Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 38 из 41 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В двухстах метрах от заснеженного берега, у самой кромки леса гордо и обособленно возвышался темным прямоугольником, переделанный под придорожную корчму старый рыбацкий склад. В таких злачных хибарах обычно сушили бычков, карасей да грибы. Как жилые здания их никто не использовал. Неровными изгибами тянулась от корчмы едва заметная тропа, удаляясь куда-то в сторону леса. Вросшая в мягкий грунт деревянная постройка выглядела исключительно убого: плохо отесанные кривые срубы бревен, из которых состояли ее стены держались, казалось, на одной только обожженной глине в составе которой явно проглядывалась отсыревшая солома; простая пологая крыша, сделанная из той же глины и соломы, закрывала собой всего-то треть постройки, оставляя сверху сравнительно небольшую площадку, заставленную всякой всячиной — бочками, мешками и ящиками. Площадка на крыше была до того ущербной, что единственным возможным путем забраться туда представлялась старая, заставшая еще рассвет федерации, трухлая деревянная лестница, наспех приставленная к покосившейся стенке питейного заведения. Один взгляд на это жуткое и хлипкое орудие подъема уже заставлял ощущать эфемерные занозы, безжалостно впивающиеся в незащищенную кожу рук. И все же один безумец таки решился забраться по вероятно самому древнейшему артефакту княжества прямиком на устланную свежим снегом крышу. Часто выдыхая внушительные клубы пара и размахивая зажженным факелом у себя над головой, этот чудак не переставал что-то вопить, то забираясь на многочисленные бочки, угрожающе свешиваясь при этом с крыши, то отступая вглубь площадки чтобы укрыться за неподвижным навалом ящиков. Скрестив руки и деловито взирая на разворачивающийся на крыше корчмы акт абсурда, всего в пяти метрах от здания стояла невозмутимая Эмилия, терпеливо дожидаясь бредущих издалека путников. Узнав силуэт подруги, Лео прибавил шагу, безнадежно оставляя промерзшего предсказателя болтаться позади. — Ты как раз вовремя. Вот, посмотри-ка — и кто это у нас никак не желает угомонится? Узнаешь физиономию? — расслабленно проговорила женщина, кивнув в направлении толстой фигуры что металась из стороны в сторону с зажатым в руках факелом. — …из всех, из всех них! — начали доносится до Верго выкрикиваемые чудаком обрывки фраз. — Я заслуживаю этого как никто другой! Да я… Да я… Я этими руками взрастил Пасквиль! Сколько… Сколько сотен тысяч кровавых крат вы получили благодаря мне? Да без малого половина столичной казны прошла через мои руки! И что я за это получил? За десятки лет своей службы? Верной службы федерации?! Мое место… Мое законное место заменит какой-то ставленник Риганца, а на трон усядется чертов сопляк что ради нашего дела и пальцем о палец не ударил? А теперь… — толстяк задыхался, неистово сопя и кряхтя, но при этом не прерывая своей тирады. — А теперь вы меня выкинете как бесполезный мусор? Да пошли вы к черту, ублюдки! Подонки недоношенные! Кучка исполнительных отбросов, Лич вас всех побери! Ни шагу в мою сторону! Сволочи! Одно движение, всего одно, и я спалю эту лачугу к чертям собачьим! Смотри! Смотри! — Здоровяк похлопал пухлой ручонкой по ряду едва укрытых снегом бочонков. — Здесь хватит керосина и жучьего масла чтобы за считанные секунды весь этот хренов сарай превратился в настоящее пекло! Ваш молокосос-недоносок обуглится тут вместе со всеми своими дружками! И даже Голдберг, эта плешивая скотина, завизжит как молочный поросенок на вертеле, когда пожар хорошенько прожарит ему бока! Не подступайте, сволочи! Я вами, подонками, по горло сыт! Это моя земля! Моя корпорация! Моя Ганоя! Мое! МОЕ И НИЧЬЕ БОЛЬШЕ!!! — Полагаю у вас все прошло гладко? Я в вас и не сомневалась. Нет, правда. У меня все тоже шло весьма гладко, пока это свинка не забралась на сарай и не начала распинаться мне тут о драме своей жизни. Посмотрите только, он уже минут десять успокоится не может, — как ни в чем не бывало, преспокойным тоном проговорила Карательница, деловито указывая на беснующегося толстяка. — Это что, Гедройц? — не без доли удивления задал риторический вопрос предсказатель, наблюдая за выходками бывшего заместителя Каламаджа. — Это он самосожжением нам угрожает? — А пусть толстячок загорится! — засиял Лео, едва не захлопав в ладоши. — Эй, ты, давай! Поджигай себя! Ну давай! — Лео, уймись, — осадила радостный запал спутника Эмилия. — Его жизнь нам не очень то важна, но если в бочках действительно столько горючего, пленники внутри могут серьезно пострадать. Вероятнее всего они связанны или скованны. Такое количество обездвиженного народу нам быстро из лачуги не вытащить. Собственно, поэтому я вас тут и дожидалась, выслушивая его бредни. Уже в ушах звенит от визга этого недоумка… — Так почему ты его со своей духовой трубки не… — начал было Каратель, но довольно быстро, и главное самостоятельно, осознал всю глупость своего предложения. — Ааа… Так он может упасть и той огненной палкой бочки зацепить! Вот же! А я так хотел посмотреть, как толстячок поджарится! — Для этого ты мне, Лео, тут и нужен. Заберись в это чудо, потуши факел и спускайся к нам поскорее. Чем быстрее мы тут закончим, тем быстрее отправимся в Ганою за печеными яблоками, — интригующе зацепила тончайшие струны души Карателя женщина. На Лео упоминание любимого лакомства подействовало чудотворно. И без того энергичный малый практически подпрыгнул на месте, весь в предвкушении награды. Конечно, после такой то мотивации долго ждать действий с его стороны не пришлось — одним мощным порывом он вырвал у Верго из рук самострел, до смерти напугав при этом Олафа. Толстяк завидев стрелецкое оружие мертвецки побледнел, принявшись скакать на крыше и размахивать факелом в два раза энергичнее. Интересно, если бы Каратель впоследствии помедлил со своими действиями, на сколько бы Гедройца хватило в таком-то темпе? Верго слегка вздрогнул и поморщился, глядя как только-что выпущенный из арбалета болт глубоко входит в основание черепа Карателя. Бывшее вместилище Лео, не оценив такого жеста со стороны своего недавнего хозяина, мешком песка осело на влажный снег, окрашивая его багровыми тонами. Давно привыкшая к подобным вещам Эмилия вмиг утратила интерес к использованному материалу, всецело переключившись на затихшего Гедройца. Впрочем, от самого Олафа в теле толстяка уже немногое осталось. Определенно было что-то ироничное в том, что Олаф, всю свою карьеру будучи услужливой марионеткой Каламаджа, спустя всего несколько дней своей самостоятельности стал марионеткой Лео, на этот раз буквально и посмертно. Не то чтобы за Звонкой Свинкой Помонта кто-либо стал бы грустить. И даже более того, едва ли через месяц-другой хоть один бывший коллега заместителя директора А.О. «Пасквиль» помянет его добрым словом. Хорошо будет, если его вообще упомянут каким бы то ни было словом, даже самым прескверным. Любой житель княжества без труда назовет имя своего нынешнего князя и его предшественника, если повезет, то даже вспомнит парочку имен господ что держали бразды правления народом и до его рождения. Но вот что касается министров, советников, представителей торговой палаты и знатных вельмож — едва их робкое пламя жизни угасает, угасает и всякая о них память. Таков уж он, беспамятный народ Помонта — сегодня вкрадчиво лебезит перед тобой, смиренно ползая на коленях, а завтра и звука твоего имени не припомнит. Возможно, именно поэтому каждый следующий правитель княжества может позволить себе быть куда хуже предшественников. Если их деяния не помнят, то и сравнивать ведь не с чем. Во все времена короткая память прислуги была благословением для власть имущих. Необычайно тихий и смиренный, пережиток прошлого послушно забросил факел подальше, вскрыл несколько бочек, без интереса оглядев их содержимое, после чего принялся спускаться по скрипучей старой лестнице. Наконец оказавшись обеими ногами на твердой земле, присыпанной менее твердым снегом, он недовольно выдал: — Там засоленная сельдь и ничего больше. Никакого керосина, никакого жучьего масла! — Тс! Я так и знала. У жирной сволочи духу бы не хватило рисковать, ставя свою шкуру на кон — он просто блефовал чтобы выиграть время. Получается, я зря терпела его визжание? — произнесшая это Эмилия выглядела по настоящему удрученной, как будто десять минут потраченного времени действительно для нее что-то значили. — Ладно, пора уже нам заглянуть внутрь. Нас там уже заждались. С ее последним утверждением никто не стал спорить. Троица без промедления проследовала ко входу в корчму. У самой двери Вебер заприметил лежавшее неподвижно тело. Торчащий из руки дротик красноречиво обрисовал ему что именно случилось с невезучим бандитом что преградил Карательнице путь. Глядя на такую жуть, оспаривать эффективность оружия и навыков Эмили не приходилось, да и не было желания. Вне всяких сомнений, в случае надобности она смогла бы опустошить весь поселок, включая вросшие в берег баржи, и без помощи кого-либо. Верго поспешил перешагнуть через труп, стараясь не задеть его ногами. Теплый спертый воздух ударил в ноздри вошедшим, вынудив их оставить дверь приоткрытой. Кривой дощатый пол, уставленный трухлой утварью, встречал путников с особым, душераздирающим скрипом. Тут и там валялась пустая грязная посуда и еще более пустые, вылизанные до последней капли бутылки, пахнущие чем-то кислым и крепким. Уже окаменевшие, прилипшие к исцарапанной жестяной посуде остатки пищи были настоящим пиршеством для орудующего тут роя мух. Грязь, объедки, смрад прокисшего алкоголя да летающие насекомые, вот и все завсегдатаи корчмы, других не нашлось. Маленькое уродливое заведение, с деревянных перекладин которого все еще свисали оставшиеся после сушки, обглоданные рыбьи хвосты, было пустым, душным, и откровенно говоря отвратительным местом. Что-то такое представляешь себе визуализируя в мыслях выражение «зловонная дыра». И пустота этого места являлась самой странной его особенностью, ведь все другие постройки поселка уже были осмотрены и пленникам полагалось быть здесь. Им больше негде было находится! Лео скучающе почесывал новоприобретенную лысину, даже не делая вид что принимает участие в поисках. Эмилия относилась более серьезно к стоявшей перед ней задачей. Женщина сновала по помещению взад-вперед, выискивая хоть какую-нибудь зацепку, но на этот раз Верго опередил ее своим проворством мысли. Предсказатель прекрасно понимал, что корчма, какой бы убогой и захудалой она ни была, просто-таки нуждается в подвальном помещении. Оно могло бы быть довольно ущербным погребом, или же и вовсе, вырытой под половицами ямой, но так или иначе, быть оно должно. Мужчина принялся простукивать носком обувки каждую нещадно скрипящую половицу, отодвигая мусор из-под ног и высматривая возможные очертания люка. Долго ему искать не пришлось. Парочка особенно хлипких досок легчайше приподнялась с пола, стоило применить к ним хоть чуточку силы. В открывшемся проеме тотчас раздались горестные стоны и тягостное мычание. Как и ожидалось, все до последнего, пленники были там, в погребе. Измученные, голодные, промерзшие от холодной земли, но все же живые. Они были привязаны к удерживающим своды погреба балкам. Балки сами по себе не внушали доверия своей массивностью, но только безумец стал бы пытаться их выломать в попытке освободится — быть заживо похороненным под толстым слоем холодного грунта никто бы не хотел. Разумеется, во избежание особо шумных представлений, приспешники Кассиуса заткнули рты пленников понадежней, кому чем попало. Меньше всего в этом плане повезло Остину, словно бы в насмешку в рот ему отправились чьи-то старые дырявые портянки, закрепленные на челюсти обрывком длинного носового платка. На многих наемниках красовались свежие синяки, порезы и ссадины. Уж точно можно было сказать, что без боя они не сдались, а в плену не раз и не два столкнулись с издевательствами со стороны людей Пекоса. Но наиболее печальное зрелище из себя представляла именно Арчи. Увы, ни ее короткая прическа, ни мужская одежда, ни чумазое лицо, не смогли скрыть от людей Пекоса тот факт, что она была женщиной. Участь пленниц в княжестве всегда была печальной, и изорванная одежда девушки была этому прискорбным подтверждением. Пленники выглядели жалко, удрученно, но стоило им разглядеть среди пришедших лицо предсказателя, как взгляды их прояснились, засияв новой надеждой. Верго вместе с Карателями поспешил избавить бедолаг от веревок, стараясь не задевать лишний раз их никем не обработанные раны. Спустя пять минут вся команда предсказателя, включая светившегося от радости наследника и без устали кряхтящего Голдберга, была освобождена от пут. Они осторожно выбирались из глубокого погреба, разминая затекшие конечности и ощупывая свои потрепанные тела. Только завидев снежную белизну в дверном проеме, гвардейцы бросились набирать полные пригоршни снега, пытаясь утолить свою жажду. Никто не стал дожидаться разведенного костра: топили снег прямиком в своих ртах, болезненно охая от пренеприятного холода. На лицах большинства воцарилась если уж не робкая улыбка, то выражение крайнего облегчения — судя по всему, многие уже давно про себя попрощались с жизнью, оставив всякую надежду. Дарованный им второй шанс, не смотря на все невзгоды и трудности, казался чудесным сном. Не спуская глаз с Карателей, Вебер таки улучил момент, когда те отвлеклись на разговор с Остином. Схватив жадно поглощавшего снег Голдберга, он уволок того за крупный платяной шкаф, ранее служивший в корчме подобием стойки для хранения солонины. Воровато оглядываясь, предсказатель достал из своих карманов припасенную еще с баржи желтоватую бумагу, оттуда же выудив огрызок карандаша. В течении трех минут Верго что-то интенсивно нашептывал Барону, в конце всучив тому исписанную мелким извилистым подчерком бумагу. Филипп поморщился, пригладил усы, после чего одобрительно кивнул, расписавшись на предоставленном ему документе. Обрадовавшийся Вебер хотел было уже выбраться из-за своего укрытия, но Барон придержал того за руку, отпустил парочку комментариев и принявшись перебирать пальцами свой старенький кожаный ремень. Нащупав нечто едва-едва выступающее на гладкой белой поверхности, Голдберг воспользовался острым гвоздем чтобы распороть вещицу, вытащив из нее ни много ни мало — целый перстень. Уловка торговца оружием окупилась сполна, ведь обманувшись неказистым видом потасканного ремня, сделанного на заказ под совсем уж специфические размеры Барона, люди Кассиуса не стали излишне досматривать этот экстравагантный, пожеванный и довольно потертый элемент гардероба, упустив в нем настоящее сокровище. Голдберг в спешке осмотрелся, после чего, пожав плечами плюнул на найденный им гвоздь, протер его краешком рукава и сморщившись вонзил себе в палец. Тонкая струйка свежей крови вереницей стекла по ладони мужчины. Барон тщательно измазал в ней печать перстня, а затем осторожно приложил ее к подписанной бумаге. Только после этого он отпустил предсказателя, вальяжно выбравшись из укрытия первым. Верго с неверием и вкраплением совершенно детской, искренней радости, глазел на подписанный документ. Глазел не долго, поспешив упрятать ценную бумагу во внутренние карманы пиджака. Только что он стал на шаг ближе к своей цели. Вебер подошел к безусловным главарям их заново сформированного отряда — Эмилии и Остину, и подошел он крайне своевременно. Они как раз обсуждали план дальнейших действий, едва ли считаясь с мнением окружающих. — Вот уж действительно больной на голову ублюдок. Это чудо что вы его тут не застали, — сквозь зубы прошипел главарь гвардейцев, вероятнее всего отзываясь о Пекосе. — Как бы там ни было, мы уходим. Я не могу подвергать наследника такой опасности. У меня прямой приказ — доставить его в Ганою. Умерщвление Кассиуса вторично. Так что, снимайте одежду с валяющегося на улице сброда, если конечно не желаете окоченеть в бурю, и будем выдвигаться, — флегматично и размеренно проговорила Карательница таким тоном, словно наставляла маленьких детей в яслях. — Мы не можем, — нагло вмешался в разговор предсказатель, обратив на себя всеобщие взоры.
— Почему? — сухо поинтересовался Остин. — Действительно, что нам мешает? — поморщилась Эмилия, содрогнувшись от одной мысли о том, что ей придется провести в этом зловонном свинарнике еще хоть минуту. — Все дело в том, — неуверенно начал Верго, стараясь за нарочито грубым тоном скрыть свое волнение, — что у меня только-что было видение. Карательница закатила глаза, показательно скривив губы и фыркнув. По ее виду можно было сказать, что для нее все необходимые решения давно уже были приняты вопреки мнениям любых других субъектов, но тут, совершенно неожиданно вмешался Лео: — Он действительно волшебник, Лия! Из-за одного обещания я не могу рассказать тебе все детали, но поверь мне! Он творил просто невероятные вещи! Вот, смотри какой у меня благодаря его колдовству теперь есть классный свисток! Ну просто чудо! Он настоящий волшебник, как в сказках! — Ну и что ты там видел? — весьма недовольно, даже стоило бы сказать зловеще, спросила Карательница, адресовав вопрос предсказателю. — Я видел, что если мы попробуем сбежать, то все умрем. Все, ну, быть может кроме него, — палец Вебера указал на лыбящегося Лео. — Кассиус выследит нас и без труда похоронит. И буря ему не будет помехой. — Что конкретно ты видел? Когда это произойдет? Сколько у нас времени? — главарь наемников засыпал конкретикой покрывшегося испариной Вебера. — Ну… Часов у меня теперь нет, так что указать время я больше не в состоянии, но я точно видел, как Пекос догоняет нас, и мы все погибаем от его силы. Буквально сгниваем заживо. Такой кошмар... — Ну хоть приблизительно то ты время сказать можешь? Сколько прошло по твоим ощущениям, пол часа или час? В какую сторону мы пошли в твоем видении? Просто пойдем в другую, и проблемы больше нет, — резко и бескомпромиссно отрезала Эмилия. — Честно говоря, в видениях сложно точно определить время… Прошло… Не очень много, но и не пару минут, конечно. А что касательно направления — это не важно. Он всюду нас найдет. Я видел… Видел сразу несколько вариантов будущего. Куда бы мы ни пошли, нас ждет смерть! — все больше нервничал предсказатель, сбиваясь и заминаясь в своем рассказе. С каждой последующей заминкой Карательница хмурилась все больше. Было совершенно очевидно, что доверия к Веберу у нее и раньше было немного, а теперь стало и того меньше. Верго пробил холодный пот. Он не знал, что еще добавить, чтобы убедить Эмилию, но при этом прекрасно понимал, что каждое мгновение его неловкого и неуверенного мычания лишь подливает масла в огонь, ухудшая складывающуюся для него ситуацию. Сейчас это выглядело так, что его задумка обречена на провал. На этом ее этапе это было вдвойне обидно. Ранее Вебер предполагал, что ему удастся хоть как-то убедить свою суровую и своенравную спутницу. Сейчас же он горько жалел, что не уделил данному пункту плана больше времени тогда, когда это время у него еще было. Неужели его ждет неудача? — Значит так и будет, — неожиданно заявил Остин, особенно серьезным тоном. — Этот мужик не раз спасал наши шкуры. Его предсказания всегда до одури точны. Если он сказал, что в попытке уйти мы погибнем — то так оно и есть. Я ему верю. Мы не можем просто уйти. Предсказатель не верил своим ушам. Он ошарашенно застыл, пытаясь понять не послышалось ли это ему. Что это могло значить? Остин ему подыграл? Все встало на свои места, когда Вебер посмотрел на главаря гвардейцев, когда таки взглянул ему в глаза. Во взгляде старого наемника читался молчаливый и беспощадный гнев, жажда крови, что была куда сильнее той физиологической жажды что терзала гвардейца десятью минутами ранее. Разумеется, зол он был отнюдь не на предсказателя. Тяжкий плен, многочисленные издевательства, избиения, голод, и наконец, надругательство над сестрой, последним родным ему человеком — Остин был в бешенстве. Он, равно как и любой другой член его отряда, желал отыграться на обидчиках, отомстить чудовищу что стояло за всем этим. И конечно же главарь гвардейцев прекрасно понимал, что шанса лучше, чем сейчас, когда на его стороне эффект внезапности, человек способный видеть будущее и два Карателя, уже никогда не будет. Глупо было бы считать, что он и Голдберг приняли слова Верго на веру, слишком уж много раз они видели предсказателя в деле, слышали, как, и в каких подробностях оглашал Вебер свои видения. Они оба понимали, что он лжет. Понимали, но все равно строили из себя саму наивность, разыгрывая перед скептически настроенной Карательницей реалистичный спектакль. На секунду Верго даже показалось что когда его с Остином взгляды встретились, в глубине глаз наемника промелькнул след не то благодарности, не то солидарности. Предсказатель был озадачен — уж чего, но сантиментов в образе главаря наемников ранее не наблюдалось и в помине. — Прошу вас, мисс, прислушайтесь к словам нашего друга. Мы находимся здесь живыми только благодаря его совершенно чудесному таланту. Спросите у кого угодно из нашей группы, есть ли у кого-либо хоть тень сомнения на счет того видит ли мистер Вебер будущее, и я гарантирую вам что вы услышите один единственный ответ — нету, и быть не может, — мягко обратился Барон к Эмилии, одарив предсказателя многозначительным взглядом. Верго облегченно выдохнул, внимательно наблюдая за развитием ситуации. Выражение лица Карательницы свидетельствовало о том, что совместными усилиями им таки удалось заместить ее упрямую уверенность в верности своего выбора весомыми сомнениями. Глубоко внутри предсказатель ликовал, ведь теперь его план действительно мог сработать. Кассиус Пекос не оставил бы Верго в мире и спокойствии. Для одержимых контролем и всеобъемлющей властью людей вроде него, мысль о том, что где-то рядом существует человек способный разрушить все его планы и предвидеть каждый его шаг, была просто невыносимой. Ликвидация больного на голову психопата являлась совершенно необходимой ступенью плана предсказателя. Плана, что должен был принести ему долгожданную свободу. Ведь вечная жизнь в страхе что однажды он проснется задыхающимся, хватающимся гниющими на глазах руками за сжимаемое жуткими спазмами горло, ничем не лучше жизни в худшей из темниц. Страх та же клетка, но в отличии от своих стальных аналогов, она всегда с тобой. Поставить точку в этом деле было совершенно необходимо. И сейчас, вероятно, было лучшее для этого время. — Нелепость, — недовольно фыркнула Эмилия слегка запрокинув голову назад. — Если мы умрем куда бы мы не пошли, то чем лучше оставаться здесь? — Тем, что Пекос не ждет здесь засады, — деловито принялся размышлять в слух Остин. — Он придет в поселок, но не застанет людей на улице, даже часовых. В обычных условиях это бы вызвало в нем подозрения, но сейчас там в разгаре снежная метель. Никто не станет торчать снаружи в такую погоду, а значит, без каких-либо подозрений он зайдет сюда, оказавшись лицом к лицу со всеми нами. Один раз из-за своей беспечности этот ублюдок уже попался в нашу ловушку. Тогда мы сплоховали — не проследили чтобы подонок отдал Богу душу. Теперь мы не допустим такой ошибки. Со всех сторон раздались одобрительные возгласы. Наемникам понравился план своего главаря, они буквально пылали жаждой мести. — С чего ты взял что он явится именно сюда, что не обнаружит снаружи тел? — все еще храня в себе долю скептицизма спрашивала женщина. — Тела то мы спрячем, а вот над тем чтобы он заглянул именно в эту лачугу и правда следует поработать. Хотя, если уж Олаф, правая рука этого психа, все это время сидел тут, вкупе с совершенно маниакальной тягой Пекоса все контролировать, в следствии которой он явно захочет проверить как там пленники, то бишь мы, шанс того что он заглянет сперва именно сюда крайне велик, да и к лесу это самая близкая постройка, все же, — хмыкнул Голдберг, приводя растрепанные усы в порядок. — Жаль, что Верго не может сказать откуда он прибудет, это бы здорово помогло делу. Да и в целом, если его нет в поселке, то куда это он запропастился? Жалко, что вы убили всех его людей, допросить их не помешало бы… — Лично я никого еще тут не убила, — высокомерно отозвалась Эмилия, после чего повернулась к своему спутнику. — Лео, притащи пожалуйста того отброса что лежит в снежном сугробе рядом с дверью. Эх, надеюсь он еще не замерз там на смерть… Услужливый Каратель молча отправился выполнять приказ женщины, едва протиснувшись своей новой тушей в узкий дверной проем. — Ты же не хочешь сказать, что все эти люди на улице… — удивленно начал говорить Вебер, так и не успев закончить свою мысль. — Без пяти минут мертвецы, с такой то погодой. Впрочем, если бы было потеплее, часов через восемь они пришли бы в себя. Вероятнее всего… — безразлично пожала плечами Эмилия, доставая из карманов черной накидки закупоренный крохотной пробкой пузырек с прозрачной жидкостью. — Сейчас одного мы разбудим. А потом — он все нам расскажет. Возможность возвращения бездыханных тел к жизни казалась Веберу удивительной, но отнюдь не невероятной. В прочитанных им медицинских трактатах не раз и не два упоминалось особое состояние бессознательного пациента, когда у того не прощупывался пульс и не было заметно ярко выраженного дыхания. Обычно такое состояние было следствием неблагоприятного течения комы, но его можно было вызвать и намеренно, если иметь в распоряжении ассортимент необходимых веществ. Некоторые мошенники на юге федерации даже использовали подобный трюк чтобы инсценировать свою смерть, спасаясь от слишком уж рьяных кредиторов. О нескольких подобных случаях даже писали в столичной газете, так что начитанного жителя Равии этот фокус не должен был повергнуть в шок. К счастью, слегка захолодевший сторонник Пекоса оказался вполне себе живым. Он был бесцеремонно сброшен в кучу объедков, покоившуюся в углу корчмы. Морщившаяся от отвращения Эмилия склонилась над ним, набирая в принесенный с собою стеклянный шприц загадочную прозрачную жидкость. От момента введения неизвестного препарата в кровеносную систему бандита и до того мгновенья как его грудь стала плавно вздыматься в такт ровному дыханию, прошло не больше десяти минут. Наемники в это время рыскали по Ржавой Водице, пряча едва живых жертв Карательницы по закуткам убогих хижин и присваивая себе их небогатые пожитки. Подождав еще немного, Верго проверил пульс посапывающего головореза, сообщив Эмилии о готовности мужчины к допросу. Последним необходимым средством для его пробуждения стал совсем крохотный темный пузырек, бережно извлеченный Карательницей из походной сумки Лео. Женщина откупорила сосуд и поднесла его поближе к слегка раздутому от пьянства носу бандита. Последний скривился, инстинктивно попробовав отвернутся, но Эмилия не позволила ему этого сделать, крепко держа за челку. Веки мужчины начали ритмично и часто вздрагивать, после чего он резко откинул голову, широко открыв глаза и обхватив руками заросшие виски. «Не зря говорят, что нашатырный спирт и мертвеца разбудит», — подумал про себя предсказатель не сводя взгляда с пробудившегося преступника. Эмилия не стала особого церемонится и уже через минуту, когда бандит стал выказывать минимальные признаки мыслительного процесса, начался жесткий допрос. И слово «жесткий» в этом случае было скорее деликатным преуменьшением. Опытной хваткой женщина заломила приспешнику Кассиуса руку, прижав того лицом к покрытому грязью полу. Надавив ему коленом на спинные позвонки в районе таза, она принялась приказным тоном задавать короткие простые вопросы, один за другим. Стоило сонному бедолаге хоть на секунду помедлить с ответом как женщина начинала заводить его руку за спиной в совсем уж болезненное положение, подолгу оставляя ее под крайне неестественными для конечности углами. Бандит ныл и визжал, но ни его слезы, заливавшие грязные щеки, ни мольбы о помиловании, не могли достучаться до ледяного сердца Карательницы. Напротив, углы залома руки стали только острее, а динамика их перемен существенно увеличилась.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!