НА САМОМ ДЕЛЕ, если говорить честно, это хорошо, что я ухожу. Худшее, что мы можем сделать для мамы, – сидеть рядом и наблюдать за каждым ее движением с этим встревоженным, горестным выражением лица. Папа заверил меня, что в течение следующих недель и месяцев я смогу сыграть свою роль. Мне будет чем заняться. Беллами милая, но ей всего восемнадцать, и она ужасно неприспособленная. Любое, даже самое маленькое поручение выбивает ее из колеи. И это, кстати, очень хорошо для ее роли – Постоянный Позитив. Я же та дочь, которая творит всякое дерьмо. И именно я буду той дочерью, которая будет возить маму на обследования, задавать кучу лишних вопросов, заботиться о ней, когда папе нужно будет работать, и, возможно, сводить ее с ума. Но в данный момент я чувствую себя ужасно. И если на свете есть кто-то, кого я хотела бы сегодня видеть, кроме членов моей семьи, то это мои девочки. Новая квартира Лолы – это огромный шаг вперед по сравнению с общежитием. Я надеялась, что она переедет ко мне, когда мы закончим колледж, но она решила поселиться в центре, и каждый раз, когда я ее навещаю, я понимаю, что нельзя ее в этом упрекнуть. Квартира находится к северу от квартала Газовых фонарей в новом, с огромными окнами высотном доме с видом на гавань и всего в паре кварталов от Донат Бара. Счастливица. – Харлоу-у-у! – мое имя разносится по большой гостиной, и я быстро оказываюсь в объятиях четырех рук. Две руки принадлежат Лоле, а еще две – Лондон, новой соседке Лолы и самой симпатичной девочке в Америке, какую только можно себе представить: песочного цвета волосы, веснушки, ямочки и постоянная улыбка. Она успешно дополняет свой образ очками девочки-заучки и дикой одеждой: сегодня, например, она одета в синюю футболку «Тардис», желто-зеленую юбку в горошек и гольфы в черно-белую полоску. По сравнению с черным платьем Лолы в стиле ретро и этой гламурной Бетти Пейдж мы, все остальные, выглядим трагически немодными. – Привет, Лола-Лондон. – Я прижимаюсь щекой к щеке Лолы. Мне это было нужно. Голос Лолы слегка приглушен моими волосами: – Звучит как имя стриптизерши. Лондон смеется, выбираясь из нашего треугольника. – Или название коктейля? – Один «Лола-Лондон» со льдом, – говорю я. – Что ж, – отвечает Лондон, показывая на холодильник в кухне. – Мы можем попытаться сегодня его изобрести. Клянусь, я купила все: и миксеры, и выпивку, и пиво, и орешки, и… Она прикрывает глаза, поднимает правую руку в рокерском приветствии и вопит: – Чипсы-ы-ы! Затем разворачивается и бежит открывать дверь, и я одобрительно киваю Лоле: – Мне нравится эта девчонка! – Кое-кто сказал мне, что в этом доме вечеринка! Я поворачиваюсь на голос Анселя – низкий, с акцентом, и все остальные звуки в квартире тонут под громом аплодисментов и смеха, которые вызывают его появление. На голове у него сомбреро, поля которой заполнены кукурузными чипсами, потому что он очаровательный идиот. Миа отрывается от него, идет ко мне и обнимает меня за плечи: – Ты как? Я позвонила Лоле и Миа раньше, рассказала им наши шокирующие новости, а они достаточно хорошо меня знают, чтобы оценить масштабы моей паники. Я моргаю, получая удовольствие от восхитительного зрелища, которое представляет собой Ансель, исполняющий довольно странные телодвижения, напоминающие танец тореадора. – Эх, сама понимаешь. Она делает шаг назад и внимательно изучает мое лицо, пока не решает, видимо, что я здесь для того, чтобы отвлечься, а не чтобы обсуждать здоровье моей мамы. Мы все смотрим, как Ансель угощает чипсами из сомбреро всех желающих. Серьезно, его внутренний ребенок жив и довольно активен. Я рисую круг в воздухе вокруг своей головы. – Что это за?.. – Понятия не имею, – перебивает меня Миа. – Они с Финном ушли за пивом, и вернулся он вот с этим. Он ее не снимает уже несколько часов, но наполнял уже три раза. Держите себя в руках, дамы, он мой. Она наклоняется, чтобы достать пиво из холодильника, а я, услышав имя Финна, тут же замечаю его в комнате. Он, видимо, пришел вместе с Анселем и Миа. Мой желудок совершает неприятный кульбит, когда Финн смеется над какими-то словами Анселя и поднимает руку, чтобы поправить бейсболку. Его бицепс напрягается, и в животе у меня начинает пылать огонь. Я выпиваю залпом половину своего пива, чтобы его погасить, представляя себе, как оно с шипением льется на воображаемое пламя внутри меня. – Я не знала, что Финн придет сегодня. Ну а что я думала? Что они его оставят дома одного? Просто Финн представляет собой еще одно осложнение для меня, и мой уже перегруженный мозг не может справиться с этим сразу. Миа откручивает крышку на пиве и смотрит на меня с легкой улыбкой во взгляде: – Все нормально? Вежливо. Мы тут все одна команда, напоминаю я себе. – Ты же знаешь, что все отлично. – Пока он не пытается говорить, да? Смеясь, я киваю. – Точно. Лола гладит меня по спине, а затем склоняет голову, показывая, что хочет присоединиться к людям, которые собираются играть в карты. – Тебе тут хорошо? – Ага, – отвечаю я. – Я, наверное, просто постою и посмотрю на то, какие вы, ребята, классные. Убедившись, что я не нуждаюсь в компании, Миа идет за ней, а я остаюсь одна в залитой светом кухне, глядя на маленькую группку вокруг обеденного стола. Ансель слюнявит большой палец и начинает раздавать карты, отправляя каждую точным движением очередному игроку. Я чувствую себя немного потерянной, как будто меня не должно быть здесь, но и домой мне идти нельзя. Мне слишком тесно в самой себе, слишком душно в этой квартире. Какая-то тень мелькает мимо меня, и, повернувшись, я вижу парня с обесцвеченным ирокезом, который наклоняется к холодильнику и вытаскивает оттуда банку. – Интересный выбор, – говорю я. – «Страстный пунш»? Он поворачивается и смеется, кивая в знак согласия. Он хорош, даже почти сексуален, но его улыбка обнажает полный рот слишком ровных, белоснежных зубов – мальчик-хиппи из Ла-Хойи. Ну разумеется. – Ты когда-нибудь пробовала его? Он на вкус как сок! Дешевый коктейль ему кажется открытием, забавной новинкой? Определенно, это мальчик-хиппи из Ла-Хойи. – Я Харлоу, – говорю я, протягивая руку. – И если ты хочешь сока, почему бы тебе просто не выпить сока? Он трясет банку. – Немного сложновато опьянеть от сока, – отвечает он, а потом прижимает банку к груди и добавляет: – Не-Джо. – Не… что? – Нет. Не-Джо. Оливер, мой новый босс, называет меня Джоуи. Думаю, издевается надо мной, как над кенгуру, потому что он же австралиец. Но это не мое имя. Я жду, что он назовет свое настоящее имя, ведь он же наверняка собирается работать у Оливера довольно долго и вряд ли захочет оставаться Не-Джо на протяжении многих месяцев. Но он не называет. – Значит, ты будешь Не-Джо? – Ага! – Все время? – Ага. – Что ж, тогда приятно познакомиться. Несмотря на тот факт, что, кажется, мозг Не-Джо уступает размерами мозгу беспозвоночных, я разглядываю его и ловлю себя на мысли, что он мне даже нравится. На нем пляжные шорты и футболка, и он явно доволен тем, что находится здесь и сейчас и делает то, что делает. – Значит, ты собираешься работать в этом магазине? Когда он кивает, одним глотком выпивая полбанки своего напитка, я добавляю: – Завтра для вас, ребята, важный день. – Все будет хорошо. Оливер – лучший босс. Ну то есть я хочу сказать, будет лучшим боссом. Он такой… расслабленный. Я бросаю взгляд через комнату туда, где Оливер с таким вниманием смотрит в свои карты и так крепко держит их в руке, что я опасаюсь, как бы они не воспламенились. В отличие от Финна, который не особо беспокоится о своем внешнем виде, но все же зарабатывает очки в свою пользу короткой стрижкой и обычно гладковыбритым лицом, Оливер привлекателен сам по себе, без всяких усилий. Я пока не решила, так ли он рассеян на самом деле, как кажется, но я точно знаю, что он очень дельный парень, а учитывая, что ему всего тридцать, а он открывает свой собственный магазин комиксов в самом крутом районе Сан-Диего, не думаю, что действительно такой уж расслабленный, как надеется Не-Джо. Я снова перевожу взгляд на мальчика-хиппи: – И что ты будешь там делать? – Продавать комиксы и все такое. Я смеюсь. Этот парень без тормозов довольно забавный, интересно на него посмотреть в деле. – А, то есть ты имеешь в виду – работать на переднем фронте?