутствии, на поверхность всплыла давняя вражда. Что меня вполне устраивало — мне надо было позаботиться о своей шкуре. Пока они спорят, я смогу остаться вне радара и попытаться выяснить, как сбежать. — Ты до ужаса напуган пророчеством, которому суждено сбыться, — продолжил Белох, — настолько напуган, что ты можешь уничтожить её раньше, чем выяснишь то, что так отчаянно Падшие пытаются узнать. Ты не узнаешь какие секреты она несёт в себе, пока не встретишься со своими страхами. — Не будь нудным, Белох, — сказал Азазель, не сдвинувшись с места. — Я гораздо старше тебя... я никогда не позволю людским страхам и слабостям повлиять на меня. А вот этого меня напугало. Если хорошо сложенный, великолепный Азазель гораздо старше иссохшего Белоха, тогда правила реально вылетели в трубу. Но опять же, я знала это. Я знала что-то важное, оно медленно закипало в моём подсознании... вещи, которые я не хотела помнить. Боялась вспомнить. Всё это могло остаться похороненным до тех пор, пока меня это беспокоит. Белох фыркнул в изумлении. — Ты может и старше, Азазель, но ты едва ли столь мудр. Я предоставлю тебе выбор. Забирай её и проверь пророчество и твою способность противостоять ему. Как только ты будешь знать ответ на это, ты приведёшь её снова, и я найду требуемые тобой ответы. Так, или она остаётся здесь со мной. Выражение лица Азазеля не изменилось, но его скрытый взгляд метнулся в мою сторону, и он не мог не заметить, что я вся во внимании. Однако он не стал спорить, поднялся со своего места и выпил бренди залпом, чем заслужил неодобрительное фырканье от Белоха. И затем Азазель посмотрел на меня. — Пошли. Боже, я ненавидела это слово, произнесённое его глубоким, холодным голосом. Всё в нём было леденящим, и я взглянула на добродушное лицо Белоха, задаваясь вопросом, будет ли польза, если я брошусь умолять его о милосердии. Но я не была столь наивна. Белох мог показаться добреньким пожилым профессором, но в его глазах была жесткость, которую он мог запросто перенести на своего давнего врага, такого как Азазель, или же эта жёсткость могла быть индикатором его истинной натуры. В любом случае, у меня хватало ума, чтобы подумать, прежде чем прыгать из одной ловушки в другую. Я встала, поставив на столик бокал с бренди, к которому я едва прикоснулась, и улыбнулась Белоху. — Было приятно с вами познакомиться. По какой-то причине мои слова развеселили его. — С нетерпением жду продолжения нашего общения. Не позволяй Азазелю запугивать тебя. В тебе больше силы, чем ты осознаёшь, если только ты решишь признать это. Полагаю, будет очень интересно обнаружить, насколько восприимчив наш друг. Не совсем друг, но я ничего не ответила, когда Азазель пробормотал нечто нелицеприятное, взял мою руку в жёсткую хватку, и потянул меня из комнаты. Через несколько минут мы оказались на тёмных улицах странного города, выйдя через нижний уровень ресторана, у чёрной, быстротечной реки. Ранее в том свете дня, который походил на дневной, город был укутан сумерками. Теперь же стояла непроглядная тьма, и внезапно я ощутила, что еле-еле держусь на ногах. Только этим утром я собирала вещи для поездки на Большой Барьерный риф, чтобы провести время на ярком нескончаемом солнце? А теперь я была в каком-то странном, лишённой цвета вселенной, вновь пленница, и борьба покинула меня, сменившись изнеможением. Единственным моим желанием было найти укромное тихое место и разобраться что, чёрт возьми, мне делать. — Нам не далеко идти, — сказал Азазель, и если бы это был кто-то другой, возможно, я подумала бы, что он заметил моё истощение и предложил передышку. И то и другое было невозможным — его не заботило, что я чувствовала, и он никогда не вызовется утешать. Он был моим врагом, и я не могла позволить себе забыть это. Я ничего не сказала, позволив ему тащить меня вдаль по улице, мимо серых жителей, их тихих голосов и безразличных глаз. Я понятия не имела, что от него хотел Белох, и мне было плевать. Если я смогу завалиться в кровать на двадцать четыре часа, у меня будет всё хорошо. Я украдкой взглянула на своего безжалостного компаньона. Он же оставит меня одну, так ведь? В прошлом он не хотел ничего, кроме как держаться от меня на расстоянии, словно я была грязной. Но он не выпустил мою руку, и я не стала вырываться из его хватки, пока он вёл меня по улице, обратно к особняку, который мы покинули несколько часов назад. Его прикосновение несло необычный, порочный покой. Он был моим врагом. Но был единственным знакомым в этом странном мире. И по этой причине, я не желала отпускать его. Глава 7 АЗАЗЕЛЬ ШЁЛ РАЗМЕРЕННЫМ ШАГОМ, твёрдо решив не поддаваться охватившей его ярости. Он презирал Белоха и презирал всегда, и это чувство было взаимным. Дело было не только в том, что Белох был одним из самых странных, почти смертных обитателей непознаваемого мира Тёмного Города. Азазель обычно недолюбливал всех обитателей, они были похожи на Нефилимов, но без аппетита. Пустые, нечитаемые существа, не люди, не Падшие и не святые, а Белох, как правитель и верховный мэр Тёмного Города, был худшим из них. Но его сила была неоспорима, к тому же она была непостижима. Он был тем, с кем нужно было иметь дело, если необходимо было использовать любой из неприятных активов Тёмного Города. Например, Разрушителей Правды. Разрушители Правды были единственными существами, которые могли извлечь истину из любого человека, хотя их методы варьировались от болезненных до сокрушительных. Самые упрямые никогда не выживали, и Азазель видел, как не одно тело разлеталось на бесчисленные куски, когда процесс достигал своего завершения, и эти воспоминания всё ещё преследовали его. Он пережил свою собственную встречу с ними бесчисленное количество лет назад, как переживёт и Лилит. Она была слишком эпичным и могущественным демоном, чтобы быть уничтоженной ими, независимо от того, насколько жестокими были Разрушители Правды. Они вытянут из неё правду, и он сможет оставить её здесь, в этом мрачном, пустом мире, где она не сможет причинить никакого вреда, и он никогда больше не увидит её. Тёмный Город существовал почти столько, сколько Азазель себя помнил, таинственное место предполагаемого убежища и покоя, хотя на самом деле он понятия не имел, кто и что сюда приходило. Он знал только, что те, кого сюда приводили, обычно, в конце концов, ломались. Но он предполагал, что большинство из них были людьми, неспособными выдержать суровые условия, которые предлагало это место. Его вызывали сюда много веков назад для наказания и допроса, когда он слишком часто отказывался выполнять требования Уриэля. Он выжил. Так же, как выживет и она. Белох следил за Разрушителями Правды, как и за всем остальным в Тёмном Городе, и ему всегда доставляли особое удовольствие жестокие методы, применяемые его подчиненными. Он сидел в своей комнате, похожий на доброго волшебника, и творил зверства, от которых тошнило Азазеля, видевшего самое худшее, что могли предложить эти существа. Он был убеждён, что Белох хотел немедленно забрать Лилит, и он испытал странное сожаление. Азазель со временем заставил бы её признать правду, не превращая её кости в желе, а кожу в чешуйки плесени. Он мог только надеяться, что дело не зайдёт так далеко. Физически она была просто девушкой. Очевидно, она больше не могла принимать древние формы, которые когда-то использовала: Ламию, женщину-змею, пожиравшую детей, или демона ветра с когтями хищника. Неважно, как сильно он подтолкнул ее, когда впервые взял в Австралию, она осталась в этой форме, даже перед лицом смерти. Определенно она больше не обладала даром перевоплощения. Поскольку она была физически так же хрупка, как и большинство людей, она быстро выдаст свои секреты. Он мог бы вытащить их из неё, но, приведя её в Тёмный Город, у него не было иного выбора, кроме как исполнить приказ Белоха. Теперь он почти жалел, что Белох не забрал её, не покончил с этим. Садистская альтернатива старика привела его в ярость. Он презирал Лилит за то злобное, смертоносное создание, каким она была, за её силу и порочность, за её жестокость на протяжении тысячелетий. Но в одном Белох был прав. Больше всего он презирал её за пророчество, которое удерживало их обоих, и пока он не освободится от этой ярости, ярости, которую он отказывался называть страхом, она всё ещё будет иметь власть над ним. Она прекратила свои адские расспросы, по крайней мере, на данный момент. Она молчала, пока он насильно вёл её по улице, никаких больше "что, где и почему". Он вернёт её в дом, запихнёт в спальню и начнёт напиваться. Белох бросил ему вызов, но он не спешил его принимать. И был не в настроении испытывать себя. Он ненавидел Тёмный Город. Он был удручающим. Не то чтобы это его удивляло — мало что не угнетало его в эти дни. Резкая, пронзительная боль от смерти Сары сменилась постоянной ноющей болью, и когда он думал о ней, что делал часто, он делал всё возможное, чтобы отпустить её. Она возненавидит его скорбь. Он знал её чересчур хорошо — если бы она прожила свою жизнь нормально, у неё было бы время подготовить его к своей потере. Вместо этого она была разорвана Нефилимами, и её место заняла жена Разиэля. При мысли о жене Разиэля в нём всколыхнулся холодный гнев. Он ничего не мог с этим поделать и знал, что в случившемся нет её вины. Он даже зашёл так далеко, что принял кровь от неё, хотя и отказался использовать её запястье, настаивая, чтобы один из целителей сначала вывел кровь из её тела. Он умирал от голода, когда наконец вернулся в Шеол. Он был бы рад вечной тьме, но судьбой ему это не было уготовано. Как только он умрёт, он будет продолжать жить в вечных муках за грех падения от благодати, за любовь к человеческой женщине. На протяжении тысяч лет он часто сожалел о своём первом импульсивном стремлении к тому, чего хотел. Но не с тех пор, как в его жизни появилась Сара. Сара сделала всё стоящим этого. И это... это существо, идущее рядом с ним. Было предсказано, что она займёт место Сары рядом с ним, в его постели, станет его супругой и женой и будет править тьмой вместе с ним. Но пророчество было неверным. Она пыталась заманить его в ловушку, и он это прекрасно понимал. Он чувствовал силу её сексуальности, той сексуальности, которая проникала в мечты хороших мужчин и соблазняла их, той сексуальности, которая наполняла кровати тысяч демонов. Она была Лилит, неотразимой для большинства, и неудивительно, что он смотрел на неё и думал о сексе. Неудивительно, что он поддался искушению и поцеловал её, когда оставил в Брисбене. Это больше не повторится. Белох недооценил его. Азазель был Альфой с момента падения, пока Разиэль не занял его место семь лет назад, и в силу того, что он выбрал Источник, женщину, чья кровь поддерживала тех, у кого не было жён. Он никогда не думал о том, чтобы найти идеальную пару. Когда приходило время, подходящая женщина всегда была рядом. Он узнавал их, брал их, спаривался с ними, управлял ими. И когда одна из них умирала, он просто выбирал другую, любя каждую, как только мог. Но Сара с самого начала была другой. Он не собирался думать о ней, напомнил он себе. Ему просто нужно было помнить, что он спал с бесчисленным количеством женщин, ледяных, застенчивых, пылких в сексуальном плане. Он действовал так, как ему было нужно, как он хотел, с нежностью, со страстью, с любовь, но ни одна из них никогда не имела над ним власти. Пока не появилась Сара. Лилит тоже не будет обладать этой властью. Он докажет Белоху и себе, что её тело, всего лишь инструмент, который он может использовать и отбросить, что он никогда не станет жертвой соблазна сирены. Ей удалось это лишь на краткий миг. И это никогда больше не повторится. Дом был таким же, каким они его оставили. Он не потрудился запереть его, ведь большинство жителей Тёмного Города держались от него подальше. Он пугал их, он знал это. Вероятно, они смотрели на него и видели яркий свет и вечное проклятие, но они не хотели ни того, ни другого. Обитатели Тёмного Города поклонялись истине, умеренности, влечению, а не желанию, аппетиту и голоду. Он и ему подобные были анафемой для обузданных нужд Тёмного Города. Он никогда не задавался вопросом, кто и что населяет это унылое и печальное место. Это было королевство Белоха, место вне времени. И тени, которые развивались здесь, больше походили на потерянные души, чем на людей или демонов. Ему было плевать. Они не представляли угрозы ни для него, ни для его сородичей — ни даже Разрушители Правды, ни стражи Белоха, ни Полуночники. Они не могли покинуть это место, они просто существовали. Но даже здесь они не могли прикоснуться к нему. Они могли только прикоснуться к ней, потому что он привёл её сюда для их жестоких услуг. Он чувствовал её запах. Он узнал её запах в тот момент, когда она вышла утром из дома, тонкий аромат её кожи. Он подумал, не испускает ли она брачный запах, не так ли она обрекла на гибель столь многих. Если так, то у него к этому был иммунитет. Он смотрел на неё и хотел её. Он знал это. Белох, должно быть, считает его дураком, если он не принял этот простой факт. Все должны хотеть Лилит, даже высохшая оболочка такого человека, как Белох. Но, несмотря на то, что он хотел её, у него не было соблазна прикоснуться к ней или взять её, и он мог бы сделать это очень много раз. Это не зайдет дальше желания, и уж тем более действия. Он хотел её и не обращал на это внимания, как не обращал внимания на многие свои желания. Белох был дураком, думая, что он не сможет справиться с ней или своими собственными нуждами. Он нажал на кнопки старомодного настенного выключателя в прихожей, включив тусклый свет, который только усиливал тени. Она нервно огляделась вокруг, как будто беспокоясь о том, что может скрываться в тени. Она была глупа. Единственное, чего она должна была бояться — это стоять рядом с ним. По крайней мере, до тех пор, пока он не отдаст её. — Иди спать, — хрипло сказал он, отпуская её. Его пальцы чувствовали тепло, почти обжигающее. Он ожидал, что она убежит. Она и правда отступила назад, оказавшись вне его досягаемости. Но тут она нарушила молчание, и он мысленно застонал. — Что имел в виду Белох? Почему ты должен бояться меня? — Ты думаешь я боюсь тебя? — Конечно, нет, — сказала она, прозвучав раздражённой. — Я удручающе безобидна. Тем не менее, он выразился так, словно между нами есть какая-то история. — Нет, — сказал он, только наполовину солгав. — До прошлого года мы никогда не разговаривали, никогда не встречались. Большинство людей думают, что ты плод воображения. — Как демоны и Нефилимы. Он пристально посмотрел на неё. Она была совсем не такой, как он ожидал. Её защитная окраска не обманула его, когда он впервые взял её, но даже в своей настоящей форме она была далека от сексуальной богини. Грудь у неё была маленькая, бёдра изящные, подбородок упрямый, плотно сжатый рот, глаза полны то ли гнева, то ли страха. Он знал соблазнительниц — демонов и людей, существ, которые пытались заманить любого мужчину в свои лапы — и даже уступал пару раз, просто ради удовольствия. Но Лилит не была похожа ни на сирену, ни на демона, которых он знал. Её одежда была простой и мешковатой, на лице не было ни капли краски, на ней не было никаких украшений. Казалось, что секс просто не был частью её жизни. Но он знал, что это не так. Он знал, что под её унылой внешностью скрывается сердце хищника, хищника, готового разорвать мужчину на куски, как только она спарится с ним. Ламия, проклятый предвестник несчастья, Лилит, демон ветра, чудовище бурь. И его всё равно тянуло к ней. — Твоя спальня в конце коридора, — напомнил он ей. Ему нужно было, чтобы она ушла. Её запах сводил с ума, затуманивал, завораживал. — Усталость прошла, — она вошла в гостиную, села и посмотрела на него своими тёплыми карими глазами. — Я хочу знать, что имел в виду Белох. Какого рода испытание, он надеется, что ты исполнишь? Он позволил взгляду не спеша пройтись по ней. Он знал, чего ожидает Белох, бросив ему вызов. Он хотел, чтобы Азазель прикоснулся к ней, попробовал на вкус, уложил в постель. Азазель должен был трахнуть её, а затем доказать, что он может уйти от неё, передать её во власть Разрушителей Правды, а затем отпраздновать уничтожение ещё одного демона.