– Привет, что-то я не… – У нас проблемы, – перебил ее Раскольников. У Ани упало сердце. – Что случилось? – Да ничего, блин. Просто твой Вова обнес хату и свалил. – Что?.. – Квартиру он ограбил, вот что. – Твою?.. – Ну не твою же! Аня быстро собралась и приехала на Чеховскую. Кругом царил кавардак. Она села, зажав голову между коленями. Что теперь будет? Она поручилась за этого человека. Это центр Москвы, наверняка дорогое что-то украл… – Чего не хватает? – спросила Аня глухим голосом. Раскольников посмотрел на нее и сказал: – Барабанщика у нас не хватает. Она посмотрела на него, чуть не плача, и кинулась обнимать. Он гладил ее по голове и говорил: – Ну что ты… Ты думала, я совсем мудак, да? Могу на тебя это повесить?.. С ума сошла… Я не мудак, Анечка, не мудак. – А он – мудак, – сказала Аня, шмыгая носом. – Опять не угадала. Раскольников сел на подоконник и закурил. – Он наркоман просто героиновый. Я вчера узнал. Его ломало всего. – Черт, – выдохнула Аня. – Может быть, он сбежал домой, в Курск. А, хрен с ним. – Раскольников махнул рукой. – Где барабанщика брать будем? Аня вздохнула. – Давай попробуем найти сессионного… Придется ему заплатить… Конечно, я возьму это на себя. – Вот же… Не, Ань, прости, я ошибся: он все-таки мудак. Они невесело рассмеялись. * * * В машине ехали вчетвером. Маг не дал Яну сесть на заднее сиденье («Мне нужен штурман», – сказал он), и Аня сидела, придавленная храпящей тушей пьяного Димы. Всю дорогу, около трех часов, Ян провел, сворачивая шею в сторону Ани. Он непрерывно смотрел на нее и держал за руку. Они молчали, потому что Аня все-таки потеряла голос, а Ян не знал, что говорить, и только обрывочно перекидывался с Магом незначительными фразами. Когда они приехали, Дима ввалился, держась за косяк, сразу же прошел в комнату и завалился на диван. Аня вошла в кухню и покраснела: царил откровенный бардак, и даже раковина была завалена посудой. – Извините, – просипела она, пригласила всех войти и направилась в душ. Когда она вышла, Ян уже мыл посуду, громко что-то напевая. – Пожалуйста, не надо, – прошептала Аня. – Мне неловко. А он сказал, не прерываясь: – Расскажу тебе забавную байку. Считается, что первое польское выражение, записанное в Генриковой книге, звучит как «Монж муви до жоны: «То я помеле, а ты почывай». Ну то есть муж говорит жене: «Дай я помелю, а ты отдохни», – перевел Ян, смешно утрируя голос. – Сейчас это переводится примерно как «отдохни, милая, я помою посуду сам». Аня смутилась. – Спасибо. Она стояла рядом в шелковом халатике – белом, расшитом тиграми, – с влажными вьющимися волосами. Наконец-то свежая, хотя и уставшая. – Нужно немного поспать перед концертом, – сказал Ян, и она не могла с ним не согласиться. – У нас есть часа три-четыре. Но сначала мы поедим. Кухня наполнилась песнями и смехом, и на какую-то секунду Аня представила, что так может быть всегда – всегда может быть так весело на кухне, так хорошо, – и мелькание рук Яна над сковородкой стало еще осмысленней. – У тебя есть что-нибудь острое? Аня достала из холодильника маленькую баночку аджики, недавно купленную мамой. Сама она ее не ела, и баночка стояла будто специально для Яна. Они поели, и Ян с Магом тоже по очереди приняли душ. Маг вышел из душа и сказал: – Змэнчылэм ще, отпочниймы трохэ[50]. Аня показала Магу, где лечь. Потом она открыла дверь своей спальни, где стояла широкая кровать, на которой она обычно спала вместе с Идой. Они разделись и легли. – Сначала нужно поспать, – сказал Ян. – Поставь, пожалуйста, будильник на через час. Аня включила будильник на телефоне и посмотрела на Яна. – Ты красив, как юный бог. – Это потому, что ты такая красивая. Она поцеловала его, и он сказал, глядя ей в глаза: – Ты понимаешь, что три дня назад произошло нечто очень важное? – Да, – ответила Аня. – И я не очень понимаю, как буду жить дальше. – Я теж[51]. Он задумался и пристально посмотрел на нее. Провел по волосам рукой. – Я хочу завоевать тебя. – Зачем? – Не вем[52]. Ян откинулся на кровати, глядя в потолок. – Ты знаешь, все можно решить, и с женой, и со всем остальным… Но вот дети… – Я понимаю. Аня приподнялась на локте и посмотрела на него. – Ты ведь не обидишь меня? – Нет, – тихо сказал Ян. – Никогда. Она положила голову ему на грудь и подавленно замолчала. Он стал гладить ее по волосам, тихо напевая: – Добрая принцесса, Смотри, твой брат Разбивает твой сосуд На кусочки. От удара исходит Гром, молния, Всполохи молний. А ты, принцесса, Берешь воду, А дождь И град или Снег раздает Виракоча, Создатель мира[53].