– Спасибо. – Девушка втянула лимонад через соломинку. – Очень вкусно. – На здоровье. – Бай приходил? – Сегодня не видел. Ещё и пушистый куда-то подевался. Он, случалось, исчезал на пару дней, а то и больше, но сейчас Кри остро нуждалась в его присутствии и расстроилась, узнав, что кот с утра не появлялся в «Небесах». – Скажи, если придёт. – Конечно. Девушка отодвинула бокал, жестом показав Антону, что допивать не будет, быстрым шагом вышла на задний двор, раскурила сигарету, затянулась, чуть отнесла руку и внимательно посмотрела на дрожащие пальцы. – Да что происходит? Панические волны накатывали совершенно непредсказуемо и без всякой на то причины. Налетали, заставляя сжиматься – и внутри, и снаружи, вызывая сильное желание закричать или разрыдаться. И справляться с ними становилось всё труднее. – Я что, схожу с ума? – Но поскольку опыта потери рассудка у девушки до сих пор не было, ответить на этот вопрос она не могла. Ещё одна затяжка, и Криденс медленно пошла по переулку вверх. Бесцельно, просто для того, чтобы не оставаться рядом с дверью в «Небеса», возле которой её, дрожащую, могут заметить сотрудники. Пошла, пытаясь понять причину столь частых панических атак, но не находя твёрдого ответа, лишь догадываясь, что неприятные ощущения так или иначе связаны с Кровососом. Что она начинает дёргаться вслед за Феликсом. За время их знакомства Вербину доводилось вести разные расследования, в том числе – столь же жестокие, как нынешние убийства, но, разумеется, не такие громкие, поскольку обыкновенные преступники старались свои делишки скрывать, а не выставлять напоказ. – Может, в этом всё дело: в том, что преступник не обыкновенный? Кровосос убивает с показной жестокостью и жаждет славы. А значит, он способен абсолютно на всё. Ради славы – на всё, что угодно. Вот что пугало Криденс больше всего: Кровосос жесток, умён, но при этом непредсказуем. Он явно заранее наметил жертвы, убивает по тщательно продуманному плану, но способен на любую импровизацию. Если его что-то заденет – он выйдет за любые пределы. Он не знает границ. И это очень страшно, потому что Кровосос не тупой отморозок, который не обращает внимания на границы и потому слаб, хотя себе кажется сильным, а умный зверь, умеющий преодолевать границы, раздвигая рамки творимого зла. Он раскрутил кровавый хоровод, но в нём он не солист, а хореограф и в любое мгновение может добавить в постановку новый элемент. – Я тебя ненавижу, – прошептала Криденс и нервным жестом сломала сигарету. Остановилась и удивлённо посмотрела на её остатки. Криво улыбнулась, тихонько выдохнула, чувствуя, что паническая волна уходит так же внезапно, как накатила, хотела повернуться к «Небесам», но замерла. Застыла, глядя на вышедшую в переулок собаку. Большую чёрную собаку. Кроме которой вокруг не было никого. Ни одного прохожего. Ни одной проезжающей машины. Никого. Собака, в свою очередь, стояла и спокойно смотрела на Криденс. На застывшую в ужасе Криденс. Абсолютно чёрная собака. Мощная грудь, крепкие лапы, глаз девушка не разглядела, но не сомневалась в том, что они чёрные. Как всё в этом адском псе. «Адский пёс!» И никого вокруг. Даже звуки города исчезли, оставив Криденс наедине с безжалостной тварью. С призрачным чёрным зверем, который всегда становится вестником несчастья. Криденс не боялась собак, но эта нагнала на неё такой ужас, что продержалась девушка недолго – всего десять секунд, – после чего развернулась и со всех ног бросилась к спасительным «Небесам». Что же касается большой чёрной собаки, то она проводила убегающую Криденс удивлённым взглядом, после чего обнюхала угол дома и неспешно потрусила во двор. двадцать лет назад – Пусть она замолчит! – закричал Платон. И голос его сорвался на визг. – Заткните её! – распорядился Руслан. – Как?! – злобно огрызнулся Илья. – Как хочешь! – ответил Руслан, бросив быстрый взгляд на рыдающую Аду. – Как хочешь, мать твою! – Она же бешеная! – Я её боюсь! Громкий лай большой чёрной собаки наполнял собою весь лес и, отражаясь от толстых стволов, казалось, вылетал далеко за его пределы. Казалось, его слышат все обитатели «Сухарей», слышат и поворачивают головы, пытаясь понять, что могло так сильно выбесить собаку, что она захлёбывается кипящей ненавистью. Ребята дёргались, считая, что привлекли внимание всего посёлка, дёргались и злились, кричали друг на друга. Они не понимали, что яростный лай не отражается от деревьев, а путается в них, застревает в листьях и густом кустарнике и оглушительно громким лай был только для них, а в действительности едва долетал до поселкового забора и, ударившись об него, умирал окончательно. – Не трогайте её! – сквозь слёзы прокричала Ада. – Она сама кого хочешь тронет, – рявкнул Руслан. – Бешеная сука! – Я её боюсь! – вновь подал голос Платон, отступая на шаг назад. – Она сама нас боится! – Не похоже! – Она ещё никого не укусила! – голос Руслана стал спокойнее. Неожиданное появление Мары напугало и вывело из себя юношу – как и остальных ребят, – однако Руслан первым сумел собраться и решить, что делать дальше. – Эта псина только гавкать умеет. Может, и так, однако лаяла Мара настолько агрессивно и смотрела на ребят с такой злобой, что сомнений в том, что она при первой же возможности пустит в ход клыки, ни у кого не возникало. – Если так, то отгони её! – Что? – Отгони, – попросил Платон, изо всех сил стараясь не впасть в полноценную истерику. – Отгони её, пожалуйста! – Как?! – Сделай что-нибудь! – Не трогайте! – умоляла Ада, размазывая по лицу слёзы. – Пожалуйста, не надо! А услышавшая её голос Мара залаяла ещё громче. – Заткнись! – заорал Руслан, и было непонятно, к кому он обращается. – Заткнись! Он стоял прямо перед разъярённой собакой и, к чести своей, не отступал, хотя, конечно же, боялся. Руслана била дрожь, но он не отступал. Не провоцировал Мару, не дразнил её, но не отступал. А справа и чуть позади стоял ещё более напуганный Платон. – Сделай шаг вправо, – велел ему Руслан. – Что? – Вправо! Два шага! – Ты же сказал один! – Сделай, мать твою! – Зачем? – Просто сделай! Руслан видел больше, чем балансирующий на грани срыва Платон, не отрывающий взгляда от Мары, и знал, что нужно сделать. Или попытаться сделать. – Два шага! На этот раз Платон повиновался, сделал два шага в сторону от друга, и Маре пришлось повернуться, чтобы по-прежнему держать обоих ребят в поле зрения. – Ещё два шага! – распорядился Руслан. – Сам делай! – Я не могу! – Почему?! Потому что, сосредоточившись на Платоне и Руслане, чёрная собака позабыла об Илье. Не вспоминала, потому что Илья бросился в сторону, и Мара решила, что он сбежал. Руслан подумал так же и даже мысленно обругал старого друга последними словами, но Илья вернулся. Зашёл сзади, а разъярённая Мара его не почуяла и не услышала, она не слышала ничего, кроме собственного лая. Руслан же Илью заметил, понял, что задумал друг, и стал подыгрывать, отвлекая внимание собаки. К сожалению, сам он двигаться не мог, вот и пришлось управлять Платоном. – Ещё два шага! – Нет, – выдохнула Ада, тоже заметившая манёвр Ильи. – Нет, пожалуйста.