— Поди сюда, Жека! — приказал он. Жека посмотрел на него, узнал, не торопясь, дооформил последний столик и только после этого направился к Смирнову. А Смирнов на площадку вышел, устроился на любимом своем подоконнике. Жека стал напротив, сказал: — О вас после пятницы по Болшеву легенды ходят. — Обо мне, Жека, легенды ходят не только по Болшеву. Что трезвый, Паленого не поминаешь? — Отпоминались. Вчера похоронили. — А Шакин вон переживает, никак не успокоится. — Не переживает, а пьет. Пьянь и рвань. — Что ж ты мне врал, Жека? Паленого боялся? Ведь это он просил тебя свести того человека с Шакиным, чтобы самому в стороне быть? — Что ж вам рассказывать, когда вы все и так знаете? — Это я сейчас знаю, а тогда не знал. Врать нехорошо, Жека. Еще раз мне соврешь — пеняй на себя. Смотри. — Смирнов вытащил из кармана фотографию и протянул Жеке. — Он? Жека рассматривал фотографию и так, и этак. Спросил: — Шакин его опознал? — А твое какое собачье дело знать, опознал он его или нет? Ты не бойся, Жека. Нечего теперь тебе бояться. — А я и не боюсь. Этот мужик и купил паспорт Шакина. — Благодарить не благодарю: не за что, — Смирнов поднялся с подоконника. — А совет дам: аккуратнее будь, Жека. Без надобности в дерьмо не лезь. Было желание у Жеки ответить, но не ответил. Не простившись, Смирнов стал спускаться по лестнице. На стоянке Смирнов забрался в «Ниву». Жарковато было, но куртку не снимешь — положение обязывало: «дура» под мышкой. Раскрутил все окна и поехал в Москву. * * * У Рижского вокзала сделал разворот к рынку, с трудом пристроился на стоянке и пошел гулять по выставке-продаже плодов индивидуальной трудовой деятельности. Штаны, рубашки, леденцы, наклейки, значки, зимние шапки, детское исподнее, майки с надписями на иностранном языке, съедобная вата, бижутерия, игрушки, хрустящие трубочки с кремом… Задорно кричат, смеются, уговаривают друг друга. Забавно, весело, свободно. Хочешь — покупай, а хочешь — не покупай. Хоть здесь право выбора. Смирнов искал целенаправленно. Он подходил только к торговавшим штанами и задушевно задавал как бы интимный вопрос: — А Веня где? Первые трое опрошенных тупо и однообразно отвечали вопросом на вопрос: — А кто такой Веня? И только у самого роскошного прилавка с богатым ассортиментом вареных джинсов на любой вкус элегантный услужливый молодой человек откликнулся соответствующе: — Был, был здесь. Но уехал минут сорок назад. — А куда он уехал, не подскажете? Я — его старый знакомый, он мне очень нужен. — Наш Веня нужен всем, — мягко улыбнулся молодой человек, и уже серьезно: — Он поехал в наш цех за товаром. В ближайшие полчаса должен быть. Молодого человека отвлек покупатель. Молодой человек еще раз — извинительно — улыбнулся Смирнову и занялся делом, а Смирнов продолжил прогулку по рынку — на полчаса. Такое уж сыскное дело — ждать, всегда ждать. Еще недавно король московского подпольного джинсового самопала, а ныне солидный кооператор Вениамин Беленький обрадовался Смирнову, как отцу родному: — А я-то голову ломаю: кто это меня ищет? А это Александр Иванович собственной персоной! — Веня распростер руки, как бы для объятия, но Смирнов обниматься не стал, просто пожал Венину правую. Веня оценил смирновские жесты, и, слегка обняв его левой за плечи, осведомился доверительно: — Чем могу быть полезен? — Пошептаться надо, Веня. — А почему ж не пошептаться? Еще как пошепчемся! — возликовал Веня, и они отправились погулять по Крестовскому мосту. Дураков переходить мост пешком, естественно, почти не было. Они прогуливались в одиночестве, поглядывая вниз на постукивающие на медленном ходу электрички. — Процветаешь? — поинтересовался Смирнов. — Живу, Александр Иванович, — поправил его Веня. — Не прячусь, не ловчу, работаю и живу. — Ты, понятное дело, в порядке. А Леша Борзов как? — Значит, вам Леша нужен, — все понял догадливый Веня. — Леша-то как? Присматривается пока. К настоящему делу еще не приступил, так, иногда комбинирует по привычке. — Где мне его найти? — Прямо не знаю, что и сказать… — Ты не опасайся, Веня, свидание со мной ему во вред не будет. — Да я понимаю, Александр Иванович, если бы во вред, вы бы его без моей помощи искали… Просто он мелькает. То в Москве, то в своем городке распрекрасном. — В Москве у него постоянное место жительства имеется? — Да пока вроде нет. По знакомым, по гостиницам. А скорее всего, вы его в собственной резиденции застать можете. В городишке его родном. — Адрес, Веня. Адрес Веня дал легко: Смирнову верил. Смирнов записывать адрес не стал, запомнил: — Спасибо тебе, Вениамин. На всякий случай имей в виду: кто бы ни интересовался нашим с тобой разговором, один ответ — Смирнов заказывал себе штаны. Стой на этом, и точка. Так и для тебя, и для меня безопаснее будет. Веня тихо присвистнул: — Дела. — Но все-таки хорошего его настроения никто и ничто отнять не могли: — А что, Александр Иванович, и вправду штанцы вам построим? — Давай, — вдруг загорелся Смирнов. — Но не такие, чтоб уж очень вареные. Так, темно-серые какие-нибудь. И не бананы ваши дурацкие, а нормальные. — Пятьдесят второй, пятый рост, — деловито прикинул Веня. — Пятьдесят четвертый, — поправил Смирнов. — Между, — решил Веня и официально объявил: — Жду вас через два дня. Возвращались к рынку. Тянуло кооперативным шашлыком. — По шашлычку? — предложил Веня. — Некогда, — с сожалением отказался Смирнов. С проспекта Мира свернул направо к бензоколонке, заправился под завязку, и по Самотеке, по Цветному, по Неглинной, — через центр на ту сторону Москвы-реки, а там попроще — на трассу и до Окружной. После Окружной дал скорость. Хорошо бежала «Нива», нешумно, приемисто. Смирнов смотрел на дорогу, поглядывал в зеркало заднего обзора, по сторонам, отвлекаясь только на изменения в пейзаже, происшедшие за его почти двухлетнее отсутствие. Ни с того ни с сего запел вдруг. Робко и дребезжаще: — Мы ушли от проклятой погони. Перестань, моя крошка, рыдать. Нас не выдадут черные кони, Вороных никому не догнать, — услышав свое пение, застеснялся его немузыкальности и замолк. Мелькали сороковые уже верстовые столбы. Где-то на пятидесятом километре замаячил впереди и справа загородный ресторан. Смирнов свернул к нему. На площадке для автомобилей — одинокий старенький «Москвич». Пусто, значит, в ресторане, день — не ресторанное еще время. Смирнов затормозил и глянул на часы. Было четверть четвертого. Запер «Ниву» и направил неровные стопы в точку общественного питания.