– Почему их? – Захотелось прочесть что-то современное. – «Бесы»? – История идёт по спирали, – напомнил Вербин. – И если бы ты читала классику так же внимательно, как я, то удивилась бы её злободневности. – Злободневнее, чем работы современников? – Я читаю мало, поэтому выбираю книги, которые заставляют думать. – В современных произведениях поднимаются важные проблемы, – заметила девушка. – Важные сейчас. – Например? – Например, как человек справляется с детской травмой. Феликс сделал большие глаза. – У тебя не было детских травм? – поинтересовалась девушка. – Может, и были, но разве я похож на человека, который с ними не справился? – Не все такие, как ты. – В таком случае им нужно обратиться к врачу, а не в библиотеку. – Книги играют другую роль. – Какую? – Они поднимают проблемы. – Проблемы надо решать. – Что же ты оставляешь книгам? – Думать. – С тобой невозможно разговаривать, – покачала головой девушка. – Спасибо, дорогая, теперь мы можем идти спать? – Мы ещё не женаты. – Мне нравится, что ты использовала слово «ещё». – Случайно вырвалось. – Я понимаю. – Феликс рассмеялся, притянул Криденс и поцеловал в щёку. Случайно так получилось или нет, но разговор с девушкой отвлёк Вербина от мыслей о расследовании и тем поднял настроение. – Мужлан. – Ты знала, на что шла. – Ещё один поцелуй. – Так что там с Брэмом Стокером? Криденс надула губы, обозначая обиду, но всё-таки рассказала: – Брэм Стокер написал самый известный роман о вампирах – «Дракула», выражаясь современным языком – задал тренд. Из романа следует, что спутницами графа были три девушки, две темноволосые и блондинка. Стокер не указывал, как они связаны с Дракулой, но как-то назвал их «странными сёстрами». И Кровосос использовал это обозначение. – Понятно. – Вербин помолчал. – Теперь понятно, почему ты сказала, что Кровосос нацелился на четыре трупа. – Да, поэтому. – Криденс глубоко вздохнула. – Прости, что огорчила. * * * Поспать в эту ночь получилось совсем чуть-чуть – возня с машиной заняла больше времени, чем предполагал убийца. По плану, на изменение автомобиля, включая дорогу до гаража и обратно, отводилось не более пяти часов, а потратить пришлось почти восемь. Дело было сделано, автомобиль стал другим, и если полицейские приметили его после первого убийства, они станут искать то, чего уже нет. Дело было сделано, однако график оказался нарушен, что изрядно испортило убийце настроение. Он даже подумал, не отнять ли потерянные часы от сна, но тут же отбросил эту мысль, поскольку в его положении накопленная усталость могла привести к рассеянности и, как следствие, к оплошности. А учитывая устроенный в Сети шум, по его следу наверняка пустили лучших детективов, которые не пропустят даже малейшую ошибку. А попадаться убийца не собирался. И потому из двух зол: выпасть из графика или плохо отдохнуть – выбрал первое и, приняв чётко выверенную дозу снотворного, проспал столько, сколько было запланировано. Поднявшись, сделал быструю утреннюю гимнастику, принял душ и позавтракал. Есть не хотелось, но убийца заставил себя проглотить довольно сытный набор. Он специально не стал есть в прошлый раз, но в итоге наизнанку его выворачивало желудочным соком, что убийце очень и очень не понравилось. Поэтому сейчас он заставил себя съесть плотный завтрак. «Интересно, что заставило меня почувствовать дурноту? Неужели вид крови?» Убийца размышлял об этом с прошлой – первой – экзекуции и до сих пор не пришёл к какому-либо выводу. Его не должно было тошнить. Его стошнило, а потом трясло так сильно, что пришлось проглотить горсть успокоительного. То ли реальность оказалась намного жёстче ожидаемого, то ли он себя переоценил. Поэтому вторую казнь убийца ждал с особенным интересом – хотел определиться, что же с ним всё-таки произошло. Несмотря на отставание от графика, действовал убийца с хладнокровной неторопливостью: спокойно натянул новый защитный комбинезон, маску, очки, проследил за тем, чтобы волосы оказались под капюшоном, надел бахилы, перчатки и только после этого спустился в подвал. Включил все лампы – во время экзекуции требовался максимально яркий свет – и посмотрел на спящих девушек. «Москва стоит на ушах, а они по-прежнему ничего не знают…» И в этот момент убийцу охватило жгучее желание разбудить, растормошить ничего не понимающую жертву и улыбнуться, глядя ей прямо в глаза. И засмеяться, наблюдая за тем, как в них начинает проявляться понимание, как недоверие сменяется осознанием происходящего, как несчастную охватывает ужас. Жертва впадает в панику, начинает дёргаться всем телом в отчаянной, бессмысленной попытке разорвать ремни и вырваться на свободу. А убийца продолжает смотреть ей в глаза и рассказывать, что её ожидает. И может быть, показывает видео прошлой экзекуции. «Объяснимое желание, – сказал себе убийца. – Не чувствуя страха жертвы, невозможно получить полноценное удовольствие от её смерти». Нужно чувствовать страх жертвы… нужно видеть, как в её глазах появляются сначала ужас… потом боль… а потом пустота. Как уходит из них жизнь и наступает миг наивысшего единения жертвы и убийцы – миг отнятия жизни. Желание разбудить жертву оказалось настолько сильным, что убийце пришлось остановиться у двери и медленно досчитать до десяти. И негромко обругать себя за проявленную слабость. Или кровожадность. Обругать и пообещать себе обязательно убить по-настоящему, глядя жертве в глаза. Но не сейчас. Сейчас следует строго придерживаться плана. Сначала закрепить видеокамеру на лбу. Включить. Убедиться, что работает. Снять кровать с тормозов и перевезти под подъёмник – не забыть отсоединить капельницу! В прошлый раз она поехала за кроватью и с грохотом рухнула на пол. Снять простыню, сложить и бросить в мусорный контейнер. Освободить от ремней ноги и связать в районе лодыжек, проверить надёжность, захватить крюком подъёмника и начать неспешно крутить рукоятку, наблюдая за тем, как стальной тросик сначала натягивается, а затем начинает тянуть жертву с кровати, поднимая к потолку. Остановиться, зафиксировать положение, подойти к жертве и аккуратно снять её, чтобы не ударилась головой о бетонный пол. Учитывая дальнейшие действия, этот жест не имел никакого значения, однако убийца не хотел наносить лишние травмы. Вернуться к подъёмнику и крутить ручку до тех пор, пока голова жертвы не оказалась примерно в полуметре от пола. Снова зафиксировать подъёмник. Жертва слегка покачивалась, но это были последствия подъёма, а не попытки вырываться – лекарства продолжали действовать, так что несчастная не поняла, что её переместили к месту казни. Убийца подошёл к жертве, прикоснулся рукой, останавливая движение, и негромко произнёс: – Однажды это случится с каждым из нас. С кем-то раньше, с кем-то – позже. Смерть – это единственное, чего нельзя избежать, и так получилось, что тебе не удастся избежать её сейчас. Ты умрёшь. Но я позабочусь о том, чтобы смерть пришла тихо и безболезненно, без ужаса ожидания и жестокого насилия, ты просто покинешь этот мир, сама того не заметив. Так было предначертано в час твоего рождения, и я не в силах ничего изменить. Ты умрёшь. То ли самодельная отходная молитва, то ли извинения. Убийца не готовился произносить речь, но в прошлый – первый – раз слова пришли сами. Пришли в тот самый миг, когда жертва оказалась перед ним и оставалось нанести последний удар. Но пришли слова, и убийца понял, что не может не произнести их. И он сам не знал, молитва это или извинения. Слова пришли и остались в памяти навсегда, и сегодня убийца повторил их в точности. Выдержал короткую паузу, продолжая смотреть на девушку, затем левой рукой взялся за её волосы, потянул вниз, а правой ударил в шею, вскрывая сонную артерию. И развернул тело, направляя вырвавшийся поток в подставленное ведро. Надев защитный костюм, убийца не мог посмотреть на наручные часы, а телефон в подвал он никогда не брал, зато предусмотрительно повесил на стену дешёвые часы с крупным циферблатом и сейчас, удерживая подрагивающее тело, посмотрел на них, прикидывая, сможет ли нагнать потерянное в гараже время? Что осталось? Дождаться, когда стечёт кровь, обмыть тело из шланга, протереть и дать подсохнуть. Приподнять повыше и переложить на кровать, развязать и обработать кислотой лицо. Убийца искренне верил, что смерть освобождает душу, лишая тело и красоты, и главного внутреннего содержимого, и потому смотрел на мёртвых без всякого уважения. Видел только мясо, которое следует обработать согласно плану, и даже в первый раз не испытывал никаких эмоций: ни когда заливал кислотой лицо жертвы, ни когда откусывал болторезом пальцы, ни когда заматывал в полиэтилен. С мёртвыми убийца обращался буднично и решил, что во время обработки тела сумеет вернуть не меньше получаса. Улыбнулся, бросил взгляд, прикидывая, как долго будет вытекать кровь, и неожиданно понял, что в этот раз дурнота не накатила. в прошлом году Капля дождя упала на лобовое стекло. Крупная и, наверное, холодная капля. Первая после долгого перерыва. Платон надеялся добраться до «Сухарей» по подсохшей дороге, но не повезло – первая капля, толстая, набухшая, упала на лобовое, намекнув, что ливню быть. Упала на стекло и растеклась, как дым сигареты растекается по лёгким, – сразу во все стороны. Дым сигареты, которая была бы сейчас очень кстати: Платон давно бросил, курить его тянуло редко, даже во время застолий вид сигареты или дымящих друзей не наводил на мысль присоединиться. А вот разговоры с бывшей женой действовали угнетающе, вызывая непреодолимое желание глубоко затянуться крепким табаком. Но Платон держался, не затягивался. Хотя хотелось безумно. – Когда ты вернёшься? – переспросила Нинель. – В воскресенье вечером. – То есть ты не сможешь встретиться с Катаняном раньше понедельника? – Мы с ним на понедельник и договорились. – Ты ведь понимаешь, что дорога каждая минута?! Катанян может принять решение в любой момент! Почему ты такой рохля? Ты же обещал! Они с Нинель расписались почти три года назад, но уже на следующее после свадьбы утро Платон задумался над тем, что побудило его, в целом не самого глупого мужика, поддаться на чары энергичной красавицы, приехавшей завоёвывать столицу из… Пёс его помнит, откуда Нинель приехала. Не важно. Важно, что брак получился скоротечным, продержался семь месяцев, но, несмотря на развод, избавиться от Нинель у Платона не получилось: активная красавица присосалась к нему крепко и требовала помогать в карьере.