— Не были закончены испытания. Но, массо-габариты и точки крепления были переданы в бюро Сухого два месяца назад. — Я спрашиваю не об этом, я спрашиваю, почему я об этом узнаю только сейчас? — Потому, товарищ Сталин, что полной уверенности в том, что машину удастся сделать в Рыбинске, не было. Плюс, не были закончены продувки работающего двигателя в ЦАГИ. Могло получиться, как у Мессершмитта: планер есть, а двигателей нет. — Что-нибудь товарищ Люлька позаимствовал у немцев? — Да, конечно. Большая часть топливной аппаратуры сделана в Германии. Металл, из которого изготовлена камера сгорания и сопло, тоже произведен и прокатан в Германии. Мы наладили постоянные поставки с заводов САО «Крупп», и расположили там серийный выпуск этих комплектующих. Вторая линия по их производству налаживается в Электростали на заказанном немецком оборудовании. Время готовности линии по производству примерно март следующего года. Если будет принято решение о серийном выпуске ТР-2. — Насколько мне известно, авиационные двигатели живут 120–150 лётных часов, почему у нового двигателя были проведены такие испытания? — Товарищ Сталин, у этих двигателей нет трущихся частей, кроме подшипников. Поэтому, для этих машин, всё зависит от прогара камеры и сопла. Если сделать двухвальный двигатель, то 10000 лётных часов он будет работать. — Десять тысяч? Это реально? — Вполне реально, товарищ Сталин. — Что для этого требуется? — Точность исполнения турбозубчатого механизма, хорошие смазки, исследования поведения потока воздуха в двигателе. И хорошие жаропрочные стали. Всё это можно взять в Германии. — То есть, товарищ Титов, вы настаиваете на интеграции Германии в нашу страну, так? — Да, товарищ Сталин, я считаю Германию и её промышленность эдаким локомотивом, который разгонит нашу промышленность до мирового уровня. В данный момент Гудков, который постоянно живёт и работает в Германии, по моему заданию, готовит предложения по единой политике стандартизации в области авиационной и ракетной техники. Так, чтобы наши заводы могли без проблем использовать как наши, так и немецкие детали. Каждый прибор или устройство проверяется по нескольким параметрам, и определяется: какой прибор работает лучше, надёжнее, имеет лучшие характеристики. После этого принимается решение о стандартизации его в промышленности. Работы, правда, только начались, но есть большие положительные сдвиги. Кроме того, я привлёк немецких товарищей к работе в Молотовске. В Крыму подобрано место для строительства тренажёра. — Почему именно там? — Самое большое количество солнечных дней в году. По погоде простаивать не будем. — Кому считаешь возможным поручить разработку палубного самолёта? — Микояну и Сухому — истребитель, а торпедоносец — Бартини. — Ну что ж, товарищ Титов, основательно вы взялись за дело, как всегда. Посмотрим, что получится, хотя, я уже начинаю привыкать к вашей обстоятельности, что ли. Поспешаете не спеша. Хорошее качество. Тем не менее, постарайтесь держать меня в курсе событий, а не ставить перед фактом, что у нас уже есть лучший в мире реактивный двигатель. Я привык держать руку на пульсе. Пригласите ко мне участников и разработчиков. Их надо поощрить. Готовьте списки для награждения. Вы исключительно мало внимания уделяете политической стороне вопроса, товарищ Титов. Достижения СССР — это всенародное дело. — Есть пригласить, товарищ Сталин. Просто, зная эту вашу привычку, я не хотел торопить людей, которые делали основное дело. Всё должно было быть выполнено качественно! Авиация ошибок не прощает. Климов и Глушко заканчивают работы по ещё двум двигателям: тому самому двухвальному и прямоточному. Но им ещё требуется время, особенно Глушко, но, к концу года должны сделать. Пока всё идёт по плану, товарищ Сталин. — Что с воздушно-десантными войсками? Через два дня прилетает Рузвельт. Он хочет, чтобы мы помогли ему в войне с Японией. Василевский считает, что в этом случае нам будут необходимы несколько крупных десантов. Он с вами встречался? — Да, вчера. Я доложил ему о готовности четырех корпусов. Но, несмотря на то, что мы задействовали и трофейную технику, количества транспортных самолётов хватает только для десантирования одной дивизии за одну волну. Больше резервов нет. Выгребли всё. И ещё, товарищ Верховный. Под это дело необходимо запросить у американцев патент и оборудование для производства нейлона. Они начали его выпускать в позапрошлом году, и он не нашёл пока военного применения. Он не в «сикрет лист», пока. Нам он нужен для производства парашютов, в том числе, тормозных парашютов для самолётов. Сталин достал блокнот и записал что-то. — Интересный вы человек, Павел Петрович Титов! Может быть, прав был товарищ Мехлис, назвав вас «пришельцем»? — Даже так? — улыбнулся я. — Вам лично это мешает? — Нет, не мешает, но иногда сильно раздражает то обстоятельство, что вы всегда знаете ответ или что надо делать. — Не всегда, товарищ Сталин. Очень часто сомневаюсь и перестраховываюсь. Вы и сами это заметили. Приходится постоянно учитывать наши малые производственные и технологические возможности. А последнее время и инерцию мышления. — Как жена, дети? — неожиданно сменил тему Сталин. — Вы почему-то держите их в стороне. Даже на Новый год в Кремль они не пришли. — Жена беременна, вот-вот рожать будет. Поэтому и не захотела идти в Кремль. Пришлось одному быть. — Ах, вот оно что! И кого ожидаете? — Я хочу второго мальчишку, а она — девочку. А кто родится — тот и родится! — А что Туполев? — Закончили разборку одного В-29, второй восстановили, через две недели закончат обучение экипажа. Начнут осваивать. Пробежки он уже делает. Тяжело без какой-либо документации, поэтому так медленно. Права на ошибку у нас нет. Других машин у нас нет. — Успех будет? — Думаю, да, товарищ Сталин. Работают они очень серьёзно. Есть надежда, что справятся. — Ну, хорошо, товарищ Титов. Ужинать будете? — Мне домой позвонить нужно, узнать, всё ли в порядке. — Да-да, конечно! Поужинать не пришлось, у Людмилы начинались роды. Отвез её в роддом, и стал наш народ на одного человечка больше. Крупный, очень спокойный мальчишка. Мне показалось, что Людмилка была довольна тем, что родился мальчик. О чем говорили Сталин и Рузвельт я не знаю, но сразу после отлёта Рузвельта начались переговоры с японцами. Из Куйбышева приехал генерал Татекава, затем прилетел премьер-министр Куниаки Коисо. Сталин разговаривал с обоими жестко, но уважительно. Он выступал от имени бывших «союзников» и предложил безоговорочную капитуляцию в обмен на не преследование военных преступлений, и почётную сдачу. В противном случае, Советский Союз присоединится к военным действиям против последней страны Антикоминтерновской Оси. Японским генералам показали новые вооружения Советской Армии и объявили примерный состав сил. Он превосходил японский в среднем в 12 раз. Основное наше требование: денонсация Портсмутского договора, возврат Южного Сахалина, островов Курильской гряды, Маньчжурии, Формозы, как бывшей немецкой колонии, и Кореи. После потопления крупнейших линкоров, Япония была безоружной на море, а сухопутные силы у неё никогда не были очень сильными. — Поймите, господин Коисо! Американцами захвачены Марианские острова. Идёт строительство аэродромов на них. Япония стала досягаема для тяжёлых бомбардировщиков США. Их у них больше двух тысяч. По бомбардировкам Германии можно точно сказать о картине, которую вы скоро увидите. — Сталин показал руины Гамбурга и Копенгагена. — Но, господин Сталин, вы же смогли разгромить 8 воздушную армию США, почему вы считаете, что японские лётчики не способны защитить свою страну? — На этот вопрос лучше всего ответит маршал Титов, который непосредственно руководил уничтожением 8 армии. Пожалуйста, маршал! Объясните господину Премьеру, почему вы считаете, что удержать оборону островов им не удастся. — В первую очередь, господин Премьер, ваши самолёты имеют меньший радиус действия, и вы не можете достать аэродромы на Гуаме и других островах. Действуя исключительно от обороны, вы обречены. Наш успех обеспечило то обстоятельство, что мы сумели преодолеть ПВО противника и уничтожить больше половины авиации на аэродромах. Всё, что находилось в пределах досягаемости наших самолётов. Во-вторых, господин Премьер, совершенно очевидно, что сама ваша противовоздушная оборона значительно уступает по составу, технической оснащённости и немецкой, и английской, и американской. У вас отсутствуют локаторы, радиовзрыватели. Ваши коды легко читаются противником. А самолёты значительно уступают и нашим, и американским самолётам. У вас нет шансов отбить эту атаку. Следующей жертвой станет Окинава. Месяца через полтора-два она падёт. А в Кадене — крупный аэродром. Вас просто вбомбят в каменный век. Зачем вам это надо? Было видно, как напряжённо думает генерал Коисо. — Господин Премьер, — продолжил Сталин, — мы и вы в течение всей войны соблюдали нейтралитет. В данном случае, нас беспокоит судьба японского народа, на который обрушатся бомбы. До сих пор, Япония, непосредственно, не подвергалась массированным бомбардировкам. Сейчас над островами повиснет авиация США, и наша. Судьба японского народа в ваших руках. — Господин Сталин, господин Маршал, я сообщу ваши слова и ваше мнение Его Величеству. Судьба японского народа в Его божественных руках. Япония капитулировала перед Объединёнными Нациями 23 февраля. Наши десантники быстро и практически без потерь заняли Маньчжурию, Корею и остров Формозу. Квантунская армия была разоружена и транспортами вывезена в Японию. С Японией был заключён мирный договор, в котором оговаривались эти территориальные уступки. В марте произошла встреча Сталина и Клемента Ричарда Эттли, нового премьера Великобритании. Он возглавлял лейбористскую партию, но, входил в кабинет Черчилля всю войну, будучи его заместителем и Лордом-президентом Совета министров. Речь пошла о создании в Европе объединённых вооружённых сил. Англичане понимали, что после разгрома Гитлера, они следующие на очереди. Тем более, что инцидент уже произошёл, успешные действия нашей авиации отчётливо показали, что ссориться с нами не стоит. Эттли «слил» Соединённые Штаты, заявив о том, что американцы создают оружие особой мощности, но ни нас, ни их самих, в этот проект не пускают, несмотря на то, что там работает много английских учёных, и что Черчилль передал в США все наработки, которые имелись у англичан. — Английский народ устал от войны, что и показали выборы этого года. Наша партия уверенно победила. Несмотря на некоторые различия в наших программах, господин Сталин, тем не менее, у нас довольно много общего: мы, так же как и вы, стоим на защите интересов трудящихся. Новое оружие, которое появится у США, может вызвать рост напряжённости между вашей страной и США, а нам бы не хотелось находиться между молотом и наковальней. Для нас гораздо интереснее было бы больше не участвовать в мировых войнах. Они слишком пагубно отражаются на экономическом положении англичан. В результате этой войны мы потеряли огромное количество людей, материальных ценностей, от нас ушли две колонии, на очереди третья. Дикая выходка Черчилля лишила нас репараций. Положение в экономике просто катастрофичное. А «ястребы» из консервативной партии пытаются втянуть нас в новое противостояние, уже с вами. Они не понимают, что мир изменился. Мы рассматривали несколько вариантов послевоенного мироустройства, но ни один из них так и не реализовался. Значит, мы ошибались и следовали не в том направлении. Видимо, пришла пора сменить ориентиры. И, главное, необходимо исключить возможность возникновения новой войны в Европе. Консерваторы настаивают на ориентацию на США, дескать, только в союзе с ними, наш остров окажется в безопасности. Но, события декабря прошлого года говорят, что это мифическая безопасность. Реальная безопасность лежит в создании Общеевропейской системы безопасности. Без участия гостей из-за океана. Так как они, надеясь на свою удалённость, могут спровоцировать конфликт, результатом которого будет потеря нами своего острова. То, что не удалось Гитлеру, с лёгкостью сделали вы. Но, несмотря на то, что наше ПВО было уничтожено, вы, господин Сталин, не стали наносить дальнейшие удары. Только показали, что этот вариант возможен и будет успешным. Следовательно, у наших стран сохранились основы для совместного мирного сосуществования. Мы понимаем, что без развития этих отношений, построить прочный мир в Европе невозможно. Поэтому я здесь. Состоялись предварительные переговоры по созданию системы коллективной безопасности в Европе. Англия всерьёз опасалась ухудшения отношений с нами. Плюс для всех оставался открытым вопрос: как мы поступим с оккупированными странами. Декабрьские события затормозили все политические вопросы в Европе. Фактическое положение было таково: Швеция, Швейцария, Испания, Португалия, Великобритания и Ирландия, вышедшая из состава Великобритании и провозгласившая независимость, остались суверенными державами. У большинства государств не было собственных вооруженных сил, кроме Югославии, Болгарии, Польши, Чехословакии, Греции и Румынии. Но, чехи и словаки никак не могли поделить власть между собой, а в Польше активно шли бои между Армией Людовой и Армией Краёвой. 1 и 2 Польские армии, сформированные в СССР, выходили из Германии и возвращались в Польшу. Командующим этими силами был назначен Рокоссовский. Кроме того в Польшу была введена дивизия НКВД и несколько батальонов СМЕРШ. В Голландии, Бельгии и Дании было разрешено создание полиции и органов самоуправления. Во Франции активно создавались части жандармерии и полиции. Во всех странах работала Советская Военная Администрация. Формально страны управлялись самостоятельно, но находились под контролем со стороны СВА. Понятно, что такое положение не могло длиться бесконечно. Поэтому Сталин принимал в Москве представителей властей различных государств и с каждой страной в отдельности договаривался о её судьбе. Но, в силу неопределённого положения с созданием ООН, вопросы суверенитета пока не рассматривались. Части нашей армии занимали выделенные им казармы и особо не вмешивались во внутренние дела государств. Шла чистка кадров, замешанных в сотрудничестве с немцами. Особенно старались французы, чехи, поляки и голландцы. И лишь на территории Германии, Австрии и Италии создавались экономические структуры, позволяющие контролировать экономику этих стран: советские акционерные общества. В Европе было объявлено, что советские войска обеспечивают общеевропейскую безопасность. На органы самоуправления возлагались специальные налоги, позволяющие снабжать и обеспечивать размещённые части и соединения. Несомненно, что начавшийся диалог с Англией приветствовали все страны. Остроносая серебристая машина, которую только что выкатили из большого ангара в Чкаловском, с чуть опущенным носом и довольно тонкими стойками, готовилась к полёту. Техники снимали крышки, чехлы, подключали аэродромное питание, готовя двигатели к запуску. Наш, немного совместный с Сухим, Су-3 уже выполнил около 15 полётов. Два из них выполнил я сам. Я стоял в ожидании доклада техников о готовности, чтобы самому ещё раз всё проверить перед вылетом. Сегодня у «сухарика» сложный день. Мне предстоит загнать его на критические углы атаки и попытаться «сорвать» движки. Затем выполнить запуск в воздухе. Старший инженер подошёл и отдал рапорт о готовности. Протянул мне журнал, где уже поставил подпись. Я обошёл машину и проверил снятие всех креплений, свободу хода рулей, удаление всех заглушек. Расписался в журнале. Поднялся по трапу в кабину, проверил работу рулей, педалей, тормоза, гироскопов. Застегиваю шлем. В этот момент вижу «паккард» Сталина и «эмку» Сухого. «Чёрт! Какого хрена они на старт заявились!» Сталин осмотрел незнакомые очертания машины: крыло переменного профиля, два киля, резко отброшенные назад рули глубины с противовесами. Поднялся по трапику ко мне. — Здравствуйте, товарищ Титов! Вот, решил посмотреть, чем вы с Сухим занимаетесь. — Здравия желаю, товарищ Сталин. Ломать мы её сегодня будем. — Вот я и посмотрю. Счастливо! — К чёрту, товарищ Сталин! Они отошли от машины, и я начал запуск двигателей. «Блин, сидели бы себе в диспетчерской!» Дальше злость прошла, началась стандартная подготовка к полёту. Взлетаю, машина идёт хорошо, уверенно набирает высоту. — Я в зоне, прошу добро на работу. — Четвёртый, вам добро. Вкручиваю машину вертикально, в верхней точке переваливаю её на правое крыло. Движки держат, пикирую, перескочил за звук, держат, вираж — держат, переворот: Есть помпаж! — Есть помпаж правого, на перевороте! Выравниваюсь… Запускаюсь! Нет давления в топливной системе правого. Быстро растёт температура. Есть срабатывание противопожарки. Температура падает. Давления топлива в правом двигателе нет. — Четвёртый! На посадку! — Понял, на посадку. Чуть раскачивается на глиссаде, выпускаю шасси, машину покачивает, опять сработала противопожарка. — Вторичное срабатывание противопожарки! — Видим. Как машина? — Иду.