— А что касается Джереми — я врал, что собираюсь флиртовать с ним или отбить его у тебя. Я говорил не серьезно, но должен был понимать, что этим тебя лучше не дразнить. Как ты сам это не понял? Очевидно же, что я врал. Я не могу никого ни у кого украсть. Даже если бы я был геем или он был бы девушкой. Как бы я это сделал, а? Забудь про секс, этим я, наверное, никогда больше не буду заниматься. Как я вообще могу дотронуться до кого-то? Ударить его моей более-менее рабочей рукой? Или мне стоит привязать ремень к моему запястью и играть роль зверушки? Он засмеялся, но это был не веселый, а скорее печальный смех. — Чувак! Даже если бы я смог его отбить, он бы все равно тебя не бросил. Он любит тебя. Джереми сказал, что ты ревнуешь его ко мне. Господи, это такая хрень! Я завидую тебе. И не только потому, что у тебя есть такой человек, как Джереми, который заботится о тебе. Я завидую тому, что твоя инвалидность всегда была с тобой. Она всегда была частью тебя, поэтому ты не думаешь о том, каким ты был раньше, до того, как превысил скорость, и на трассу перед твоей машиной выбежал олень. Тебе легче, потому что аутизм часть тебя. Ты не знаешь другой жизни, а я каждый день думаю о том, как бы все могло сложиться. Как должно было сложиться. Каждый день я думаю о том, сколько я прожил здоровым человеком, и эти девятнадцать лет висят на моей шее как хомут, не давая мне двигаться дальше. Злость на Дэвида прошла, но я боялся того, что он меня обманывает. — Ты все еще придурок, — сказал я, но уже без злобы. Я перестал напевать и качаться. Он снова горько засмеялся, но уже более громко. — Вот почему, Эм, я хочу с тобой дружить. Я рассказал тебе все, о чем думаю, и ты не стал меня жалеть. Ты думаешь, что я флиртовал с Джереми. Выкинь из головы это дерьмо. Я флиртую с тобой. Ты тот, кого я хочу завоевать. Это прозвучало гораздо лучше тех слов о том, что он хочет отбить у меня Джереми, но я все равно не мог ему доверять. Хотя сейчас меня даже не волновало, что он называет меня «Эм». — Я не хочу быть твоим парнем. Джереми лучше тебя. — Как насчет обыкновенной дружбы? Будем иногда тусить вместе. Ты можешь обзывать меня придурком или вмазать мне, если я перейду черту, но все будут знать, что мы на одной стороне. Я открыл глаза и, покачиваясь, уставился на дверь. — Это какая-то шутка. У таких ребят, как ты, нет друзей аутистов. — Это никакая не шутка. Если ты не заметил, я сижу возле твоей двери и выпрашиваю твою дружбу, как собачка. — Он помолчал. — Хотя да. До аварии я бы не просил тебя о дружбе. Возможно, я даже дразнил бы тебя, как ты и говорил, но авария произошла, и я больше не тот парень. Давай попробуем, если не ради меня, то хотя бы ради Джереми. Я думаю, он будет меньше нервничать, если будет знать, что мы больше не ссоримся каждый день. Я забеспокоился о Джереми. — Где он? Он расстроен? — Он был вместе с остальными снаружи, но уверен, что они в фойе. Они хотели помешать мне поговорить с тобой. Они боятся, что я еще больше все испорчу. Их беспокоило, что ОН может еще больше все испортить? — Они не рассердились на то, что я тебя ударил? — Я не сказал им. Я перестал раскачиваться и посмотрел на дверь. — Я не сказал им, — повторил он снова. — У меня большое красное пятно на лбу, но я сказал, что грохнулся об дверь, когда пытался тебя догнать. Думаю, Джереми мне поверил. Но если он догадается, то я признаюсь, что заслужил, и это не твоя вина. Правда. Честно говоря, мне это было необходимо. — Никто не должен драться. Это плохо. — Иногда придуркам требуется подзатыльник, чтобы держать нас в узде. Спасибо за поддержку. Я ничего не сказал, только уставился на дверь, снова покачиваясь и напевая. Дэвид тоже замолчал, но я не слышал, чтобы он уехал. Что теперь делать, я не знал. Я был уверен в том, что он не обманывает меня, но чувствовал себя странно, представляя нас с ним друзьями. Я решил, что если мы собираемся ими стать, то должны узнать друг друга лучше. — Мое второе имя — Дэвид, — наконец-то произнес я. — Да? Приятно познакомиться, Эммет Дэвид Вашингтон. Хорошо звучит. Мое второе имя Самюэль. Так звали моего прадедушку. — Дэвидом звали брата моей мамы. Он умер, когда она училась в школе. А Эмметом звали ее дедушку. Дэвид ответил не сразу, но это была очень приятная пауза. — Джереми показал мне сайты и книги про аутизм. Я подписался на «Твиттер» этой девушки, Карли. Пытаюсь придумать, что ей написать, но ничего не приходит в голову. — Она никому не отвечает. Ни в «Твиттере», ни в «Фейсбуке». — О, правда? Вот облом. Я перестал качаться и просто напевал, размышляя над тем, что бы еще ему сказать. Я прокрутил в голове весь разговор, останавливаясь на той части, где он говорил о сексе. — В интернете ты можешь посмотреть, как занимаются сексом паралитики. Там есть все. Он хрюкнул и захихикал. — Да, но в основном это выглядит жалко и раздражает меня. Я не осмелюсь искать такое. — Я мог бы найти что-нибудь сам. Для тебя. У меня хорошо получается искать информацию. Особенно про секс. Прежде чем он ответил, повисло молчание. — Меня правда не интересует однополый секс. Я не сомневаюсь в том, что вам с Джереми это нравится, но я говорю о сексе с девушками. — В интернете есть информация обо всем. Даже о сексе с животными, но я не читал этих статей. Он засмеялся, но на этот раз совсем не грустным смехом. — Хорошо. Если ты найдешь что-нибудь не удручающее о сексе для инвалидов, я хочу об этом услышать. Спасибо. — Ну, если ты больше не будешь придурком, то мы можем стать друзьями. — Пожалуйста, будь моим другом, даже если я останусь придурком. И если меня снова занесет — просто ударь меня. Это точно поставит меня на место. — Я больше не могу тебя бить. Драться — неправильно. Я мог бы придумать знаки и научить им тебя. Знаки, увидев которые, ты поймешь, что ведешь себя как придурок, и тебе нужно остановиться. — Один такой уже создали. Средний палец. Показывать средний палец было неприлично, и я не должен так делать, но решил, что такой грубый жест именно то, что Дэвиду нужно. — Великолепно! А теперь, может, ты откроешь эту дверь и выйдешь? Я открыл дверь, и Дэвид попятился, чтобы я мог пройти мимо него. Я попытался понять выражение его лица и, думаю, оно выражало облегчение. Джереми вместе со всеми уже стоял в фойе и был взволнован. На языке жестов я показал ему, что со мной все в порядке, но он все равно казался нервным, и, подойдя, я взял его за руку. — Пожалуйста, Джереми, покажи мне твой тыквенный сюрприз. Он повел меня на улицу, а остальные последовали за нами. Сюрпризом оказался поезд, вырезанный Джереми из тыквы. Наверное, у него ушло на него много времени, потому что поезд был очень красивым. Джереми улыбнулся, когда я поблагодарил и поцеловал его. К нам подошёл Дэвид, который снова стал сам собой — Что я говорил? Это идеально тебе подходит. Тыквенный поезд любителю поездов. Стоило ему произнести эти слова, как Тэмми и Салли изменились в лице, а Джереми занервничал. Но Дэвид улыбнулся мне совершенно искренне. Мне понравилось, что он назвал меня «Любителем поездов», и я улыбнулся своему другу. А потом я улыбнулся шире, потому что поднявшийся ветер обратил мое внимание на деревья. У моего большого клена наконец-то пожелтели листья, хотя утром я этого не заметил. Дерево поддалось удивительной метаморфозе осени. Я знал, что в конечном итоге это случается со всеми. Все меняется. Глава 22 Джереми Не знаю, о чем именно говорили Эммет и Дэвид через дверь, но с того дня все изменилось. Они всего за один день прошли путь от зачинщиков ядерной войны друг против друга до союзников. Конечно, они еще воевали, но это уже была борьба иного рода. Мне это напоминало столкновение Эммета с Алтеей за право быть понятыми, а Дэвид наблюдал и, казалось, наслаждался их конфликтами, выслушивая хорошие, четкие аргументы. Я не был уверен, нравятся ли они Эммету, но, каков бы ни был спор, общались они на равных. Эммет, в свою очередь, посвятил Дэвида в наши тайные коды и знаки, и мы стали тусоваться вместе. Как когда-то для меня, Эммет решал и для Дэвида некоторые вопросы, модифицировал какие-то вещи, например, инвалидную коляску или поднос. Эммет старался переделать его инвалидное кресло в кресло-танк30, так как Дэвиду было тяжело передвигаться на нем по улице. Я не был уверен, что идеи Эммета сработают, но Дэвид высоко ценил его усилия, ведь тот старался помочь не зависеть от окружающих. Эммет был очарован квадриплегией31 Давида и изучал ее так усердно, что однажды сайт «Клуб безумных калек», на котором он зависал целыми вечерами, стал любимым веб-сервисом Дэвида. Это был ресурс с форумом для общения паралитиков и с разного рода полезными материалами. Помимо всего прочего, там рассказывалось, как и каким видом секса могут заниматься люди с подобными травмами. Эту колонку Дэвид читал каждый день. Мы начали тусоваться вместе по вечерам, и вот однажды Эммет решил показать Дэвиду «Братьев Блюз». Дэвид уже смотрел этот фильм, и он ему нравился, но цитирование Эммета поразило его. Когда он был здоров, ему нравилось танцевать, и теперь почти каждый день он просил Эммета станцевать под его песни. — Станцуй для меня, чувак. Я больше не могу этого делать, так что буду танцевать и жить через тебя. — Ты можешь танцевать, — ответил Эммет. — Ты можешь танцевать плечами и головой. Теперь перед ужином они устраивали что-то вроде караоке: Эммет танцевал, а Дэвид пел и подтанцовывал головой и плечами. Иногда они просили присоединиться к ним и меня. Остальные жители «Рузвельта» любили их вечерние танцы, а Стюарт признался, что это делает его счастливым. Однажды Эммет, Дэвид и я обнаружили, что мы все становимся слишком возбужденными в общественных, людных местах. Своего рода непереносимость. — Это не конец света, — сказал мне Дэвид, когда увидел мое изумление на его признание. — Фишка в том, что, когда ты теряешься, другие должны тебя поддержать. Люди думают, что в аварии у меня повредился еще и мозг, но я продолжаю хорошо видеть и слышать. Мне жаль, что я больше не могу участвовать в гонках. Мне очень нравились спортивные автомобили. А сейчас даже рядом находиться не могу. Запахи меня убивают больше звуков. — Он пожал плечами. — Еще я часто чувствую себя плохо в общественных местах, и, чтобы съездить в магазин, нужно заранее подготовиться. Жду времени, когда там будет меньше всего народу. Наверное, из-за коляски. — Я не могу ходить в магазины крупнее «Уистфилда», — признался я, как всегда стыдясь и обнимая Эммета. — Пытаюсь над этим работать, но каждый раз меня накрывают панические атаки. Эммет не оттолкнул меня, но постучал двумя пальцами по моей ноге, что означало: