Больших усилий предсказателю стоило отдалится от гор тел не потеряв сознание по дороге. Он тяжело облокотился о покосившийся забор и старательно вдохнул полной грудью, изгоняя из легких последние следы зловоний. Ему стало немного легче. Одно из неприятнейших последствий настойки — сильная светочувствительность, проявляется, когда действие наркотика подходило к концу. Предсказателю все время хотелось закрыть глаза, но прикрытые веки приносили только еще больше страданий, ведь во тьме мужчину начинало сильно укачивать, словно он стоял на палубе некрупной яхты, опасно раскачивающейся на все нарастающих волнах. Метания из одной крайности в другую продлились порядка получаса, после чего Вебера таки вырвало. Желчь неприятно жгла небо и носоглотку, но рвота принесла с собой долгожданное облегчение. Вебер устало осел на землю, бережно поддерживая стремящуюся уплыть куда-то вдаль голову обеими руками. Мысли, роившиеся все это время в голове предсказателя, безостановочно отсылали его к отпечатавшимся в памяти загадочным символам. Попытки эдак с двадцатой он сумел припомнить где же ему доводилось встречать их ранее. Предсказатель горестно простонал от пришедшего осознания: именно этими символами был разукрашен зал где на нем ставили бесчеловечные эксперименты в душном лагере Као. Более нигде не мог он видеть столь необычные геометрические вязи фигур, сплетающиеся в загадочные узоры. В этом не было никаких сомнений. Почти все время пока Вебер отлеживался на земле, вкушая все прелести передозировки, до него доносились обрывки ожесточенного спора Голдберга с Остином. Верго и не думал подслушивать, и более того, не желал даже вслушиваться, но одна за другой, реплики на повышенных тонах достигали его слуха, барабанной дробью отзываясь в висках. Против своего желания он был осведомлен о предмете спора. Хотя, логичнее было бы назвать эту конфронтацию чередой обвинений, направленных в адрес Барона. Тот, в свою очередь, едва успевал отвечать, настолько быстро главарь наемников обрамлял свои мысли в слова. Претензии Остина были ясны как день: ни Голдберг, ни Риганец, и словом не обмолвились о возможной встрече с полчищами зомбированных насекомых и звериной армией мертвых, как и с любой другой чертовщиной. Изначально оговаривалась защита наследника от более человекообразных угроз. Наемники были готовы защитить паренька от подосланных убийц, встретить лицом к лицу хорошо вооруженный отряд грабителей, вывести его из смертельной западни в лице заготовленной засады, но о сверхъестественных напастях речи не шло. Барон, тяжело дыша и бессовестно надрывая свой глубокий голос, утверждал, что в подписанном гвардейцами договоре говорилось о любой возможной угрозе, и о том, что в невнимательном прочтении бумаг виноват один только Остин. Далее поток аргументов обеих сторон перетек в практически бессвязный бред, ну или по крайней мере таковым он Веберу показался. Находясь на грани потери сознания, Верго без зазрений совести пропускал половину сказанного мимо ушей. В какой-то момент предсказателю даже примерещилось что красный как рак Остин подошел к нему самому, пытаясь не то что-то высказать, не то пожаловаться, но заметив пустой взгляд Верго и неспособность предсказателя и двух слов связать, быстро оставил его в покое. Вебер слегка улыбнулся. Скорее всего он улыбнулся только у себя в мыслях, так как мышцы лица, по ощущениям, отказывались ему подчинятся. Даже не выслушав жалоб главаря гвардейцев, он прекрасно понимал какого толка они были. Для предсказателя все последние события выглядели как череда закономерных, и по большей части логичных попыток вытащить себя и товарищей из лап смерти, но окружающие его люди ведь смотрели на все со своей перспективы. Как должно быть странно и нелепо выглядел предсказатель, мечась из стороны в сторону, кардинально меняя текст своих предсказаний, как и план действий, каждые пятнадцать минут. Такого чудака впору было признать за безумца. Вероятно, если бы не успехи Вебера с полчищами жуков, то заприметив такое его поведение, недоумевающие гвардейцы связали бы его по рукам и ногам, от греха подальше. Было в этом что-то забавное. Верго рассмеялся бы, если бы очередной рвотный позыв не заставил его согнуться пополам. Настойка напористо желала покинуть тело предсказателя. Что же, ее норма на эту неделю явно была перевыполнена. Давно Верго не принимал разом таких конских доз. О том, как выглядела внезапная слабость предсказателя, еще недавно прытко сновавшего меж трупов и несколько позже умело обрабатывавшего и промывавшего раны, самому предсказателю совершенно не хотелось думать. Разумеется, позже он сообразит, что нужно сказать наемникам, сочинит ладную сказку о последствиях частых ведений. Вот только Барона провести так просто не получится. Голдберг видел флаконы с настойкой и вероятно знает о возможных симптомах передозировки. Сопоставить парочку элементарных фактов ему труда не составит. Это уже было похоже на серьезную проблему с работодателем. Закроет ли усач глаза на прием наркотика в благодарность за свое спасение? Это еще предстоит узнать. Неловким движением, Верго стер со лба выступившую испарину, теперь в его голове крутилось только одно: «Когда же это все закончится?» Спустя примерно вечность ожиданий (по меркам потерявшего счет времени Вебера), или же двух с половиной – трех часов, по ощущениям более трезвых его компаньонов, предсказатель осознал себя лежащим на животе жалким созданием, бережливо обхватившим вбитую в землю деревянную сваю. Оклемавшись и умывшись речною водою, Верго смог-таки привести себя в чувство. Это было самое его тяжелое пробуждение за последний месяц. Голова болезненно гудела, но в терпимых пределах. Мысли, кажется, ворочались в голове с обычной, свойственной им скоростью, послушно выстраиваясь в стройный ряд. Это уже было неплохо. Во рту стоял противный горький привкус, что Верго поспешил смыть, воспользовавшись предложенною Голдбергом флягой, наполненной жгучим содержимым. Вкусовыми качествами напиток не выделялся, крепкое пойло напоминало грибной самогон первой фракции. — Столичный ром, — гордо заявил Барон, рассматривая скривившегося предсказателя. — Это худший ром что я когда-либо пробовал. — Ну я же не сказал, что он лучший, я сказал «столичный», — шутя отозвался Голдберг, после чего ткнул Веберу заляпанную кровью бумажку под нос. — Нате вот. Ознакомьтесь. — Что это? — промямлил предсказатель с трудом разбирая выведенные на бумаге каракули. — Это письмо нашли в сапоге нашего мертвого друга, — сухо ответил Барон, подразумевая убитого Рауса. Назвать клочок бумаги полноценным письмом у Вебера язык не поворачивался, на обрывке листа было всего три коротких предложения. В сообщении некий загадочный автор, подписавшийся инициалами «Д.К.», приказывал получателю подготовить деревню к прибытию гостей. Под гостями, по всей видимости, как раз-таки и подразумевались нанятые Риганцем гвардейцы. Раус должен был ликвидировать немногочисленных жителей, припрятав их тела, переодеться, подготовить дом и встретить обреченных на смерть путешественников. Заканчивалось письмо таинственным: «остерегайся человека в маске». Никаких приписок или же иных пояснений на бумаге не было. — Вы попробовали подержать его над пламенем, или же намочить? — Мы не в шпионской пьесе, провидец. Нет никаких тайных посланий, все было яснее некуда. Я должен был догадаться, заметить подвох. Слишком уж деревня была безлюдной. — Выбредший из-за угла дома Остин был необычайно разговорчив, его лицо разгладилось и приняло обычное, всем недовольное выражение. — Как бы там ни было, мы уже нашли тех бедолаг что попались фанатикам под руку. Точнее, нашли то что от них осталось. Мои люди осмотрели выгребные ямы скотного двора, вперемешку с компостом и дерьмом там лежали настоящие хозяева этих лачуг. Схаррат! Столько странностей и несостыковок, но мы все пропустили! Будто чье-то колдовство отняло у нас остатки рассудка, согнав в деревянную хибару как слепой и безвольный скот… — Люди измучены, — заметил усач, оглядывая развалившихся на траве гвардейцев. — Не думаю, что тут имело место колдовство. Скорее обычная усталость лишила нас ясности разума. После столь изнурительного пути мы бы и в пасти шакала заночевали, не заметив подвоха. — Может и так, — безучастно пожал плечами главарь наемником. — Ну что, ясновидец, ты пришел в себя? Через час мы выдвигаемся. Тебя неслабо помотало, сможешь идти? Верго кивнул, задумчиво замерев, секунду спустя встрепенувшись. Так одергиваются люди, внезапно вспомнившие о чем-то важном. С легким испугом, предсказатель хлопками прошелся по внутренним карманам кафтана. Нащупав заветную металлическую безделушку он бережно достал ее, аккуратно приподнимая крышечку. Ему повезло — не смотря на многочисленные нападения мертвецов и неловкое барахтанье в наркотическом бреду, часы уцелели. Лишь пара едва заметных царапин легла на крышку устройства. Заведя механизм, Вебер вернул вещицу на ее законно место, не без печали оглядывая изорванный и измазанный всевозможными гадостями кафтан. Любимому одеянию предсказателя конец, никакая стирка и никакое штопанье не могли спасти его излюбленный элемент гардероба. По окончанию работы кафтан придется выкинуть, заменив чем-то более новомодным и прагматичным. — Как же я вас понимаю, — словно прочитав его мысли, с брезгливым выражением лица уставился Голдберг на собственный пиджак. — Ну ничего, ни одна вещь не служит вечно. Остин промолчал, но от его спутников не смог укрыться быстрый взгляд главаря гвардейцев, проскользивший по изъеденным кожаным элементам своего обмундирования и остановившийся на крупной дыре в штанине, располагающейся аккурат в районе паха. Из дыры проглядывал фрагмент сильно волосатой, грязной ноги, уходящий в уцелевшее нижнее белье. Верго приложил все силы чтобы скрыть свое удивление — скажи Остин что жители княжества вообще носят исподнее, так предсказатель бы и не поверил. — В течении часа я буду искать Блица и Аса (тех двоих что пропали). По его окончанию мы покинем это место, с ними, или без них. Я не стану лишний раз рисковать жизнями всех ради призрачной надежды, — со всей свойственной ему серьезностью отчеканивая каждое слово проговорил главарь гвардейцев. Покидая общество предсказателя и Барона он удалился в сторону мельницы. Двоица молча смотрела ему в след, пока силуэт их предводителя окончательно не скрылся за грубой геометрией деревянной махины. — У вас, мистер Голдберг, как я понял, состоялся с ним не самый приятный разговор? — пытаясь хоть как-то возобновить внезапно затихший разговор, вкрадчиво поинтересовался Вебер, внимательно следя за реакцией Барона. — Да что вы заладили? Мистер Голдберг, да мистер Голдберг! За эти несколько дней мы с вами вместе прошли через большее, чем мне доводилось пережить с любым из своих вернейших подрядчиков за последние лет десять! Для вас я Филипп. Эти излишние любезности уже ухо режут, право слово! — мастерски ушел от вопроса Голдберг, демонстративно сблизившись с собеседников. — Ну, в таком случае и меня тогда зовите по имени, будьте так добры, — отмахнулся Верго, вновь вернувшись к потрепанной записке, что все так же покоилась у него в руке. Да, похоже усач не желает обсуждать свой с Остином конфликт, но с другой стороны, предсказателя он и не касается. Голдберг ничего не обязан ему докладывать. Вебер решил сменить тему: — Как думаете, все эти нападения… Чьих это может быть рук дело? Меня скорее интересуют исполнители, а не заказчики. В чьих это возможностях, повелевать такими силами? — Я долго думал об этом. И боюсь, пришел к неутешительным выводам. На моей памяти такими вот фокусами в Помонте промышляла лишь одна группировка. И Лич меня побери, хотел бы я ошибаться, но больно уж это похоже на подчерк Нового Ковена. Если бы мне пришлось делать ставки, угадывая кто послал чудовищ по наши души, то я бы поставил все именно на них. — Новый Ковен? Это как та былинная сказка о которой талдычат каждое третье сентября? Праздник знаменующий победу над захватчиками федерации порядка сотни лет тому назад? Вы об этом говорите? — искренне недоумевал предсказатель. Ни о каком Новом Ковене ему ранее слышать не доводилось. Разве только в военной академии, во время краткого курса истории федерации упоминался некий давний ковен. Верго благополучно проспал все занятия где говорилось о нем хоть что-то. Кажется, ковеном в простонародье называлось собрание ведьм. Вот только какое отношение это могло иметь к известнейшей попытке государственного переворота в Равии? Этого предсказатель не помнил. — Новый Ковен не имеет ничего общего ни с политикой, ни с государственностью. Это сборище маргинальных личностей, фанатиков, безумцев и чернокнижников, изгнанных из своих жилищ озлобленной от их зверств толпой. Эти выродки не гнушаются любой грязной работой, лишь бы хорошо платили. Проплаченные убийства, похищения, подстроенные несчастные случаи, вымогательства и даже торговля людьми — они ничем не брезгуют. Не смотря на то, что среди этого сброда немало просто отчаянных подонков, способных только заточкой орудовать, есть среди них и поистине устрашающие личности. Говорят, что в их рядах укрываются беглые демонологи, удравшие с Корсана, также ходил слушок и о бесчинствующих шаманах Ловакии, пополнивших число этой швали. Одно время я скептически относился к этим слухам, высмеивая необразованность челяди. До той поры пока сам не столкнулся с их работой, — на Голдберга было страшно смотреть пока он проговаривал эту тираду. Тень легла на его лицо, брови напряженно сошлись воедино, а усы практически наползли на нос, полностью прикрыв собой ноздри. Всем своим видом Барон демонстрировал серьезность обсуждаемых им вещей, и Верго как зачарованный внимал, не отрывая от собеседника взгляда. — То есть они уже пытались вас убить раньше? — Нет. Все гораздо хуже. Они на меня работали, — расширившиеся зрачки усача впились предсказателю прямо в душу, вызвав у того поток мурашек, дружной оравой пробежавших по спине. Заметив удивленное выражение лица своего спутника, усач решил подробно объяснится: — Не мне вам говорить, Верго, вы наверняка и сами понимаете, что на войне все средства хороши. Семь лет назад меня приперли к стенке. Каналы поставок оружия и материалов обрывались один за другим. Моих постоянных клиентов кто-то бесцеремонно уводил. Мои верные сборщики задолженностей, которых я с руки кормил, внезапно ополчились против меня. Мне стало ясно что это никакое ни совпадение, — Голдберг сделал драматическую паузу, глубоко вдохнув, пытаясь запасти побольше воздуха для продолжения своей речи. Что-то в его лице дрогнуло, ну или по крайней мере так предсказателю показалось. — Три дня. Три дня ушло у моих информаторов чтобы определить источник всех бед. Его имя… Оно вам ничегошеньки не скажет. Он был моложе меня, проворней, злее. Я сразу понял, что уже не смогу составить ему конкуренцию — не я нынешний, то бишь, тогдашний, — Барон говорил медленно, с расстановкой и достаточным количеством пафоса чтобы окутать Вебера завесой интриги. — Я пришел к нужным людям, заплатил им сказочную по тем временам сумму, и получил от них гарантию что судьба заказанного мною человека уже предрешена. Мои знакомые были лишь посредниками, я и понятия не имел к кому они обратятся, да и важен мне был только результат. И он не заставил себя долго ждать. Известие о гибели конкурента застигло меня всего через день после рокового заказа. Он… Я бы и не поверил, если бы не увидел все лично. Бедный ублюдок… Он при всех сожрал собственные пальцы. Прямо на форуме в Ганое, когда обсуждалась очередная мелочная застройка, он бросился грызть свои руки, откусывая и заглатывая от них ломти. Одним таким куском он и удавился насмерть. Жуткое было зрелище. Не поймите меня неправильно, я был рад что избавился от своей проблемы, но то что случилось на той площади… Это впечатлило даже меня. Уже после, в разговоре с посредниками всплыл тот факт, что они наняли Новый Ковен. Н-да, я лично убедился в правдивости ходивших слухов. И теперь, вне всяких сомнений, вновь узнаю подчерк этих подонков. Но в этот раз мишенью колдовства стал я. Какая ирония… Верго уже был готов нагло поправить усатого собеседника, заявив, что настоящим убийцей был сам торговец оружием, а группировка всего лишь взяла на себя роль исполнителя, но вовремя прикусил язык, дойдя своими нехитрыми умозаключениями до не самого приятного факта, игнорировать который уже не представлялось возможным: сам предсказатель был ничуть не лучше. Помогая нанявшей его двоице, убийце и интригану жаждущему власти, он является полноправным соучастником их преступлений. И что самое страшное, его пособничество нельзя было оправдать неведением. Нет, с самого начала он знал достаточно. Так кто он такой чтобы судить Голдберга? Верго горестно пнул ни в чем не повинный камень, что так своевременно оказался у его ног. Серый многогранник, затейливо отлетев от стены деревянной избы, закатился куда-то в высокую траву. Вслед за камнем последовали и сожаления предсказателя на счет его участия в деле. Уже было поздно отступать и раскаиваться. — Новый Ковен значит… Что же, боюсь даже представить, что может ждать нас впереди. Что дальше? На нас упадут свинцовые небеса? Земля уйдет из-под ног, или быть может демоны преисподней явятся по наши души? — истерично высказался Верго, обращаясь скорее к себе и собственным мыслям, чем к хмурому Барону. — Вы прямо словами Остина говорите. Клянусь усами, он тоже что-то лепетал про демонов и преисподнюю. Но вы оба упускаете важный аспект дела. Да, не исключено что подонки могут что-то сделать с землей и небом, может даже и что с демонами придумают, кто их разберет, но в любом случае они сами останутся людьми, и планы их будут такими же людскими. Они не всезнающие боги, да и как мы видим, ошибки и небрежность им не чужды. Первые покушения провалились. Они зашли с другой стороны, наслав на нас орды насекомых, но и тут оплошали. Столь грозная сила всецело зависела от целости одной единственной хрупкой вещицы. И даже сегодня, слабость казалось бы неостановимого мертвого воинства, крылась в трусливом и очень даже смертном подонке. Методы Нового Ковена чудовищны, но отнюдь не всесильны. Вы, вы мой дорогой Верго — вот настоящее чудо. Вы видите всю это чертовщину насквозь… — Вы не понимаете, о чем говорите… — грубо перебил усача предсказатель с неприязнью наблюдая за лихими огоньками, пляшущими в глубоких глазах торговца оружием. — Нет, отлично понимаю. Я говорю о возможно лучшей инвестиции в моей жизни! — Это просто везение. Вы что ослепли? Да нам же просто повезло что мы еще не кормим собою червей! — Вебер схватился за внезапно разболевшуюся голову, практически зажав ладонями уши и отведя взгляд от собеседника. — Чушь! Везение? Один раз я еще мог бы в это поверить. Но теперь я точно уверен, вы смотрите куда-то за грань, видите нечто недоступное простым смертным. Да кому нужен чертов Новый Ковен, кому нужна армия, когда можешь заглянуть в будущее! Да вы не иначе как ангел, мой ангел хранитель! Человеку не может быть доступно грядущее, только посланцу господнему! Предсказатель скривился, отступив на шаг он с неприязнью и опасением наблюдал за воодушевленным Бароном. Тот все никак не унимался, широко раскинув руки, как перед объятием, Голдберг не отрывал свой безумный взгляд от съежившегося Верго. — С такими то силами нас с вами ждет поистине великое будущее! Вся Ганоя, да что там, весь Помонт склонится перед нами! На этом заявлении терпение Вебера лопнуло. Едва умещавшаяся в нем смесь обиды на мир, бессильной злобы, и нечеловеческих страданий, прорвала тонкую оболочку предсказателя, отделявшую его учтивое и вежливое поведение от того как хотел вести себя Верго на самом деле. Его налитые кровью глаза выглянули из-под прикрывавших их век, глухой ненавистью впившись в разгорячившегося Барона. Пальцы предсказателя, словно сведенные судорогой, непроизвольно сжались, руки отнялись от головы. Распаляющееся пламя гнева обжигало Вебера, и с каждым вдохом он лишь подпитывал бушующий огонь. — Власть? Ангел? Да я лучше сдохну, окончательно и бесповоротно, чем соглашусь на подобную работу еще раз! Это же ад. Вы все, вы и понятия не имеете с чем мне приходится иметь дело! Что ты, что этот гребанный узколобый кретин Остин, вы оба одинаково слепы и самодовольны. Думаешь при очередном видении я просто вижу картинки перед глазами? Просто наблюдаю за заранее записанными событиями, будто книгу читаю?! Каждый раз, каждый чертов раз я переживаю настоящую пытку! Я чувствую это, вижу и слышу, я живу этим. Каждый синяк, каждая рана, каждый испуг и каждая смерть в моих видениях для меня настоящие!!! Да ты хоть знаешь… Знаешь сколько раз я уже пережил свою смерть?! Знаешь каково это, когда тебя ломают надвое, когда отгрызают ноги, когда ты видишь свои конечности, валяющиеся в нескольких метрах от себя?! Нанятые тобою солдаты дрожат от одной единственной встречи с нежитью, отделавшись царапинами и испугом, а меня эти твари сжирали заживо, и даже не один раз! — плохо контролируя тон своего голоса, предсказатель фактически орал на всю округу, не забывая каждую свою реплику сопровождать тычком пальца в воздух, всего в нескольких сантиметрах от носа Голдберга. — Филипп, блять, да ты за всю свою жизнь не перенес столько страданий, сколько выдержал я за последние пол дня. И каждый хренов раз, когда меня перекусывали напополам, сжирали заживо, ломали как куклу, я должен был думать не только о себе, но и о вашей безопасности, о вашем выживании! — практически простонав последнюю фразу, Верго на мгновение застыл перед молчащим Бароном, чье лицо в этот момент не выражало абсолютно ничего. Усач превратился в восковую фигуру, статичную и безразличную ко всему. Восприняв это не иначе как упрек, Вебер взорвался новым потоком обвинений: — Твой взгляд… Я видел, как ты посмотрел на меня, когда узнал о грибной настойке. И все эти твои многозначительные взгляды после… Да, я принял эту дурманящую дрянь, и принял ее не раз. Даже не стану этого скрывать. И это далеко не первый раз. У меня всегда лежит в запасе парочка флаконов. Это, — предсказатель достал из внутреннего кармана упомянутый сосуд, слегка потряхивая им перед молчащим Бароном, — единственная причина почему я еще нахожусь в здравом рассудке. Я принимаю эту гадость не потому что она мне нравится, а потому что не хочу стать постанывающим, безразличным ко всему овощем. Думаешь, человек может вынести все это своими силами? Вынести, и не свихнутся? — И это ваше оправдание? — А я и не оправдываюсь! Я констатирую факт того, что если бы не содержимое этой стекляшки — мы все уже были бы мертвы. — Закипая от злости, Верго едва не раздавил драгоценный флакон у себя в руках. Слегка опомнившись, предсказатель бережно упрятал пузырек вглубь кафтана, расправив после этого складки своего одеяния, как если бы готовился ко встрече с кем-то важным. Его дыхание постепенно приходило в норму, пульс замедлялся. То пламя, что еще недавно испепеляло предсказателя изнутри, начало утихать, оставляя за собой лишь едва ощутимое тепло пепелища. — В тот самый момент как моя задача будет выполнена, и я получу свои кровью заработанные деньги, наше с вами сотрудничество будет окончено, раз и навсегда. Никогда более, ноги моей больше не будет в Помонте. Воцарившаяся после одностороннего скандала тишина даже чем-то напугала предсказателя. Настолько необычно было кричать, клясть и обвинять человека лицом к лицу, но ничего не слышать в ответ. Вебер опешил, не в силах поверить в спокойную реакцию торговца оружием, а тот и глазом не повел. Голдберг держался достойно, даже не шелохнувшись с момента начала монолога спутника. Одну руку держа за спиной, а другую запустив на пол ладони за полы лацкана, мужчина выглядел почти что заскучавшим. Как предсказатель ни старался, определить был ли собеседник зол, разочарован, или даже обижен, ему не удавалось. Выдержка торговца оружием творила чудеса. Дополненная долгим опытом работы, она создавала непроницаемый барьер, мешающий прочитать эмоции Голдберга. Примерно минуту Барон молчал, направив свой взгляд на горные вершины. Можно было уже подумать, что он окончательно забыл о собеседнике, но вот пышные усы слегка приподнялись, выпуская изо рта парочку слов: — Хорошо. Я вас услышал. «Хорошо? В каком смысле — хорошо? Хорошо, я согласен на скорое и безвозвратное прекращение нашего сотрудничества, или же хорошо, вы наговорили лишнего, и я вам это еще припомню?» — терялся в догадках озадаченный Верго. — Тут вы полностью правы, — словно прочитав мысли предсказателя, решил объяснится усач. — У нас с вами есть уговор, и мы должны ему следовать. Как и в любом краю где царствуют всеблагие законы капитализма, все что связывает нанимателя и нанимаемого — это заранее оговоренные обязанности и следующая за ними оплата. Я не должен был говорить вам лишнего, и уж тем более возлагать на вас такие надежды. Прошу меня простить, недавнее происшествие вскружило мне голову, — тон Филиппа был холоден и лишен каких-либо эмоций. Было в этом что-то пугающее. Вебер бы почувствовал настоящее облегчение, если бы вместо этого сухого и безжизненного обращения, Барон накричал бы на него. Но Голдберг и не думал потакать надеждам предсказателя. — Раз уж у нас сугубо деловые отношения, я, как ваш полноправный наниматель вынужден требовать от вас отказ от любых веществ способных повлиять на вашу трезвость мышления, по крайней мере, до завершения нашего дела. Если предсказатель был сметен ранее, то теперь у него и вовсе едва не пропал дар речи. Маленькая запланированная им сценка скандала пошла совсем не по плану. В глубине его сознания возникла мысль, что возможно следовало лучше продумывать план общения с человеком столь сложной профессии, привыкшем к истерикам неординарных клиентов. Уж за всю свою жизнь Барон точно не раз оказывался в одном помещении с кричащими, потенциально опасными людьми, должно быть он давно уже выработал для таких случаев особую тактику. Перебрав в голове несколько совсем никудышных вариантов, отметая их один за другим, все что Верго смог из себя выдавить звучало как: — Вы что, обиделись? Обиделись потому что я не хочу до конца своих дней за вас страдать? — Как же быстро «ты» превратилось в «вы», стоило мне затронуть тему вашей зависимости. И нет, я не обиделся, Верго. Я вам не юная девица, чтобы менять свой настрой и отношение к окружающим каждые несколько минут. — Но… Но я же объяснил, настойка мне нужна для дела. Голдберг издал пару нечленораздельных звуков, чем-то напоминающих ту канонаду с которой крышка от кастрюли с закипающей водой, приподнимаемая паром, молотит по ободку. Предсказателю понадобилось несколько секунд чтобы осознать, что странные звуки являются чем-то вроде гортанного смеха усача. Голдберг не просто смеялся, он давился смехом. — Сколько раз я уже слышал эту басню, — с трудом выдавливал из себя Барон. — Будь то всего несколько безобидных бутылочек рома, чтобы лучше работалось, или же маленький мешочек с сушеными мухоморами, для креативности мышления. Чушь это все собачья. Я не работаю с забулдыгами! — Да я ведь не зависим! — обидчиво промямлил Верго. — Ну конечно. Найдите мне хоть одного пьяницу что признает себя пьяницей! Ха! И всегда одна и та же песня — это все нужно для дела. Ну вот мне вы врете, да и пусть. Но вам не противно обманывать своими оправданиями самого себя? Возможно последние события вызвали у вас небольшой провал в памяти? Ха, это я допускаю. Стремлюсь напомнить, что в подписанном вами договоре, в числе прочего был указан полный запрет на любые наркотические вещества, и даже алкоголь, пускай запрет последнего и действует на усмотрение нанимателя. В общем, меня вы услышали, если желаете продолжить наше сотрудничество и получить-таки свой гонорар — при мне, своею рукою избавьтесь от этой гадости. Сейчас же! — Ну может хоть один пузырек оставлю? Только для исключительной ситуации! Помните, как один такой помог нам с насекомыми? — жалостливо начал предсказатель, прекрасно осознавая, что его аргументы не несут в себе достаточной силы, чтобы переубедить собеседника. Словно в подтверждение его догадок, Барон ехидно улыбаясь плавно покачал увесистой головой. Этот жест вызвал у Верго сильное желание послать спутника куда подальше, но он сдержал позыв. Лишь уголок рта Вебера предательски дернулся, выдавая отчаяние своего хозяина. Голдберг был непреклонен. Возникшую между этими двоими напряженную атмосферу разорвал призывный клич, раздавшийся всего в нескольких десятках метров от них. Предсказатель молниеносно развернулся к источнику звука, готовясь к нему ринутся со всех ног, но нечто в него вцепившееся помешало возникшим планам. Удерживающим мужчину фактором оказалась схватившая его предплечье рука Барона. — Сначала разбейте флаконы, а потом пойдем смотреть, что там, — вернул Вебера к реалиям жесткий голос хмурого Голдберга. Смерив нанимателя многозначительным взглядом, Верго поспешно достал все три имевшихся у него пузырька, наглядно зажав их в руке. Он был не настолько глуп чтобы попытаться обмануть торговца оружием, припрятав стекляшку — Барон запросто мог установить их количество пока предсказатель был без сознания. — Хорошо. Будет по-вашему. Долетающие из-за гор солнечные лучи играли на гладкой поверхности стекла, отбрасывая на стены близлежащих хижин красные солнечные зайчики. Ярко-алые флаконы завораживали, не позволяя оторвать от себя глаз. Только под ярким солнечным светом настойка раскрыла всю красоту своей цветовой палитры. Вебер медлил, разглядывая свое сокровище, но желание узнать причину раздавшегося минуту тому оклика становилось все сильнее с каждым мгновеньем. Рука предсказателя начала дрожать. Наконец, собравшись с духом он швырнул пузырьки на ближайший придорожный камень. Звонкий звук отразился от деревянных построек, донося до ведома предсказателя и Барона весть о безвозвратном забвении наркотика. Не желая больше тратить попусту время, Верго отправился в ту сторону, с которой, как ему помнилось, донесся крик. Барон последовал его тенью. Жалких два десятка шагов отделяли двоицу от склонившегося над входом в погреб наемника, что-то высматривавшего в широких щелях деревянной крышки. Гвардеец оставил новоприбывших безо всякого внимания, хоть безусловно и заметил их приближение. Двоица не успела обмолвится и словом, как из-под тяжелой крышки донесся подозрительно знакомый, раздражающий юношеский голос. — Да не поднимем мы ее! Мы от греха подальше на замок тут закрылись! Все обыскали, ключа и в помине нет! Может вы как-то эту дверь раскурочите, а? Едва слышный голос Блица по всей видимости обладал некими свойствами, противоположными притягательным — своей раздражающей манерой глотать гласные, паренек нестерпимо резал окружающим слух. — Может оставим его там? Я только-только начал наслаждаться тишиной, — пошутил гвардеец при виде подоспевшего Остина. Главарь наемников выглядел взволнованным, можно даже сказать воодушевленным. — Блиц, ты меня слышишь? Ас там тоже с тобой? Как вы там? — прохрипел Остин, ощупывая крышку погреба руками.