– А им откуда знать? – Чего ты от меня хочешь?! – Мы все на нервах, – сказала Ада, беря в руку сигаретную пачку. Илья посмотрел на неё через зеркало заднего вида, но промолчал. Девушка закурила. – У меня плохие предчувствия, – вздохнул Платон. После его заявления в салоне на несколько секунд установилась тишина, а затем Ада криво улыбнулась: – Знаешь, Тоша, эту фразу должна была произнести я. – Это ещё почему? – Платон попытался возмутиться, посмотрел на Илью в надежде на поддержку, разглядел на лице друга улыбку и смутился. Пробубнил: – Но у меня и правда плохие предчувствия. Отвернулся и молчал весь оставшийся путь. Все молчали: о Руслане они сказали всё, что могли, а говорить на другие темы не хотели. Чем дальше от Москвы, тем меньше становилось машин, и даже обычно осторожный водитель Илья прибавил, начав то и дело превышать скорость, что вызвало у любящего погонять Платона снисходительную улыбку. Однако садиться за руль он больше не выражал желания. Подъезжая к посёлку, Илья спросил: – У ворот остановимся? И Ада ответила: – Обязательно. – Может, сначала в дом? – Может, нам не придётся в него заходить. – Ты серьёзно? – Нет. Но сначала давай поговорим со сторожем. С пожилым отставным майором Беликовым, который вот уже несколько лет возглавлял охрану «Сухарей» и, разумеется, знал ребят лично. – Заехали развеяться? – спросил он, выйдя из будки. И улыбнулся. Вроде как обычно улыбнулся, но забыл или не подумал о том, что перед ним уже не дети. Пусть ещё молодые ребята, но уже успевшие растерять часть наивности и мгновенно почувствовавшие фальшь. – Вы знаете, зачем мы здесь, дядя Вася, – вдруг сказала Ада. И сказала так, что улыбка мгновенно сползла с лица отставного майора. – Не понимаю. – Вы понимаете, – поддержал подругу Илья. – И ещё вы понимаете, что мы ничего не сможем доказать. Но самое главное – мы не имеем к вам никаких претензий. Мы не идиоты. – Вы ничего не могли сделать, – добавила Ада. – Мы просто хотим знать, что произошло. Беликов помолчал, внимательно разглядывая ребят, затем обернулся, убедившись, что никто не подошёл бесшумно сзади, вздохнул и вытащил из кармана пачку дешёвых сигарет. – Ты поэтому не сказала, что жить в твоём доме будет Руслан? – Да, – кивнула Ада. – Как они узнали? – спросил Илья. – Они не знали. – Беликов щёлкнул зажигалкой и раскурил сигарету. – Приехали вчетвером, в большом чёрном внедорожнике. – Что за люди? – Сам не понимаешь? Илья хотел ответить, что не понимает, но поймал взгляд Ады, сообразил, что выпендриваться не надо, и дёрнул плечом: – Извините, дядя Вася. Беликов кивнул и продолжил: – Они спросили, живут ли здесь Аскеровы, я ответил, что жили раньше, но пару лет назад дом продали. Люди из внедорожника ответили, что знают, но ищут друзей Аскеровых. Я ответил, что сейчас тут никого нет. Они сказали, что проедут и посмотрят. – И вы их пропустили? – спросил Платон. И прикусил язык, потому что на него как на идиота посмотрели все: и Ада, и Илья, и Беликов, потому что было абсолютно понятно и то, почему охранник посёлка пропустил людей из внедорожника, и то, почему потом не позвонил в полицию. – И вот что я вам скажу, ребята: они про вас знают. – Что? – не сдержался Илья. – Что вы имеете в виду? – упавшим голосом спросила Ада. А Платон судорожно вздохнул, но промолчал. – У нас по всем улицам видеокамеры расставлены, – напомнил Беликов. – Я тех людей пропустил, а сам пошёл смотреть, куда они подадутся, и точно вам говорю: они хорошо знали, куда нужно ехать. Сначала отправились к старому дому Руслана, походили вокруг него, убедились, что он пуст, поговорили с соседом – там сейчас один только Жигалин живёт. Потом побывали у вашего дома, Илья, и у вашего, Платон. Потом поехали к вам. – Беликов посмотрел на Аду. – Ваша соседка с ними говорила. – Лилия Николаевна до сих пор здесь? – Нет, другая соседка, – ответил Беликов. – Розалия. – Розалия их пустила? – удивилась Ада. – Не впустила, а за ворота вышла, только не сразу. Люди около участка побыли, позвонили в соседние дома, и Розалия к ним вышла. – Охранник помолчал. – Я не знаю, что было дальше. Знаю только, что люди из внедорожника зашли на участок Розалии, а минут через двадцать вышли, и с ними был Руслан. – Перелезли через забор, – угрюмо сказал Платон. – Он там низкий. – Она видела Руслика, – очень холодно произнёс Илья. – Она, сука старая, видела Руслика и не промолчала. Ада отвернулась и смахнула с глаза слезинку. – А потом они пришли ко мне и велели стереть все записи. Ну и от себя добавили несколько слов. В подробности Беликов вдаваться не стал, но ребята прекрасно понимали, что люди из внедорожника могли сказать, а главное – пообещать – начальнику охраны посёлка. Расставшись с ним, ребята отправились в дом Ады, однако ничего интересного не обнаружили. Руслан здесь явно жил: остались вещи, продукты, в том числе – скоропортящиеся, но самого его в доме не оказалось. Следов борьбы тоже не нашли, как и следов проникновения – то ли Руслан забыл закрыть дверь, то ли люди из внедорожника были профессионалами. А увидев их, Руслан сопротивляться не стал. То ли не успел, то ли растерялся. – Беликов сказал, что Руслик вышел из дома сам, – произнесла Ада, выходя на террасу. – Его не били. – Это последняя хорошая новость о нём, – эхом отозвался Илья, беря у девушки сигарету. – Не говори так. – Ты сама это знаешь. – Руслик наш друг, друг, друг! – Платон схватился за голову и нервно прошёл по террасе. – Он жив! Он выкрутится! Он умеет… А в следующее мгновение Ада вскрикнула. И одновременно с ней – Платон. Вскрикнули от неожиданности, потому что эмоциональная речь Платона была прервана громким ударом прилетевших на плитку террасы ключей. Связки ключей. Той самой связки, которую Ада дала Руслану. Ключи упали между ребятами, заставив их вскрикнуть, замолчать, повернуться и посмотреть на стоящую на балконе старуху. Убедившись, что её заметили, Розалия выдержала театральную паузу и громко захохотала. Глядя на растерянных ребят. Наслаждаясь их горем. Захохотала жестоко. Захохотала, как победительница. Захохотала. И тогда Ада негромко, но так, чтобы услышали друзья, сказала: – Я хочу её убить. /// – Ты серьёзно? – Абсолютно. – Илья? – Платон посмотрел на друга, но тот промолчал. – Вы рехнулись? – Прекрати истерику, – попросила девушка. – О какой истерике ты говоришь? Я тут самый, мать вашу, здравомыслящий. Самый спокойный и хладнокровный… Вы рехнулись?!