Растерянные. Если бы они снимали фильм, то сейчас ему подошло бы только одно название: «Растерянные». И лица друзей в полной мере ему соответствовали. И лица, и неуверенные голоса, и нервные жесты, и общая атмосфера, царящая в салоне BMW, которую Илья одолжил у отца – не объясняя, конечно же, зачем ему потребовалось срочно ехать в «Сухари». Вообще ничего не объясняя и не рассказывая – отец понятия не имел, куда отправился Илья, просто разрешил взять машину, не задавая лишних вопросов. Водил Илья не очень быстро, однако сесть за руль Платону не разрешил, сказал: «Ты слишком на взводе», и Платон не стал спорить, потому что действительно дёргался сильнее всех. Он всегда был самым чувствительным. Самым эмоциональным. А сейчас – самым растерянным. И потому – самым болтливым. – Давай проверим, правильно ли я тебя понял? – Опять? – вздохнула Ада. – А что такого? – Пожалуйста, помоги Тоше понять, правильно ли он тебя понял, – попросил Илья. – Иначе вы сначала будете ругаться, а потом ты всё равно обо всём расскажешь. – Я уже обо всём рассказала. – Тоша дотошный. Он хочет уточнить. – Да, – подтвердил Платон. – Спасибо. А ты, Ада, могла бы быть чуточку отзывчивее. Аде очень хотелось закатить скандал, чуть более сильный, чем просто грандиозный, и доходчиво объяснить Платону, кто из них более чёрствый и что такое «отзывчивость», но она сдержалась. – Спрашивай. – Сейчас. – Молодые люди сидели впереди, оставив в распоряжении Ады весь задний диван, и располневшему Платону пришлось потратить некоторое время на принятие новой позы: он повернулся боком, чтобы видеть и Аду, и Илью. – Руслик жил у тебя в «Сухарях»? – Несколько дней, – подтвердила Ада. – И ты никому об этом не говорила? – Вообще-то он прятался и просил никому ничего не рассказывать. – Но мы же друзья. – Это и есть проявление дружбы, – произнёс Илья, не отвлекаясь от дороги. – Руслик не хотел нас напрягать. – Нас не стал напрягать, а к ней обратился? – Не к ней, а к Аде. – Извини. – Платон перевёл взгляд на девушку. – Извини, пожалуйста. – Ничего страшного. – Однако прохладным тоном девушка ясно дала понять, что Платону следует быть более… отзывчивым. – Почему Руслик обратился к тебе? Он нам не доверял? – Господи, Тоша, ну неужели не понятно? У Ады есть дом и нет родителей, которым нужно что-то объяснять. Ада, извини, дорогая. – Ты абсолютно прав, Илья, – спокойно ответила девушка. – А у нас с тобой, Тоша, своих домов пока нет. – Думаешь, дело в этом? – Уверен, что в этом. – Понятно. – Платон помолчал. – Ты сама его отвезла? – Нет, только ключи дала. – Каким он тебе показался? – Напуганным! Тоша, что за глупые вопросы? Ты хоть представляешь, сколько Руслик проиграл? – Нет. А сколько? – Столько, что ему пришлось прятаться, – хмуро сказал Илья. – Цифры в данном случае значения не имеют. – Я думаю, дело не только в цифрах, – медленно произнесла Ада, закуривая тонкую сигарету. – В первый и последний раз, – сказал Илья. – Отец запрещает курить в машине. – Хорошо, больше не буду. – Ада чуть опустила стекло. Октябрь в этом году выдался холодным, и с улицы сразу потянул резкий воздух. – Так вот, я думаю, дело не только в цифрах. Родители Руслика люди не бедные и со связями. – Руслик очень гордый. – Но не когда на кону стоит жизнь. – Это верно… – кивнул Платон. – Руслик обязательно обратился бы за помощью к маме с папой, но, судя по всему, он натворил нечто такое, что даже они не в силах помочь. – Что же он мог натворить? – Что угодно, – вновь вступил в разговор Илья. – На Руслике висел огромный долг, и чтобы от него избавиться, он мог принять любое предложение, даже самое дурацкое. – И кого-то очень сильно разозлить? – сообразил Платон. – И кого-то очень сильно разозлить, – подтвердил Илья. – Кого-то, чьи возможности намного превосходят возможности его родителей. Несмотря на молодость, ребята уже понимали, что мама и папа далеко не всегда способны оказать помощь, что в мире есть люди сильнее и могущественнее их, и если таких людей разозлить – на компромисс можно не рассчитывать. Это вору можно сунуть деньги и договориться, у вора чести нет, и какое бы положение вор ни занимал, он на всё пойдёт ради наживы. Вора можно купить. Но Руслан, судя по всему, разозлил не вора. – Что было потом? – хмуро спросил Платон. – Руслик сказал, что постарается оказаться в доме незаметно – поедет сначала на электричке, потом на автобусе, а потом – пешком и войдёт на участок через лесную калитку. – И будет сидеть там так, что его никто не заметит? – Осень. – Ада выбросила окурок в окно, однако стекло поднимать не стала. – В «Сухарях» сейчас мало народу. – А охрана на что? – буркнул Илья. – Охранникам я позвонила и сказала, что у меня поживут друзья. – Но не сказала, кто именно? – Нет, конечно. – Ясно. Что дальше? – А дальше я вам показывала, – вздохнула Ада, вновь достала мобильный телефон и вызвала на экран последнее SMS: «Розалия старая сука меня сдала…» Конец. И ребята отчаянно надеялись, что это конец текста, а не их дружбы с Русланом. Понимали, что возможно всё, но гнали грустные мысли прочь. Надеялись на хорошее. – Как Розалия могла сдать Руслика? – негромко спросил Илья. Он обращался к Аде, однако ответил Платон: – Заметила его в доме. – И что? – Что «что»? – Заметила, а дальше что? Откуда старуха знала, что Руслик там прячется? А главное, откуда ей было знать, от кого он прячется? – Я не знаю! Приедем – спросим. – У кого? – У охранников, например.