Бэйл посмотрел вверх на мутировавших животных. Затем тяжело вздохнул. – Дело не в мутантах из моего списка, – сказал он. – Это было лишь толчком к моим действиям, но… коды, которые я ищу сейчас, это другое. Его слова повисли в воздухе, и, только когда я сжала его руку, он очнулся и посмотрел на меня. – Ты можешь мне доверять, – сказала я тихо. Его брови поползли вверх. – Я могу? Я сглотнула: – Да. Ты можешь. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока Бэйл просто смотрел на меня. Наши пальцы соприкасались, а мое сердце билось так сильно, что у меня закружилась голова. – Это коды непосредственно от зон, – сказал Бэйл наконец. – От заборов. – А разве есть такие? – Это показалось мне слишком легкомысленным. – И каждый код принадлежит определенному кураториуму? Молчаливый кивок. – И… что ты хочешь делать с ними? Бэйл слабо улыбнулся мне: – Я думаю, что ты уже знаешь. Мысли беспорядочно кружились в моей голове, но Бэйл был прав. Я знала это. Я только не знала, как мне на это реагировать. Была всего одна причина, почему он каждый раз путешествовал в один и тот же день и каждый раз в разные институты. – Ты хочешь открыть зоны, – выдохнула я. – Все и сразу. Это было неслыханно. Абсолютно немыслимо. И все же нужно отдать Бэйлу должное, это был идеальный план. Он хотел активировать коды в то время, когда они будут актуальными. А так как он выкрал все коды в одно и то же время, система сигнализации кураториума сработает слишком поздно. Барьеры вокруг городов, в которых проживали люди, одним махом остались бы без защиты; тысячи мутантов смогли бы пойти туда, куда захотят. Бегуны будут не в состоянии противостоять этим массам. Это было чистой воды сумасшествие. – А почему первое марта? – спросила я. Руки у меня совсем ослабли, но Бэйл крепко держал меня. – Это день моей смерти, – произнес он и закатил глаза. – Это звучит очень мелодраматично, я знаю. Но Хоторн все поймет. Я хочу, чтобы он знал, что это был я. – А что ты против него имеешь? Он же всегда тебя поддерживал, не так ли? – Можно и так сказать. – Бэйл внимательно посмотрел мне в глаза. – Мне жаль, что я не сказал тебе правду. Но я понимал, что ты никогда не согласилась бы на это. – Категорически нет, – ответила я. – Барби… – сказал Бэйл, явно измученный. – Но это же сумасшествие! Даже если бы я поверила, что люди и мутанты могут жить вместе, ты же не можешь просто так открыть все границы, которые определяли нашу жизнь на протяжении десятков лет, и надеяться на то, что оба народа как-нибудь примирятся друг с другом. Для этого потребуются время, подготовка… – Этого времени никогда не будет, – возразил Бэйл. – И ты это знаешь. Когда я не ответила, он притянул меня к себе. Наши лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. У меня было чувство, что его ледяные глаза вот-вот пронзят меня насквозь. – Иногда нужно что-то сломать, чтобы сделать лучше, – сказал он. – А все может стать лучше, я уверен! Возможно, все дело в человеческой природе – ограничивать свободу других, смотреть на них свысока? Я не говорю, что все станет идеальным. Но эти стены, Элейн, рано или поздно задушат весь мир. Я смотрела в глаза Бэйла и не знала, что ответить. Казалось, два магнита тянули меня к разным полюсам так сильно, что меня разрывало на части. С одной стороны, были мои убеждения, всё, во что я верила, а с другой – Бэйл с надеждой во взгляде, надеждой на справедливый мир, который мог никогда не наступить… …но часть меня очень хотела в это верить. Бэйл еще крепче сжал мои ладони. Я ответила ему тем же. – Пожалуйста, дай мне шанс хотя бы попробовать. Я сжала губы. Меня до сих пор мучила мысль о том, что натворил кураториум с мутантами. Перед глазами у меня стояли женщина-вирблер… и Сьюзи, опять Сьюзи. Это было полнейшим сумасшествием, но я не могла поступить иначе. – Хорошо, – прошептала я, замерев от страха, но при этом… полная надежды. Бэйл лукаво улыбнулся: – Я же знал, что за примерным бегуном скрывается маленькая мятежница. – Не наглей, дезертир, – ответила я. Бэйл посмотрел на меня с усмешкой. И вдруг опрокинул меня назад в театрально-танцевальном движении. Я удивленно рассмеялась и позволила ему снова поднять меня. – А этому тебя тоже научили в пять лет? – подколола я его, но едва наши взгляды встретились, я заметила, что что-то было не так. Бэйл смотрел на мою шею. Я протянула к ней руку и нащупала свой старый медальон, который из-за резкого движения выпал наружу. – Что случилось? – спросила я и быстро спрятала подвеску обратно под платье. Бэйл глубоко вдохнул и отпустил меня. Он выглядел так, словно увидел привидение. – Бэйл? – В Нью-Йорке ты присоединишься к бегунам. Я медленно кивнула, не понимая, что он имел в виду. Бэйл оперся руками на перила. Он больше не смотрел на меня. – А затем наши дороги разойдутся. Навсегда. Мои пальцы зарылись в блестки моего платья. Дело было не в том, что я этого не ожидала. Бэйл ясно дал понять, что покончил с кураториумом. И причем навсегда. И все-таки я только сейчас поняла, что это были последние минуты, которые мы проведем вместе. Последние минуты в Санктуме. Последний раз, когда я разговаривала со Сьюзи. Но была ли у меня альтернатива? Ведь я не могла оставить в беде свою семью. Даже когда «Красная буря» будет повержена. Мое будущее – это кураториум. А Бэйлу в нем места не было. Я уставилась в пол. Мои грубые сапоги выглядывали из-под нежной ткани. Я показалась себе невыносимо смешной – в этом сверкающем платье, которое совсем мне не подходило. – Я думаю, что так будет лучше, – сказал Бэйл, и я совсем не могла понять его выражение лица. Что это было – разочарование или облегчение? Или он радовался тому, что наши пути расходились? Я не могла сказать. После того времени, что мы провели вместе, он до сих пор оставался для меня загадкой. – Ты и я, – продолжил он, – это не совсем… хорошая идея. Я не хочу, чтобы ты лелеяла напрасные надежды. Мои руки задрожали, и я почувствовала, как мое лицо покраснело от стыда. – Как ты мог подумать, что я хочу от тебя что-то, не связанное с вихрями? – Элейн… – начал было Бэйл. Он положил руку мне на плечо, но я тут же сбросила ее: – Хватит! Я отвернулась от него. Мог бы и не называть меня по имени. Легкий ветерок коснулся моего лица, и меня охватило чувство потери. Я потеряла то, чем никогда по-настоящему не обладала. Затем я решительно отвернулась. – Пойдем, – сказала я. – Чем раньше мы окажемся в Нью-Йорке, тем лучше. И чем раньше разойдутся наши пути, тем быстрее моя жизнь вернется в прежнее русло и станет такой, какой была без тебя.