– Поцелуй меня в живот. Он прекращает возиться с ее лифчиком и недоуменно смотрит на нее. – А зачем?.. И она начинает смеяться. Она смеется, запрокинув голову, смеется так громко, что просыпается Лиля. Влад начинает обиженно одеваться. Аня тоже одевается, все так же смеясь, встает и идет, продолжая громко смеяться. – А кто это у нас тут проснулся? Веселая девочка проснулась! Ну иди к маме на ручки, иди, мой золотой! – 11– – А что такое «каганат Тишина»? Аня привстает на локте и смотрит на Яна, затаив дыхание. Он тоже смотрит на нее. В глазах удивление и испуг. – Откуда ты знаешь?.. – Ты как-то упоминал… Но подробностей не рассказывал. И я все думала, что это… Пыталась даже гуглить… Ян улыбнулся. – Но ничего не нашла и оставила эту идею. А сейчас вдруг вспомнила. Они лежат на диване в съемной квартире. Диван вообще огромный, если его разложить, но они не стали тратить на это время, поэтому места маловато, но им все равно. Они лежат в обнимку, тесно прижавшись друг к другу. – Я нигде не нашла упоминания об этом месте. Где оно? – Он не истнее[25]. Глаза Ани выражают недоумение. Ян улыбается и отводит прядь от ее лица. – Я его выдумал. Чтобы иногда уходить туда. Когда мне плохо. – А… какое оно? – Ну… Так как это каганат, то, конечно, там в основном степи. Но при этом много холмов, лесов и скалистых гор. Что-то среднее между Монголией и Уралом. – Красиво, наверное… – Бардзо[26]. Очень красиво. – Хотя я не была ни там, ни там. Ян садится на постели, сажает Аню к себе на колени и рассказывает: – Представь себе степь с высокой-высокой травой. Местами сочно-зеленой, местами – с золотым отливом. Повсюду и часто растут сильные, красивые цветы. – А какие? Аня сидит у него на коленях, как маленькая девочка, слушающая сказку. – Ружнэ[27]. Тюльпаны, астры, пионы, ландыши… – А огоньки есть? – И огоньки есть. Ружнэ[28]. И по этой степи свободно гуляют лошади и олени. Солнце там никогда не жарит слишком сильно, поэтому они гуляют целыми днями, иногда только спускаясь к водопою. – К реке? – К реке. Река там широкая и совершенно прозрачная, сквозь которую просвечивает дно, усыпанное камнями, среди которых минералы и самоцветы, кораллы и жемчужные раковины. И воды ее полны жизни: туда-сюда снуют рыбы и разные подводные твари, которые обычно обитают не только в реках. Там вообще водоемов полно. Холодные ручьи в горах, водопады и озера. Все они очень чистые и холодные. И все каких-то необыкновенных цветов, каждый водоем – своего, потому что в каждом собственная жизнь… Ян замолкает на какое-то время, глядя куда-то вверх, а потом говорит: – Там так красиво, что я хожу и плачу. От красоты. – Есть от чего… – А еще там скалы. Когда я зол, я цепляюсь за уступы и лезу вверх, иногда несколько дней подряд… Пока злость не уйдет. – И злость уходит? – Завшэ[29]. Там особого рода воздух. Такой, что, когда появляется человек, несущий в себе злобу и гордыню, сам собой образуется воздушный поток, мощный ветер, вырывающий из рук человека зло и скидывающий это зло вниз, со скал. Поэтому внизу, у их подножия, растут колючие кустарники и ядовитые растения, и спускаться туда небезопасно. Это вообще возможно только в одном случае – если ты хочешь спасти чью-то жизнь. Ян целует Аню в макушку, потом захватывает ее волосы в горсть и медленно рассыпает. – А если появляется человек, не желающий расставаться со своей злобой и гордыней, тогда ветры не могут вырвать их из рук. Человек так крепко держится за привычные чувства, что предпочитает упасть самому, но не отдать то, к чему так привык. – И разбивается?.. – Овшэм[30]. И питает собой ядовитые растения. – Жестоко… – Там много своих жестоких законов. И людей, в общем-то, довольно много. Каждый занят своим делом, каждый точно знает, чем он должен заниматься именно сейчас. Всегда знает. Люди почти не пересекаются, только ради конкретного дела. И все дела там вершатся в абсолютной тишине. Ян помолчал. Аня укрыла ему плечи одеялом и стала водить руками по его груди. – Ты хочешь запомнить меня на ощупь? – спросил он с улыбкой. – Нет. Просто любуюсь. Ян поднял Анино лицо за подбородок, делая его на одном уровне со своим, внимательно посмотрел на нее, а потом лег, привлекая к себе. – Моя главная беда – в том, что я вру. В каганате Тишина я честен и прям, як стшала[31]. Чистый и моцны[32]. Там все всегда молчат, потому и соврать невозможно. А кто скажет слово – умрет страшной смертью. В квартире было очень тихо, только где-то на кухне тикали часы. – А еще там нет женщин. Поэтому всегда все просто и понятно. Аня слегка приподнялась и сказала, глядя Яну в глаза: – Прости. Но теперь есть. * * * – Мамочки, какой у вас красивый кот! Маша протянула руки к Пуху, но он немедленно спрыгнул с кухонного диванчика и убежал. Аня с Владом не так давно переехали в новую квартиру, двухкомнатную, и надеялись в скором времени сделать ремонт. У девочек теперь была отдельная комната, а у них – спальня. Кухня наконец-то стала просто кухней, и диван, который стоял в ней, был именно кухонным. Маленький, обтянутый зеленым дерматином, он вмещал только двоих. Причем взрослым было на нем довольно тесно, только дети могли разместиться свободно – если там не было Пуха, который любил это место и разваливался на все сиденье. Пух был огромным и очень пушистым. Всего за пару лет он вырос из крошечного голубоватого котенка, подобранного на улице, в кипучую серую массу весом в восемь килограммов. В каждом госте он вызывал подобострастное восхищение, и каждого предупреждали: – Это Пух, и лучше его не трогать, он не ручной. А гости такие: – Ах, Пух! Поэтому Аня иногда в шутку звала его Ахпухом, порой спонтанно сокращая до Апуха. – Он совсем не ручной, – развела руками Аня. – Ха, это его не портит, – констатировала Маша.