– Мы не можем связаться с Гилбертом, – сказал Натаниэль. – Насколько нам известно, ваш институт в Новом Лондоне в настоящее время полностью разрушен, и у нас нет никакой информации о состоянии твоей семьи. Так что мы не можем отпустить тебя. По крайней мере, пока не узнаем о планах «Красной бури». Гилберт просил меня гарантировать тебе безопасность, и я это сделаю. «При необходимости даже против ее воли». Что-то сильно сжалось внутри, когда я подумала о мертвых в коридорах кураториума. Наш институт был разрушен – разрушен! Из-за меня. Я сглотнула, вообще не понимая, что еще я должна была думать. Неужели это правда и Гилберт был связан с этими сплитами? Что он дал им задание доставить меня сюда? За один день мой мир развалился, словно карточный домик. Варус Хоторн сказал тогда, что у него все под контролем. Он заблуждался. – И что мне сейчас делать? – спросила я. – В зоне сплитов? – Ну, конечно, ты не можешь оставаться здесь, но есть место, где тебя никто не найдет. Это я тебе обещаю. Это прозвучало скорее как угроза, а не обещание. – «Место»… – повторила я. Надеюсь, что он не имел в виду… – Один город, – сказал Натаниэль, и, судя по широкой улыбке, появившейся на его лице, он точно знал, что именно я обо всем этом думала. – Ну и что же я буду там делать? Плевать в потолок, пока дело не разрешится само собой? – Оставаться в безопасности, – сказал Натаниэль и положил мне на плечо руку, которую я с удовольствием скинула бы. – Как только Гилберт объявится, мы доставим тебя к нему. Клянусь тебе своей честью! Честью. И это говорил сплит. – А что будет, если он не объявится? Натаниэль не выглядел человеком, которого слишком обременяла эта мысль. – Тогда мы найдем другое решение. Сначала ты немного отдохнешь в Санктуме. – Ты что, на полном серьезе возьмешь ее с собой? – спросил Бэлиен, стоявший позади. – Да, – ответил Натаниэль. – И это не обсуждается. Удивительно, но это заставило Бэлиена замолчать, хотя он явно не выглядел счастливым. – А если я не соглашусь? – спросила я и уставилась, не мигая, в изумрудно-зеленые глаза грундера. – И это, к сожалению, тоже не обсуждается, – только и сказал Натаниэль. – Мне жаль, Элейн, но я должен думать не только о твоей безопасности, но и о безопасности своих людей. Если «Красная буря» заполучит тебя в свои руки, то боюсь даже представить, к чему они могут тебя принудить. А последнее, чего бы нам хотелось, – это новой войны между людьми и мутантами. Бэлиен тяжело вздохнул. – Тогда выдвигаемся? – спросил он. – Если мы продолжим блокировать сенсоры, это обязательно заметят. Я уставилась на свою униформу. Гравитационные сенсоры действительно были черными. И тут мой взгляд упал на детектор на запястье Бэлиена. Значит, благодаря ему Фагус мог использовать здесь свою силу? Каким образом он получил доступ к сенсорам этой зоны? «Потому что Гилберт предоставил ему доступ», – прозвучал у меня в голове тихий голосок, хоть я сразу же отбросила эту мысль прочь. Я просто не хотела верить в то, что Гилберт так долго обманывал всех нас, всю семью. Что он смог так безжалостно обмануть кураториум, которому служил. И все же главный штурман был единственным, кто мог активировать и деактивировать сенсоры. Собака приплясывала около Бэлиена, словно не могла дождаться начала нового задания. Мне показалось, что на спине у нее даже выросла парочка новых растений, настолько она была взбудоражена. А вот Бэлиен, напротив, выглядел так, словно его мало волновало, пойду я с ними или нет. Интересно, почему он тогда исчез? И почему он спрятался в городе, полном сплитов? При мысли о том, что меня ожидает, что-то внутри меня оборвалось. У меня больше ничего не осталось. Ни мечты. Ни цели. Мой лучший друг пропал без вести, Гилберт оказался предателем, а моя тетя, скорее всего, находилась в руках мятежников, которые могли убить ее в любую минуту. У меня совсем ничего не осталось. Только услышав жужжание, я заметила вихрь, который создал Бэлиен. И он, и Фагус исчезли. И даже собака куда-то пропала. – Просто позволь тебя сопроводить, – сказал Натаниэль. – Бэйл всегда приводит нас в нужное место. Бэйл. Мне не нравилось это имя. Он использовал его только потому, что был слишком труслив для своего настоящего. Натаниэль все еще улыбался, глядя на меня, как будто и не хотел уводить меня в нелегальный город сплитов против моей воли. – Пойдем. Санктум уже ждет нас. Я в последний раз обернулась и посмотрела на улицу. Где-то вдалеке посреди гряды облаков показался силуэт Нового Лондона. Из верхушки кураториума в небо устремлялся столб дыма, и в глазах у меня защипало. Натаниэль, видя, что я не шевелюсь, схватил меня за корни-наручники и потянул за собой в вихрь. Мой тихий всхлип поглотило жужжание, и нас унесло прочь от этого места. Вихрь, несущийся с бешеной скоростью и излучающий такую мощную энергию, что при любом неосторожном движении она запросто могла разорвать меня на куски, был единственным местом, где я чувствовала себя в безопасности. «Будь неподвижна, как скала», – подумала я о словах госпожи Пембертон, которая, вероятно, давно уже была мертва. «Будь неподвижна, как скала». И не показывай, как сильно ты боишься. Часть 2 Санктум ПАРАГРАФ 6, ПУНКТ 8 ЗАКОНА О ВИХРЯХ Политика расселения В случае если кто-то из членов кураториума натолкнется на нелегальное собрание мутантов, независимо от его цели, он должен немедленно сообщить об этом любому доступному для связи штурману. Особое внимание следует уделять любым попыткам заселения внутри территории, без исключений. 13 Мы приземлились на лесной поляне. Натаниэль, Бэлиен, Фагус и собака стояли около меня, что было очень необычно, потому что, как правило, вихрь выбрасывал всех как попало. Но на этот раз мы покинули вихрь строго по порядку. Ко всему прочему, Бэлиен, видимо, научил собаку прыгать в вихри, не говоря уже о том, что он разрешил проходить через них сплитам. Нас окружали массивные деревья, такие высокие, что их кроны почти полностью затемняли солнце, стоявшее высоко в небе. Но даже в этом полумраке зеленый цвет слепил глаза. Он был над нами, под нами, вокруг нас. И совсем не тот зеленый, что был знаком мне по паркам Нового Лондона, а богатый изумрудно-зеленый, как глаза Натаниэля, с миллионами оттенков, отливающий перламутром на ветру. Деревья образовывали своего рода коридор, который уходил вперед и становился темнее с каждым метром. И что, там находится этот город? Повсюду что-то жужжало и щебетало, а теплый воздух был полон ароматов. Пряных, немного затхлых. Пахло деревом, растениями и петрикором. Мне очень хотелось узнать, где мы находились, но мой детектор висел на запястье Натаниэля. Эх, сказал бы он, не пришло ли сообщение от Лис или Луки… Тут что-то заскулило, и мягкая шерсть коснулась моей ноги. – Что ему от меня нужно? – спросила я, посмотрев на Бэлиена – или Бэйла, неважно. Он лишь пожал плечами: – Кажется, ты ему нравишься. Иногда у него не самые лучшие предпочтения. Я сжала в кулаки свои связанные руки. Лично у меня были веские причины для того, чтобы его ненавидеть. Но что я-то ему сделала? Или он презирал каждого, кто имел отношение к кураториуму? Возможно, произнес очень тихий голосок внутри меня, ему просто нравилось выставлять себя говнюком. Я снова покосилась на собаку. Со своими темными глазами и подушечками изо мха между обычно бархатистой шерстью она, должна признать, производила милое впечатление. – Я думала, что таких, как он, больше не существует, – сказала я. – О да, и это было бы правдой, – произнес Натаниэль, встав рядом со мной. – Но в лесах Санктума они могу жить свободно. Ты сама всё увидишь. Тут Бэйл щелкнул пальцами, и собака бросилась к нему. Вместе они побежали по аллее, а Натаниэль, Фагус и я последовали за ними. Прошло минут десять, прежде чем коридор из деревьев остался позади. Мы подошли к своего рода пограничной станции, где несколько грундеров с налысо бритыми головами сидели около хижин и, как мне показалось, охраняли проход в город. Небольшое количество волос, оставшихся у них на головах, тонкой полоской тянулось со лба до затылка. Увидев Натаниэля, они с уважением склонили головы, приветствуя его. Создавалось ощущение, что мы попали в бесконечную пещеру, внешние границы которой вместо каменных стен образовывали густые леса. Здесь так же пахло влажной землей, смолой и травой, хотя грунтовая дорога под нашими ногами постепенно превращалась в настоящую асфальтированную улицу.