Мои пальцы на мгновение замерли на его лопатке, затем я наложила последний бинт: – Все в порядке. Я быстро прокатила оставшийся бинт по спине и плечам Бэйла и закрепила его парой скрепок. Аптечка опустела. Если Бэйл будет продолжать в том же духе, скоро ее снова придется заполнять. Я нерешительно взглянула на Бэйла. У меня накопилось так много вопросов, начиная с того, почему он отправился в будущее. Но я знала, что он никогда не расскажет мне об этом добровольно. А еще я знала, что должна оставить его наконец в покое. – Тебе нужно поспать, – сказала я. – Мы могли бы пойти в дом и… Бэйл взглянул на меня через плечо и покачал головой. – Я не хочу никого встретить, – произнес он. – Не в таком виде. Робур снова начнет читать нотации, а мне этого сейчас совсем не нужно. Я вздохнула и кивнула. Затем приподняла одеяло и подождала, пока он уляжется. Матрас явно видывал лучшее в своей жизни, но на одну ночь сойдет и он. – По полной программе, да? – спросил Бэйл и даже улыбнулся, укладываясь на матрас. – Если у тебя не сложится с вихревыми гонками, то ты всегда сможешь стать медсестрой. – Закрой рот, – ответила я, улыбнувшись ему в ответ. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, – сказал Бэйл. Я хотела подняться на ноги, но он схватил меня за руку. – Если ты захочешь покинуть Санктум, то я открою для тебя вихрь, – произнес он тихо. – Я твой должник. Я сглотнула. Предложение было заманчивым. Всего несколько часов назад я приняла бы его, не задумываясь. Но сейчас… Лука, Гилберт и Лис находились в безопасности. Несколько часов не играли особой роли. Я покачала головой: – Мы отправимся завтра. Вместе. На этот раз на лице Бэйла отчетливо отразилось облегчение, и я знала, что приняла правильное решение. Когда я наконец решила встать, за дверью сарая кто-то начал скрести землю. Я испугалась, подумав, что за нами в вихрь мог проникнуть кто-то из мутантов. Но, немного приоткрыв дверь, я поняла, что это был всего лишь Атлас. Его широкая морда протиснулась в сарай сквозь щель, он увидел нас с Бэйлом на матрасе и тут же забежал внутрь. Я засмеялась, когда его массивная фигура втиснулась между нами на матрас, и погладила его по спине. От него пахло лесом и влажной землей. Я провела пальцами по растениям в его шерсти. Краем глаза я наблюдала, как Атлас обнюхивал раны Бэйла и при этом тихонечко поскуливал. – Ему не нравится, когда ты подвергаешь себя опасности, – сказала я и услышала в ответ уже привычное пренебрежительное фырканье. – Некоторые вещи стоят того, чтобы подвергать себя опасности, – возразил Бэйл и пристально посмотрел мне в глаза. – И все только потому, что Гилберт больше не может дать вам коды? – спросила я. – Он ведь продолжит это делать, как только сможет. И чем больше я об этом думала, тем больше хотела, чтобы так и случилось. Сначала я не хотела признаваться себе в этом, но мое отношение к предательству Гилберта изменилось. Я не сомневалась в словах Натаниэля. Гилберт помогал им, и я даже была убеждена в том, что он действовал правильно. Такие дети, как Джейсон, не могут жить в зоне одни… без присмотра, без помощи. Это было просто-напросто неправильно. – Может быть, – согласился Бэйл. – Но даже в этом случае не стоит забывать о тех, кто заслуживает свободы. Я не делаю различий. – Неужели ты действительно думаешь… – начала я, медленно опускаясь на матрас, – что люди и мутанты способны жить вместе? Без войн? Бэйл поразмыслил немного: – Честно? Я кивнула. – Ну, определенно не сразу, – признался он. – «Красная буря» и кураториум делают все для того, чтобы и дальше разжигать обоюдное недоверие. Но… – Его рука, гладившая Атласа по голове, замерла. – Я думаю, если найти возможности для нового старта, то мир может стать намного лучше. Даже лучше, чем до Великого смешения. – Что ты имеешь в виду? – Люди обладают талантом уничтожать наш мир. Так было раньше, да и сейчас ничего не изменилось. Великое смешение причинило много страданий, я не отрицаю, но оно в какой-то степени исцелило мир. Благодаря мутантам наша природа отдохнула; все снова пришло в равновесие. По этой теме есть несколько научных работ, значение которых кураториум сильно преуменьшал. – Я не знала об этом, – призналась я. Бэйл снова улыбнулся: – Ты и не могла об этом знать. Над сараем повисла тишина, слышно было лишь, как наши пальцы скользили по шерсти Атласа. В какой-то момент, когда Бэйл, казалось, уже заснул, я вызвала на своем детекторе сообщения. Просьбы Лукаса и Хольдена становились все настойчивее, а мои угрызения совести – все сильнее, потому что я не отвечала им. Но что я могла ответить? Я не могла рассказать им о Бэйле – они никогда бы не поверили, что Бэлиен Треверс до сих пор жив. «Они в безопасности», – сказала я сама себе, в то время как у меня постепенно закрывались глаза. Уже завтра я увижу их и все им объясню. Когда я открыла глаза, то поняла, что спала какое-то время. Снаружи в сарай падал лунный свет, значит, все еще была ночь. Что-то разбудило меня, но в сарае царила полнейшая тишина. Атлас, развалившись, лежал между нами, уткнув свою морду в плечо Бэйла. Я лежала немного неудобно, прислонившись к стене головой, полусидя-полулежа, поэтому сначала потерла затылок, чтобы снова прийти в себя. Когда я увидела Бэйла, то невольно сжала свои губы. Он спал спокойно и крепко и выглядел при этом намного моложе и невиннее того Бэйла, которого я знала. Его детектор через небольшие промежутки излучал мягкий свет. Так вот что меня разбудило! Этот сигнал был мне знаком – это было напоминание о том, что на детектор поступили новые сообщения и что они еще не были прочитаны. Код! Это должен быть код, который Бэйл добыл в Токио. Я внимательно посмотрела на лицо Бэйла, затем на его грудь, которая ровно поднималась и опускалась, говоря о его спокойном дыхании. Так. Если он не хотел рассказывать мне добровольно… Я осторожно провела рукой по шерсти Атласа, а затем постучала пальцами по экрану детектора. Сначала возникла карта Санктума, и я провела рукой по экрану в сторону, чтобы вызвать приложение, которое было активным до этого. На экране возникло десять строчек. Восемь из них уже были заполнены очень длинными рядами чисел и букв. Восьмая строчка была добавлена сегодня. Под ней все еще виднелся индикатор загрузки, но загрузка была уже завершена. Значит, Бэйл успешно скачал этот код. Рядом стояла дата, до которой он был действителен: «1 марта 2099 г.». Это была дата, в которую мы сегодня перемещались. Однако не только этот код был действителен до первого марта. Такими были абсолютно все коды! Я уставилась на числа и попыталась сориентироваться в том, что увидела. Означало ли это, что каждый раз Бэйл перепрыгивал во времени в один и тот же день и в одно и то же время? Я внимательно открывала один код за другим. Сегодняшний, как и ожидалось, был из Токио. Седьмой – из Москвы. Шестой – из Сиднея. Каждый код был из какого-то кураториума. Не хватало еще двух кодов: из Нью-Йорка и Нового Лондона. Мои пальцы замерли, когда Бэйл перевернулся. Он что-то пробормотал, но глаза его остались закрытыми. Через несколько секунд он снова затих. Я снова пробежалась пальцами по его детектору, открыв на дисплее карту Санктума, а затем снова опустилась на матрас. Только сейчас я заметила, что Атлас наблюдал за мной своими умными зелеными глазами. Он выглядел не совсем радостно. – Не выдавай меня, ладно? – прошептала я и улыбнулась, когда Атлас фыркнул так же нервно, как обычно делал его хозяин. Я устало закрыла глаза. Что бы Бэйл не делал, речь явно шла не об одной только контрабанде. Я вспомнила о том, что он сказал мне до этого: «Некоторые вещи стоят того, чтобы подвергать себя опасности». За этим скрывалось нечто большее. Я впервые захотела, чтобы он мне доверился. Если бы я знала, что он делал, то, возможно, могла бы даже помочь ему в этом. Может быть, мы бы даже стали друзьями. Все-таки мы оба были бегунами во времени. Во всяком случае, я охотно назвала бы его другом, но миллион его секретов делал это невозможным. Еще я постепенно начала понимать, почему так злилась на Бэйла вначале. Рядом с ним я казалась себе ужасно глупой. Глупой, и медлительной, и неуместной. Мне нравилось опережать всех на шаг и точно знать, что и как происходит в мире. Я знала, кто хороший, а кто плохой, но этот парень со своими едкими комментариями не давал мне покоя. Он олицетворял все, что я ненавидела. Он не придерживался никаких правил, он не делал того, что от него ожидали. А это его высокомерие – уверенность в том, что весь мир будет приспосабливаться к его потребностям, – просто сводило с ума. Я осторожно провела пальцами по спине Атласа, потом по голове, а оттуда – медленно, очень медленно – моя рука перебралась к волосам Бэйла. Он вздрогнул, но не проснулся. Я провела рукой по темным прядям один раз, затем еще один раз и не остановилась, даже когда его лицо снова расслабилось. Так было проще выразить свои чувства – простыми, повторяющимися движениями пальцев. Так мне не нужно было подбирать правильные слова, чтобы описать происходящее внутри. Ибо то, что творилось у меня внутри, пугало. «И что я здесь только делаю?» – подумала я с растущим сомнением. И я имею в виду под словом «здесь»? Здесь – в этом чужом городе на краю земли; или здесь – в этой нейтральной зоне между двумя вихрями, в которой Бэйл и я, казалось, заблудились, в месте, где не было никаких правил… …и никаких четких границ. 24 Когда я проснулась, повсюду раздавались обрывки разговоров, шаги, возбужденные стуки. Сначала я не поняла, что происходило, пока не вспомнила: я снова в Санктуме. И сегодня был день обновления. И тут я поняла, что все еще лежу в сарае, на потрепанном матрасе, прижавшись телом к Атласу и положив руку на голую грудь Бэйла. Я в испуге дернулась назад и крепко ударилась головой о деревянную стену. – Ай, – вырвалось у меня, и я потерла рукой ушибленное место. Этого было достаточно, чтобы разбудить Бэйла и Атласа. У меня ёкнуло сердце, когда Бэйл посмотрел на меня своим сонным взглядом.