Я раздраженно покосилась на хижину, потом на Бэлиена, который улыбался собаке. Затем мужчины занесли меня внутрь. В хижине на стуле сидел грундер с кожей цвета ореха и возился с детектором. Я внезапно поняла, что это был мой детектор. Я узнала его по темно-синему ремешку с белым украшением в виде знака Convectum. Лис подарила мне его на мое семнадцатилетие. Я сжала руки в кулаки. Сплит держал в руках одну из самых важных вещей для бегуна! Это хуже, чем детектор, оказавшийся во владении дезертира Бэлиена! Пока я сверкала глазами в сторону грундера, он взглянул на меня. Меня поразил ярко-зеленый цвет его радужки. Такого я не видела ни у одного грундера. Этот зеленый цвет совсем не был похож на темную зелень леса или на нежную зелень травы. Его глаза блестели, как изумруды, и внушали благоговейный трепет. Его черные как смоль волосы были покрыты странными вьющимися усиками, похожими на сложно сплетенные дреды. – Я думаю, что это необязательно, – произнес грундер и посмотрел на Фагуса. Тот кивнул и коснулся корней, которые закрывали мне рот. В ту же секунду они словно втянулись обратно в его пальцы. Мои ноги он тоже освободил от своих корней-оков, а вот руки оставил связанными. Краем глаза я заметила, что Бэлиен оставил свою псину прямо возле двери, так что ни о каком побеге сейчас не могло быть и речи. Незнакомец грундер улыбнулся, встал со стула и подошел ко мне. Ему было примерно столько же лет, сколько Гилберту, – так мне показалось. Он держался прямо и гордо, даже по-королевски. В отличие от бедно одетых грундеров, которых я видела снаружи, на этом была одежда изо льна, украшенная сложными зелеными узорами. А на его пальцах и руках мерцали кольца и браслеты. – Меня зовут Натаниэль Джиллеспи, – представился он. – Я очень рад наконец-то познакомиться с тобой, Элейн. Я сощурила глаза. С чего бы ему так не терпелось со мной встретиться? – А кто вы? – спросила я. – Ну, можно сказать, что я охраняю эту зону. – Зону охраняет кураториум, – возразила я. Десятки охранников зоны, которых я видела на улице у заборов, не оставляли никаких сомнений. Этот грундер был здесь таким же заключенным, как и любой другой сплит. Натаниэль снова улыбнулся. Затем склонил голову набок: – Это кураториум так считает. Возможно, во многих зонах это и верно, но только не в этой. То, на что намекал этот мужчина, было просто смешно. Высокотехнологичные устройства наблюдения фиксировали каждое движение в зонах. Всем живущим здесь сплитам повесили на ноги специальный прибор слежения. Таким образом, никто не мог ни войти, ни выйти из зоны, не будучи замеченным охранниками. При мысли об этом я посмотрела на ноги Натаниэля. Но над украшенными узорами льняными шлепанцами не было никакого металлического кольца. Натаниэль заметил мой взгляд, но ничего не сказал. Вместо этого он предложил мне присесть на один из стульев, а сам сел напротив меня. – В последние месяцы Гилберт много рассказывал о тебе, – произнес он. – Я очень впечатлен, должен тебе признаться. Снова упомянули имя Гилберта, и я почувствовала, что уже не могу сдерживать гнев. – Гилберт – главный штурман кураториума, – процедила я. – Он никогда не стал бы связываться со сплитами. Контактировать с заключенными в зонах строго запрещено. – О, я знаю, – сказал Натаниэль. – Ваши правила мне очень хорошо знакомы. Вот только он их не соблюдал. Понятное дело. – Прежде всего, Гилберт никогда не стал бы выдавать важную информацию таким, как вы, – сказала я. Гилберт был штурманом много лет. Он неукоснительно придерживался правил и требовал того же от всех вокруг. Поэтому мы с ним так хорошо друг друга понимали. Натаниэль посмотрел на меня с некоторым любопытством: – А разве человек не может начать с чистого листа? – Но не таким образом! – резко возразила я. – Таким образом сжигают целые книги, а не начинают с чистого листа. Натаниэль засмеялся: – Это звучит немного мелодраматично, не находишь? – Вы напали на кураториум! – закричала я, и собака взвизгнула от испуга. – Убийцы! Преступники! Наш институт разрушен, сотни людей погибли! Натаниэль сжал челюсти. – Ты можешь быть уверена – мы не имеем ничего общего с «Красной бурей». Эти преступники нам более чем чужды. – И все-таки вы пришли в кураториум вместе с ними, не так ли? – Я взглянула на Бэлиена и Фагуса. – Мы пришли в кураториум из-за них, – сказал Бэлиен. – Чтобы помочь. Сколько раз еще повторять, пока это не попадет в твою упрямую голову? – Мы предполагаем, что у «Красной бури» была поддержка, – снова включился в разговор Натаниэль. – Судя по рассказу Бэлиена, в кураториуме оказалось слишком много цюндеров, и притом в самое короткое время. «Красной буре» никогда не удалось бы провернуть это без поддержки. Я вспомнила женщину-цюндера, которая выдавала себя за сотрудницу администрации. – Они отключили гравитационные сенсоры изнутри, – прошептала я. Это был единственный разумный вывод. «Красная буря» проникла в кураториум задолго до нападения. Натаниэль кивнул: – Да, мы тоже так считаем. Вероятно, в системе наблюдения обнаружилась брешь. А система наблюдения находилась в зоне ответственности Гилберта. Он был известен своей щепетильностью. Как такой скрупулезный человек мог не заметить шпионов «Красной бури»? Я беспомощно осмотрела бедно обставленную комнату. Стены местами покрывали вьющиеся растения. Даже обеденный стол от ножек до столешницы был увит плющом. – Почему вы распорядились доставить меня сюда? – спросила я наконец. Если речь шла не об управлении вихрями и моих способностях, которые даже для меня самой оставались загадкой, то я вообще ничего не понимала. – Гилберт послал нам сообщение сразу после атаки «Красной бури», – сказал Натаниэль. – Он знал, что Бэлиен может тебя найти, и хотел, чтобы мы спрятали тебя до тех пор, пока он не даст о себе знать. – Это ложь, – сопротивлялась я, но Натаниэль лишь снова улыбнулся своей мягкой, немного нервной улыбкой. Он задрал рукав, и мои руки сжались в кулак. На нем был еще один детектор. Тоже устаревшая модель и тоже из Нового Лондона. Натаниэль несколько раз нажал на дисплей, а затем показал мне. Я увидела имя Гилберта и его служебный номер в кураториуме. Под ними стояло сообщение: «Натаниэль, на наш институт напали. Я прошу тебя и твоих бегунов вызволить из здания Элейн до того, как ее найдет „Красная буря“. Я знаю, что требую многого, но ты – ее единственный шанс. Будь уверен, я дам о себе знать, как только появится возможность. Защити ее, при необходимости даже против ее воли. Подпись: Г. В.». Над этим сообщением виднелись предыдущие сорок четыре. Вплоть до прошлого года. Переписку можно было подделать. Не то чтобы я это умела – с самого детства у меня были проблемы с техникой кураториума. Но вот Лука мог это провернуть с легкостью. В двенадцать лет он даже взломал информационную систему. И все же… это было похоже на Гилберта. Кратко и по делу. Без пустых фраз. Он всегда заканчивал свои сообщения словами «Подпись: Г. В.», даже когда переписывался с Лис. Я и Лука много раз дразнили его из-за этого. Я не знала, что сказать. Если все это было правдой, то Гилберт предал кураториум. Он предал тетю Лис, Луку и меня. – Я знаю, все это сбивает с толку. – Натаниэль разговаривал со мной, как с ребенком. Свои следующие слова он явно тщательно взвешивал. – Я познакомился с Гилбертом Вудроу примерно год назад. Мы встретились во время его визита в эту зону и с тех пор всегда оставались на связи. Он помогает нам, если необходимо. – Он помогает вам? – ошеломленно повторила я. – И каким образом? – Ну, здесь ужасно взрослеть. – Натаниэль кивнул в сторону зоны. – Дети, рожденные в зонах, не знают даже, что мир гораздо больше огражденной забором территории. – Потому что они опасны, – возразила я, хоть мне и было жаль этих детей. – По вашей вине в мире умирают сотни людей! Столько людей погибли из-за способностей сплитов! Не только моя мама. Я никогда этого не забуду, сколько бы этот грундер не твердил о своей приверженности высоким идеалам. – Не по нашей вине, – произнес Натаниэль с серьезным видом. – И прежде всего не по их вине. Мы хотим, чтобы у этих детей был шанс на нормальную жизнь. – Существует причина, по которой построили зоны, – сказала я. – Чтобы обе стороны – люди и сплиты – могли жить среди своих. Гилберт сам управляет наблюдением. Он… И тут я поняла, что Натаниэль имел в виду под словом «помогать». Я посмотрела на свой детектор, который до сих пор находился в его руках, похожих на ветви дерева. «Будь уверен, я дам о себе знать, как только появится возможность», – написал Гилберт. Я тут же подумала о его детекторе. О детекторе главного штурмана, который обладал всеми правами доступа и поэтому мог легко управлять всей техникой. Не только камерами, но и сенсорами повсюду, у каждого забора, в каждом оружии бегуна. Натаниэль говорил не о каких-нибудь конфетах, которые проносили детям в зоны, нет, это было еще чудовищнее. – Вы хотите сказать, что Гилберт манипулирует гравитационными сенсорами, чтобы незаконно вызволять сплитов из зон? – выдохнула я. – Это неправда. Не может быть. Я встала и направилась к двери. Огромная собака, само собой, тут же преградила мне дорогу. – Я хочу выйти отсюда, – сказала я. – Мне нужно вернуться к остальным бегунам. Если вы действительно только помогаете, то можете и отпустить меня! – К сожалению, это невозможно, – объяснил Натаниэль так спокойно, словно мы говорили о погоде. – Есть еще одна причина, по которой ты оказалась здесь. Я мгновенно обернулась: – Ах, и это?..