— Чуть позже. Продолжаю. Если хотите травиться, то в качестве бумаги на самокрутки, можете брать старые газеты, которые будут лежать на подоконникеи кухни. Место курения — лестница чёрного хода, площадка между вторым и третьим этажом, у открытого окошка. Теперь давайте ваши вопросы.и — Я читал в газете, какой-то профессор рассказывал газетчикам, что хороший табак является укрепляющим здоровье средством, а также лекарством, например, при чахотке. — Представьтесь боец. — мне стало смешно. - Стрелок Стрелковой бригады Убий-Волк. - Это очень хорошо, товарищ боец, что вы газеты читаете. Скажите нам, профессор называл газетчикам особо полезные для организма папиросы? - Так точно. Рассказал, что особенно полезна для организма продукция фабрики «Дукат». - Так вот, дорогие товарищи. Этот профессор обычная продажная сволочь — бойцы глухо зашумели: — и вы, как будущие сотрудники народной милиции должны это ясно понимать. Владельцы фабрики «Дукат» дали профессору денег, то есть подкупили его, чтобы он сказал, что табак именно этой фабрики является полезным. Кроме того, владельцы фабрики дали денег ещё и владельцу газеты, чтобы он поместил эту статью не в разделе реклама, а в разделе, например, «Новости науки» или «Учёные говорят». Если в рекламу читатели не особо верит, то прочитав мнение уважаемого профессора, они пойдут покупать в лавке именно табак или папиросы фабрики «Дукат». Значит, владельцы фабрики получат ещё больше денег, гораздо больше, чем было выплачено продажному профессору и газетчикам. Хочу вам сказать, что любой грамотный доктор прекрасно знает разницу между легкими курильщика и некурящего человека. На этом всё. Если вопросов ко мне нет, разойтись. Через десять минут в кабинет сунулся вахмистр и доложил, что одиниз инвалидов заявил, что в гробу он видел эту дисциплину и покинул наши ряды Я, с трудом, но смог пережить эту потерю. И вот мы с Трефом идём на кухню, где у меня выставлен вооружённый дневальный. Возражения вахмистра отмел, объявив свое решение самодурством. Дневальный, к моему облегчению, не спал. Хихикая, он листал страницы иллюстрированного медицинского справочника, с изображением денских и мужских репродуктивных органов. Под единственной, левой рукой, воина лежал мой револьвер «Смит — Вессон». Увидев меня и Трефа, боец попытался встать, но был остановлен моим жестом. - Кто-нибудь на лестнице есть? - Да кто там может быть, ночь на дворе господин капитан — успокаивающе махнул рукой солдат. - Два дня назад немецкие шпионы, которые здесь жили до тебя, тоже считали, что на лестнице никого не может быть, и вообще, что может случиться — белый день на дворе стоит. Но, за дверью случился я и они все умерли. И ни одна сволочь со всего дома, хотя выстрелы слышали все, не пришла узнать, может быть, что-то случилось? Может быть, кому-то нужна помощь? Поэтому, будь внимательней, не подведи своих спящих товарищей. Боец, сделав всё понимающее лицо, осторожно покивал головой, а я пошёл спать. Этот длинный день для меня всё-таки закончился. В шесть утра народ поднялся по команде дневального, после чего был изгнан бессердечным вахмистром во двор, где инвалиды изобразили какую-то разминку. После чего жизнь в квартире пошла по установленному армейскому распорядку. Завтрак в две смены, уборка, в девять утра построение в коридоре. Два человека с винтовками, поломанные, но со всеми конечностями и старший наряды — однорукий старший фейерверкер крепостной артиллерии Убий-Волк, которому я, для солидности, повесил на ремень свой револьвер, получили на руки кучу повесток и амбарную книгу с химическим карандашом, чтобы отмечать лиц, повестки получивших. Единственный в команде пулемётчик, приняв троих одноногих, но имеющих полный комплект рук, подмастерьев, в одной из комнат изучал найденные мной пулемёты. Оставшиеся народ, под присмотром вахмистра учился управляться с, оставшимися у меня, пистолетами. Шла рутинная служба, а я бесился. Мне надо было срочно решать вопросы с помещениями, легализацией, пайками, тренировками, инструкторами и еще тысячью самых разных дел, а времени было всего до апреля, когда в Россию приедут большевики, а Временное правительство спешно начнет создавать милицию. Я же, оставив за старшего своего стихийного заместителя, прихватив один из маузеров в деревянной кобуре и засидевшегося в помещении Трефа, двинулся на осмотр особняков, которые, со слов моих подопечных, остались без хозяев. — Барин, барин подожди! — я даже не сразу понял, что меня окликают. Мы с Трефом, не торопясь, брели по улице Жуковского. Непроверенным оставался только один адрес, недалеко от моего нынешнего места проживания. Пёс уже устал и подволакивал раненую лапу, да я, признаться, тоже находился вдосталь. Хотелось поскорее добраться до ставшей мне домом квартиры, съесть тарелку чего-нибудь горячего, выпить большую кружку сладкого чая, потом просто упасть в постель и забыться до утра, а здесь опять какая-то напасть. Я обернулся и очень удивился неожиданной встречи. Метрах в тридцати позади меня, двигался быстрым шагом, подгоняя вожжами по сытому крупу мою знакомую кобылу по кличке Звёздочка, возчик со склада купца Пыжикова по имени… Тимофей, я вспомнил, как зовут этого мужика. - Хорошо, что я увидел тебя барин! Вот смотри, какая беда приключилась! — возчик, поравнявшись со мной, выпалил все это одним дыханием, после чего откинул в сторону пустой мешок, который прикрывал лежавший на телеге груз. Я даже не сразу понял, что лежало передо мной. Лицо купца второй гильдии Пыжикова Ефрема Автандиловича после смерти очень сильно изменилось. Искажённые болью черты лица, посиневшая кожа, оскаленные зубы, налипший на свалявшуюся бороду грязь и кусочки льда — очевидно, человек, давший мне приют в самый первый день пребывания в этом странном мире, ушел за кромку очень плохо. - Что случилось?- я накрыл лицо покойного куском мешковины. - Не знаю, барин. Вчера, после обеда, хозяин сказал, что пойдёт домой, по дороге извозчика остановит. А я примерно через час с грузом к клиенту поехал. Сегодня с утра на склад поехал, как обычно. И, главное, той же дорогой, что и вчера ехал. А хозяин лежит на мостовой уже холодный. И кровь на снегу размазано, как будто он из переулка выполз. Я его погрузил на телегу и на склад привёз, а там приказчики говорят, чтобы я его домой доставил, там жена разберётся. - Как его убили? - Да не разбираюсь я в этом, барин. — возчик закручинился: — У него вся спина в крови, это я видел, а больше ничего. - Понятно. Знаешь где ближайшая больница? - Знаю. Вон туда править надо. - Тогда гони туда, только постарайся побыстрее. У нас с тобой, ещё много дел. Кстати, работа тебе нужна? — Тимофей чем-то импонировал, тем более, он меня, возможно, один раз спас, предупредив о бунте на корабле, вернее, на складе купца. - Теперь наверное нужна. — рассудительно начал возчик, но я его перебил. - Ну, считай, что ты её нашёл. По жалованию потом договоримся, будешь доволен. Поехали. Конечно, морга и патологоанатома Городской больницы имени Боткина, куда привёз меня мой водитель кобылы, не имела в вообще… Отловленные мной, скажем так, в ординаторской, эскулапы, помочь мне ничем не могли и не хотели, пытаясь гнать взашей по причине наличия жмущегося к моей ноге Трефа. Всё переменилось, когда на стол легла две купюры по двадцать пять рублей, с портретом батюшки последнего императора. Мне предложили пересесть на удобный диван, а через пять минут поставили передо мной стакан чаю и бутерброд с колбасой, а также пару кусков колотого сахара. Tреф был назван милым пёсиком и получил половину колечка кровяной колбасы, как я понимаю, качеством похуже, но вполне съедобной. Вызванные докторами санитары умчались на улицу, за телом несчастного Пыжикова. Переодеваясь для вскрытия, доктора уверили меня, что заключение в письменном виде будет готово через полтора часа. Я же, воспользовавшись добротой местных эскулапов, написал несколько записок, с одной из них отправился Тимофей, фамилия его оказалась Будкин, на Набережную реки Фонтанки. — Вашего знакомца сначала пытали. У него следы веревки на запястьях и пальцы переломаны, а на плечах несколько неглубоких порезов, причем одежда соответствующих повреждений не имеет. То есть, вероятно, человеку спустили одежду с плеч и резали ножом, а потом одежду накинули. А потом ему дважды выстрелили в спину. Первая пуля попала в позвоночник, вызвав паралич ног, вторая ударила в печень, но, скорее всего, смерть наступила от переохлаждения. Пули здесь. Одна деформирована, но вторая, похоже, от дамского «браунинга», у меня такой есть. — самый старший доктор протер бархоткой стеклышки пенсне и вновь водрузил его на нос: — А вообще, милейший, хочу вам сказать, что обыватели, как с цепи сорвались. Везут к нам страдальцев с такими страшными ранами, и стало народу битого и порезанного гораздо больше. — Уважаемые доктора, большое вам спасибо за блестяще сделанную работу, если есть такая возможность, пусть знакомец мой полежит пока у вас в мертвецкой, его завтра или родственники заберут, либо от меня люди приедут. — я положил на стол два червонца и вышел из кабинета. Перед корпусом больницы стояла телега, на которой сидели напряженные инвалиды в серых шинелях, щетинясь к небу штыками винтовок. Я сунул, радостно замотавшей при виде меня головой Звездочке в зубы кусок сахара, захомяченный от щедрот докторов и сел на телегу рядом с ветеранами. — Тимофей, правь к тому месту, где ты хозяина своего бывшего нашел. Судя по следам, четко отпечатавшимся в набухшем влагой снегу, в узкий проход между двумя ветхими сараями, что находились примерно метрах в трехстах от склада торгового дома Пыжикова, в последнее время никто не заходил, кроме трех человек. Один был обут в солдатские сапоги, с двойным рядом шпилек по гладкой подошве, в которых в настоящее время ходила половина мужчин в России. Следы второго были более изящные, похожи на штиблеты, похожие на те, в которые был обут несчастный купец. Были и следы третьего, но с ними было непонятно, такое ощущение, что он был обут в лапти. Судя по гильзам, следам крови и обрывку веревки, небрежно брошенным на крышу прилегающего сарая, так что ее конец свисал вниз, некто перехватили Пыжикова по пути от склада, завели в глухой закуток, связали и посадили на старые шпалы, уложенные здесь с какой-то целью. После этого купца начали пытать, ломая ему пальцы и нанося порезы, о чем говорили несколько капель крови вокруг шпал и множественные следы штиблет, очевидно, что их обладатель сучил ногами, в то время как, ему причиняли жуткую боль. Потом веревку, связывающую руки несчастного, разрезали, и ее обрывки бросили на крышу сарая. Купец сделал два шага в сторону свободы, когда в него выстрелили из пистолета дважды, и перешагнув через упавшее тело, ушли. Судя по всему, купец, придя в сознание, выполз из закута на дорогу, но там силы его оставили, и он умер. Снег был слишком напитан влагой, Треф попытался взять след убийц, но пробежал с десяток шагов в сторону от склада, обиженно чихнул и сел, виновато глядя на меня. Пришлось дать ему в качестве утешительного приза второй кусок сахара, на что Звездочка, ревниво следящая за нами, обиженно заржала и сердито ударила копытом по луже. - Так, бойцы, внимание. Начинаем работать как народная милиция. Едем сейчас на тот склад -я махнул рукой в сторону знакомого мне ангара, задерживаем всех, после чего четко выполняем мои команды. Скорее всего, там будут один или два человека, которые пытали, а потом убили моего знакомца. Поэтому, соблюдайте осторожность. Когда мы вошли в помещение склада, я ощутил себя участником картины «Не ждали». У ворот склада были составлены с десяток ящиков, рядом сидел на табурете и что-то подсчитывал приказчик, имени которого я так и не удосужился узнать, но точно знал, что он обижал мою собаку. Увидев меня и, рвущихся за моей спиной инвалидов, готовых поднять на штыки окопавшихся в складе душегубов, мужик вскрикнул и упал с табурета. — Взять этого! — я шагнул вперед, но тут же остановился: — Стоп. Если он не сопротивляется, просто поставьте к стенке и выверните карманы. Да не так! Пришлось ставить, впавшего в ступор, приказчика к стене, уперев его лицом в холодную штукатурку и пинками раздвигая ему ноги, чтобы он находился в крайне неустойчивом положении, и показывать, как необходимо досматривать задержанных. Пока мои неофиты, открыв рты, смотрели, как я учебно-показательно обыскиваю задержанного, из глубин склада показались две пары мужчин, пыхтя и отдуваясь, несущих еще два тяжелых ящика. — Стоять, руки верх! — опять я среагировал раньше моих народных милиционеров. Передняя пара грузчиков замерла, боясь пошевелиться, вторая же, громыхнув тяжелым ящиком об пол, бросилась в темноту между стеллажами. — Так, этих к стене в ту же позу и охранять, а я тех возьму! — я подтолкнул рычащего Трефа вслед за беглецами и вытащил из кобуры «Маузер». Треф уверенно бежал мимо многочисленных стеллажей, поэтому я не опасался нападения из темноты. Вдруг он ускорился и с лаем бросился вперед, там, у противоположной стороны склада раздался грохот, крики, и я наподдал. Пес успел вовремя. Судя по всему, шустрые беглецы уже лезли по приставной лестнице к слуховому окну, когда доберман с лаем выскочил из темноты, напугав мужика, держащего лестницу, в следствии чего она упала, скользнув вдоль стены, а второй человек, подвывая, катался по полу, держась за ногу. - Встал, быстро! — Не могу, барин, кажись ногу сломал. — Помоги своему другу! — Ага, сейчас. Мужик пытался помочь встать своему товарищу, но не удачно, человек, каждый раз тоненько вскрикивая, заваливался обратно на пол. — Барин, подхвати со второй стороны, и мы его поднимем. — Сейчас помогу. Эй, кто там? Один ко мне бегом! Раздался скрип деревяшки по бетонному полу и из темноты появился безногий солдат, неторопливо идущий с винтовкой на плече. — Милиционер Цыганков, по-вашему… — Так, ты, который на ногах, отойди сюда и встань лицом к стене. — Да давай его поднимем и потом… — Встань лицом к стене… Мужик, в добротном пальто, дико дисгармонирующем с его простецкими штанами и кожаными опорками на ногах, недовольно оглядываясь на меня, встал к стене. Второй, тот что с поврежденной ногой, продолжал оглашать всю округу душераздирающими стонами. — Дай винтовку! — я принял «мосинку» и прижал задержанного к стене, уперев кончик штыка задержанному в районе лопаток, держась чуть сбоку: — Вот так держи, меня страхуй, если дернется, сразу коли. Понял? Инвалид мрачно кивнул и перенял винтовку. За поясом у обладателя пальто обнаружился нож в самодельных кожаных ножнах, а в карманах, кроме маленького кошелечка с горсткой мелочи и маленькими сережками с зелеными камушками, была серая брошюрка. Невзрачная бумага, похожая на Сберегательную книжку поздних Советов, озаглавленная «Паспортная книжка». Страницы исписаны от руки, корявым почерком, из которого следовало, что передо мной стоял, уткнувшись лицом и ладонями в стену, отставив ноги назад и широко в сторону, не кто другой, как потомственный дворянин, приехавший в столицу из Калужской губернии. на контрольные вопросы владелец паспорта ответил неудовлетворительно, со своим возрастом дворянин' ошибся на год, а дочь, очаровательную Инну назвал Ирой. Паспорт я прибрал себе, думаю, что пригодиться. Сомневаюсь, что, судьба бывшего владельца пальто сложилась хорошо, дай Бог, чтобы был жив после встречи с моими визави. Закончив обыск, я повернулся к подвывающему бедолаге. — Ноги и руки в сторону разведи. — Не могу, барин, нога совсем не слушается. — Либо делаешь, что я сказал, либо стреляю на счет три. Уже два. — курок пистолета, с симпатичной дырочкой посредине, с щелчком встал на боевой взвод и пострадавший, со стоном, раздвинул ноги и руки, сделавшись похожим на морскую звезду. Я придавил спину страдальца коленом, после чего, держа ствол «маузера» у затылка, тщательно обыскал и етого типа. Поняв, что церемонится с ним, почемкто, не собираються, жулик забыл, как надо дышать. У этого я нашел в рукаве нож, а в кармане была смятая трешка. — Видел. –я показал милиционеру два изъятых клинка: — Сунулся бы к ним, попластали бы тебя на лапшу. Эти мазурики ножиками работают на зависть. — Встали и пошли. — я чуть подтолкнул носком ноги лежащего мужика. — Барин, вот ей-Богу, не могу встать! — Слушай меня внимательно. У меня докторов нет. Не хочешь встать и идти, я тебе мучится больше не дам. Застрели и все. — Ладно-ладно, сейчас попробую. С помощью приятеля, «пострадавший», кое как, встал и, опираясь именно на «сломанную» ногу, подпирая друг друга, подельники двинулись к выходу со склада, под конвоем следующего за ним Трефа. - Как зовут? — поставив парочку жуликов к стене, я занялся мучителем собак, выведя его на улицу, подальше от ворот. — Соловьев Илья Алексеевич.