Глеб проковылял к лавочке возле стены хижины и, сняв сапог, принялся осторожно щупать пострадавшую ступню. Каждое прикосновение вызывало боль, но он смог сделать утешительный вывод, что обошлось без переломов. Между тем завязался новый поединок. Грох, размахивая тяжелым фальчионом, напирал на своего противника, но рыцарь, пользуясь преимуществом в скорости, каждый раз ловко уклонялся, пропуская разогнавшегося соперника. Грох разворачивался и возобновлял атаку, сделав ставку на мощный напор. Сувор, наоборот, решил сыграть от обороны и терпеливо выжидал, когда противник вымотается. Хороши! – высказался приковылявший Тханг. Рана еще не зажила до конца, и он почти не мог действовать правой рукой, не говоря уж о том, чтобы принять участие в поединках. Это расстраивало орка больше всего. Он посмотрел на кривящегося от боли Волкова и спросил: – Сильно досталось? Всю ногу оттоптал, – ответил Глеб, принявшись легкими прикосновениями массировать ушибленную ногу. Сувор? Ну, не Грох же! – фыркнул Глеб. Тханг тоже улыбнулся. Действительно, если бы наступил тяжеловесный Грох, то одним синяком Волков бы не отделался. Подошли привлеченные поединком и остальные бойцы маленького отряда: Нант, старый рыбак Дых, истощенный, с выступающими ребрами, одетый в одни подвязанные веревкой штаны младший орочий вождь Кранг из рода Ормов, чудом выживший в устроенной туронскими войсками бойне молодой сородич Тханга, Гроха и Кранга, чем-то похожий на волчонка Енг, крепкий как дуб, поглаживающий длинные усы сержант дворцовой стражи Капль, Мерик и худощавый, напоминающий телосложением подростка, подсотник ополчения Раон. Они принялись – за исключением, само собой, Мерика – громко комментировать каждый удачный выпад поединщиков, обсуждать преимущества и недостатки бойцов, но вскоре роль пассивных наблюдателей им наскучила. Разделившись на два отряда, они устроили групповую схватку. Воспользовавшись тем, что все его спутники заняты тренировками, а единственный, кроме них двоих, зритель – Мерик – находится слишком далеко, к тому же полностью увлечен наблюдением за сражающимися бойцами, Волков решил получить от Тханга – единственного, у кого он мог спросить о чем угодно, не боясь поставить себя в неловкое положение – ответы на давно назревшие вопросы. Он бы и раньше спросил, да все время находились какие-то более важные дела. Слушай, Тханг. Когда нас обнаружили несколько туронцев после той злополучной засады, один из них запустил в меня огненным шаром. Небольшим. Или большим, не знаю, какие у вас приняты критерии. Короче, размером где-то с мой кулак. Так вот, меня интересует: а что это такое вообще было? Магия? Тханг удивленно посмотрел на Волкова, после чего сказал: Конечно. А почему ты спрашиваешь? Магов не встречал, что ли, раньше? Да у нас их вовсе нет. То есть шарлатанов всяких хватает, типа гадалок, народных целителей, провидцев, что деньги с доверчивых простаков тянут, ну или с тех, кто в отчаянии за любую соломинку готов ухватиться. По крайней мере, я никого способного сгустками огня пуляться не встречал. У нас там магию вымыслом считают. Может, ты мне про нее расскажешь? И еще: почему этот огонь мне не повредил, только рубаху прожег, а на теле кроме копоти никаких следов не было? Хм, я – простой орк, с магами дел не имел, – было видно, что телохранитель Данхельта в растерянности. – Если не считать того, что меня несколько раз после ранений целитель врачевал, и однажды фальчионом какого-то слабенького неумеху напополам разрубил, он только и успел, что пару щитов нам подпалить, видать, ни на что более мощное силенок не хватало. Шамана встречал, но это давно было, когда в племени жил, ага. И учеников его тоже. Двое у него было. Наглые, высокомерные… Я одному из них, кхм… – Тханг замялся и перевел разговор на другую тему: – Значит маги… Рассказать могу только то, что сам слышал. Бывают классические. Это те, что обучались по классической методике в гильдиях, у наставников или в школах. Их еще просто магами называют. Они по направлениям делятся, стихийники там, целители, некроманты… Последних церковники почти всех извели, если кто где и остался, то не афиширует свою направленность. Парочка в герцогстве живет, но напоказ свою деятельность не выставляют. И правильно! Церковь у нас особого влияния не имеет, но зачем зазря народ баламутить. Они с Тайной Стражей сотрудничают иногда. Эрно их услугами пользуется, когда необходимо, заодно и под присмотром их держит. И есть те, кого к классическим не относят. Почему, не знаю, не спрашивай. Это шаманы, предсказатели, барды, знахари… Тханг сделал перерыв в рассказе, и Волков поспешил воспользоваться возникшей паузой, чтобы уточнить: Целители это тоже маги? Ты про них тогда говорил, когда обещал, что с ранеными все в порядке будет? Магией их, получается, лечили? А как иначе? – удивился Тханг. – Конечно, магией. Я же сказал – целители. Стихийники огнем там или молниями швыряются направо и налево, некроманты, те зомби из трупов делают и ими управляют, а целители лечат. Без магии травники врачуют, бабки повивальные, костоправы. Раны перевязать большинство ветеранов может. Нет, целители и перевязкой занимаются, и травы с мазями используют, но главное для них – магия. Есть, разумеется, и такие, что кроме пары-тройки простеньких заклинаний ни на что более серьезное не способны, но Эрно слабосилков не держит. А мастера могут тяжелые ранения в тот же день зарастить, что наутро и следов не останется. Постой, – Волков уловил нестыковку в его рассказе. – А как же тогда наши раненые, что в Амели остались? Откуда я знаю, – возмущенно заявил орк, – я же не целитель. Сказали, что все нормально с ними, и все. В тонкости я не вдавался, не разбираюсь. Может, их оружием особенным ранили. Магическим или рунным, что заживлению препятствуют. Может, яд какой на лезвии был. А может, и раны были такие, что их хоть и залечили, но для окончательного выздоровления несколько дней покоя потребовалось, вот наших и не отпустили. Такое бывает. Сам, помню, однажды почти декаду валялся, бездельничал, хотя раны мне в первый день полностью залечили, только шрамы чуть заметные оставались. Понятно. А почему во дворце нет мага-целителя, раз уж они не редкость? С чего ты так решил? Есть, конечно. А как иначе, вдруг кому из посетителей во дворце плохо станет? Ко мне он ни разу не заходил. Хотя… это понятно. Здоров, не болею, помирать не собираюсь, а пускать ко мне лишних людей – невыгодно. Вдруг проговорюсь. Кому нужен еще один посвященный в мою тайну? А вот то, что наследница престола проводила ритуал без помощи мага – вопрос. Или тот ритуал к целительству не относится? Так можно было другого мага, не целителя, пригласить. Сам же говорил: и стихийники в герцогстве есть, и некроманты. Может, и другие какие имеются, например, те, кто по ритуалам специализируется. Или вы за тайну обеспокоились? Так получившийся результат никто не мог предвидеть. Про ритуал не знаю, слышал только, что провести его может лишь кровный родственник. Наверное, потому Эливьетта его сама проводила. Тут от других магов даже в качестве поддержки толку бы не было. Дана пробовали лечить, когда он в беспамятстве был, но толку никакого. Ты спрашивал: почему на тебя магия не подействовала? Так обычная, она вообще плохо действует на драконов – хоть боевая, хоть целительская. Говорили, что где-то девять десятых всех сил впустую уходит, а то и больше, когда дракон в своем втором облике находится. В человеческом – попроще, но связанная с огнем – в любом облике почти не действует. Не веришь? Сходи, сунь руку в костер и убедишься. Так что маги во дворце не сильно нужны. У драконов и раны быстро заживают, и не болеют они почти. В ритуалистике своими силами обходятся. На боевую магию им плевать по большому счету. Какие-то предметы замагиченные могут заказать, если необходимо – проживать во дворце магу в этом случае необязательно. Ладно, во дворце можно обойтись без магов, но почему в нашем отряде их не было. И целители, и боевики нам бы не помешали. Как это не было? У наемников совсем слабенькие целители, но были. В одном отряде даже боевой маг был, правда, я бы за мага его не посчитал, – что это за маг, у которого сил на пару молний хватает, которыми и человека-то не убить. Насчет столичных рыцарей не знаю, но думаю, что у некоторых из них целители в свите были, может, и стихийник у кого имелся. А вот у гвардейских стрелков точно были и боевой маг, и целитель. По поводу целителя сказать ничего не могу, а вот маг ехал недалеко от нас, в него первым же залпом три стрелы всадили. Остальных, думаю, либо тоже вначале положили, либо их прирезали, пока они в себя приходили. Может, кто и успел помагичить, но слабенько, так, что мы и не заметили. Да и не выглядывали мы их. Зачем они нам нужны? Единственный серьезный маг, что нам мог помочь при прорыве – это я про гвардейского, – уже мертв был. Закончив разговор, они некоторое время наблюдали за тренировкой бойцов, потом Тханг посетовал, что он сам не может поучаствовать, а смотреть со стороны скучно, и ушел в хижину. Волков решил проверить, действительно ли огонь не может ему повредить, подошел к костру, убедившись предварительно, что все заняты своими делами и никто за ним не наблюдает, закатал рукав и сунул руку в пламя. Тханг был прав. Жара Глеб не чувствовал, только приятное тепло. Потом осмотрел руку – никаких ожогов, даже волоски не обгорели, только кожа чуть заметно покраснела, но вскоре вернула первоначальный цвет. Вернувшись на лавочку, Волков принялся обдумывать полученную информацию и увлекся настолько, что не заметил, как бойцы закончили тренировку и разошлись кто куда. Беспокоить его никто не решился. Глеб удивленно посмотрел на опустевшее место схватки, отметил для себя, что не дело так погружаться в свои мысли – можно врагов проморгать. И вообще, магия – штука занимательная, но лучше отложить свой интерес на потом и заняться более перспективной идеей, чтобы это самое потом могло наступить. Наблюдая за групповой схваткой, Волков отметил, что если личное мастерство каждого бойца не вызывало сомнения, но вот в группе воины работали не очень хорошо. Строй они держать умели, но этим и ограничивались, не используя его преимуществ и действуя каждый сам по себе. С римским легионом, где все воины действуют слаженно, точно единый организм, их точно нельзя было сравнить. Глеб задумался, почесывая отросшую жесткую щетину на подбородке. Нет сомнений, что Эливьетта не смирится с потерей земель, а значит, война с маркграфом Турона затянется, ведь обе стороны действуют однообразно, как во времена земного Средневековья, когда главной ударной силой на поле боя является таранный удар рыцарской конницы. Пехота неплохо зарекомендовала себя в обороне крепостных стен, но в полевом сражении выступает только в качестве вспомогательных войск и использует строй только в обороне против атакующей конницы или для сближения с пехотой врага, после чего начинается хаотичная рубка, где каждый бьется индивидуально, вступая в бой, когда погибают впередистоящие бойцы. Бой, как правило, продолжался до тех пор, пока одна из сторон, устрашенная потерями, не обращалась в бегство. Чуть лучше дело обстоит с наемными пехотными отрядами и немногочисленными элитными отрядами: такими, как дворцовая стража. Но и их тактика намного уступает отточенным временем и сотнями битв тактике знаменитых римских легионов, являвшихся лучшей пехотой и постоянным образцом для подражания, по крайней мере, до наступления эпохи огнестрельного оружия. И если Глебу удастся создать здесь что-то подобное римскому строю, с его умением долго сохранять боевые построения, перестраиваться в соответствии с требованиями меняющейся обстановки на поле боя, их дисциплинированностью и стройной военной иерархией, когда в случае гибели или ранением кого-то из командиров всегда найдется кому взять управление в свои руки без долгих споров, препирательств и перечислением благородных предков, то многих потерь на войне удастся избежать. Загоревшись идеей, он собрал своих соратников и принялся разъяснять им преимущества римского строя, рисуя для наглядности схемы на земле. Воины, внимая Волкову, запереглядывались, кто-то согласно кивал, оценив преимущества, кто-то скептически хмыкнул, сомневаясь в способности недавних крестьян правильно выполнить рисуемые Глебом сложные построения, но равнодушных среди опытных бойцов не было. Не было и категоричных противников предложенной идеи. Заинтересовались все. Только Сувор высказал опасение, что большинство солдат составляют новобранцы: их еще учить и учить обращению с мечом и копьем, пока из них выйдет хоть какое-то подобие настоящих бойцов, и для обучения этим хитростям не хватит времени. Глеб возразил: Для того чтобы новобранцы приблизились к уровню тренируемых с детства рыцарей, и без того понадобится лет двадцать. А для обучения этим, как ты выразился, «хитростям» понадобится год-два. Всего пара лет, и, держась в строю, они будут способны успешно противостоять гораздо более опытным, но не имеющим строя бойцам! Рыцарь парировал: Стоит им потерять строй, и один ветеран нашинкует с десяток таких противников. Волков согласился: Верно. Значит, не нужно терять строй. К тому же им никто не запрещает дополнительно повышать индивидуальное мастерство, так, чтобы лет через десять они смогли действовать эффективно в обоих случаях. Но главное – строй! Нужно, если противник прорвал боевые порядки, как можно скорее восстанавливать стену щитов, а не увлекаться одиночными схватками. Доводы Глеба показались собравшимся достаточно убедительными. Ваше высочество, а откуда вы про этот строй узнали? – пока остальные молчали, обдумывая сказанное, спросил Мерик. Книжки старые читал, – использовал Волков классическую отмазку. Воины потратили три дня, отрабатывая новую методику. Глеб не стал показывать им сложные перестроения, на отработку которых требуется не один месяц регулярных тренировок. Он постарался лишь улучшить эффективность известной им техники да показать некоторые известные ему приемы римских солдат. После совместных тренировок ветераны на собственном опыте почувствовали преимущество совместных действий. Особый восторг вызвала методика, когда в качестве основного инструмента выступают не клинки, а щиты, несокрушимой стеной давящие, опрокидывающие, сминающие боевые порядки врага. Мечи же выполняют быстрые стремительные уколы, причем атакуется чаще всего не свой противник, а его сосед справа. Воины хохотали, представляя растерянность врагов, столкнувшихся с такой необычной тактикой. Утром четвертого дня маленький отряд продолжил путь. Телегу пришлось бросить, а на коня усадили Тханга. Остальные воины передвигались пешим ходом. Отряд благополучно добрался до Каоры, но там их постигла неудача. Шарахаясь по берегу реки, они искали возможность переправиться, но тщетно! Возле всех мостов, возле всех переправ стояли крупные туронские отряды, и незаметно миновать их не было никакой возможности. Укрываясь от рыскающих по округе летучих отрядов противника, бойцы вынуждены были отходить все дальше и дальше вверх по течению реки. Сейчас они уныло брели по раскисшей после прошедшего дождя, расползающейся под ногами земле, кутаясь в промокшие плащи и лязгая зубами от холода. Видимо, кому-то из местных небожителей показалось, что слишком мало трудностей выпало на долю маленького отряда, и, дабы жизнь не казалась им медом, устроил им принудительные водные процедуры. Вдобавок еще прошлым вечером у них кончились остатки провизии, и голод понемногу, пока только легкими намеками, начал заявлять о себе. Голод, холод, усталость… К тому же, по мере удаления от мест основного сосредоточения вражеских отрядов, туронские патрули встречались все реже, а последнюю пару дней и вовсе не появлялись. И бойцы отряда поневоле расслабились. Наверное, только этим можно объяснить, что опытные и осторожные воины умудрились прозевать появление конного отряда. Заметив тащившийся по лужам отряд, всадники повернули коней в их сторону. Бежать было поздно. Да и далеко ли убежишь по раскисшему полю на своих двоих от быстрых всадников?! И зачем? Побежать, значит, признать свою вину! Может, еще удастся выкрутиться? И отряд остался на месте. Дожидаясь всадников, воины незаметно проверяли, легко ли мечи выходят из ножен, и, в случае если беседа примет нежелательный оборот, готовились дорого продать свои жизни. Два полных десятка, – вполголоса сказал Нант, глядя на приближающихся всадников. Половина – молодняк. Даже в седле толком держаться не научились, – добавил Сувор. Опытный рыцарь с первого взгляда мог оценить подготовку бойцов. На нас и таких хватит, – произнес Тханг, неловко соскользнув с лошади. Сражаться он предпочитал пешим, как и всякий орк. Всадники добрались до отряда и окружили маленькую группу кольцом, наставив на них острые жала копий. Из рядов кавалеристов выдвинулся, подав своего коня на полкорпуса вперед, воин в длинной, до колен, кольчуге и скругленном шлеме с широкими полями[1]. Кто такие? – спросил он. Путники, – последовал краткий ответ. Предводитель кавалеристов внимательно осмотрел маленький отряд, задержав взгляд на угадывающихся под плащами доспехах и оружии, усмехнулся: И куда путь держите? Туда, где хорошо платят, – ответил Нант. Он долгое время был наемником и, раз уж они решили изображать из себя вольный отряд, лучше всех мог справиться с ролью бывалого пса войны. Ему и притворяться не было нужды – хватало собственного опыта. И где это? Я бы и сам не отказался, – хохотнул командир конного отряда. Шутка пришлась по душе его подчиненным, и они поддержали предводителя громким гоготом. Нант усмехнулся, давая понять, что шутку оценил, и наигранно веселым тоном сказал: Как видишь, ищем. Всадник нахмурился. Взгляд его заледенел. Сдается мне, – лениво растягивая слова, сказал он, – передо мной шайка разбойников. А с этой братией у нас разговор короткий – петлю на шею и подвесить повыше. Другим, так сказать, в назидание. Остальные кавалеристы сузили круг. Копейные навершия предупреждающе качнулись вперед. Конь под одним из всадников взбрыкнул, молодой парень, пытаясь удержаться в седле, взмахнул копьем. По чистой случайности острый наконечник скользнул врядом с лицом Волкова и краем зацепил капюшон плаща. Послышался треск разрываемой материи. Сувор перехватил рукой древко копья и вышиб всадника из седла. Нелепо взмахнув руками, тот рухнул под копыта коней. Второй всадник ткнул строптивого рыцаря узким, трехгранным наконечником в лицо, но Глеб выхватил из ножен меч и одним ударом перерубил древко. В руках у всадника остался бесполезный обрубок. Он с проклятьем отшвырнул его в сторону и схватился за рукоять меча. Грох мощным толчком опрокинул его вместе с конем. С головы Глеба соскользнул порезанный капюшон, и предводитель конного отряда вскинул вверх руку и заорал своим бойцам: Стойте! – Всадники опустили занесенные копья. Их командир проворно соскочил со своего коня, опустился на одно колено, не обращая внимания на жидкую грязь, и обратился к Волкову: – Ваше высочество, нижайше прошу простить… Не узнали. Разрешите представиться – десятник Миклос. Его подчиненные остолбенели. Еще бы! Во время рядового объезда встретить самого маркиза Фаросс. Разговоров теперь на месяц хватит! Можно будет и перед приятелями прихвастнуть, и на веселых девиц произвести впечатление. Глеб опешил не меньше. Гуляя в сопровождении Тханга по столице, он встречал толпы людей, но никто из них не узнавал в нем Данхельта Фаросс. А тут вторая встреча – и его инкогнито вновь открыто!