А ведь помимо сухопутной армии был ещё и флот. Эти могли двигаться куда быстрее, но тоже не спешили. Теперь Сергей жалел, что представил положение русов так оптимистично. Ромеи были большими специалистами по взятию крепостей. Сергей беспокоился, а вот его новые приятели откровенно скучали. Пирушки, вино, девки… Но всё это воспринимается куда острее, если приправить толикой риска. Молодёжь искала приключений, и поскольку враг был далеко, то драки заменяли охотой и состязаниями, приближенными к боевым, в которых Сергей активно участвовал. В том числе в стрельбе из лука и в конных играх. Шансы на победу у него были нулевые, но это был неплохой способ научиться чему-то полезному. Зато в фехтовании он был – в лучших. К сожалению, стать совсем своим для будущей хузарской элиты у него не получалось. Мешал статус язычника. Пусть молодые степные аристократы не особо утруждали себя соблюдением обрядов, но убеждение в том, что они лучшие, потому что избраны Богом, вошло в них с материнским (ну, или кормилицыным) молоком. Так что все они поглядывали на Сергея свысока. Поначалу. Но потом – перестали. То ли Машег нафантазировал им что-то насчёт происхождения Сергея, то ли само его поведение сработало… Своим его не признали, но считали ровней. Что уже неплохо. Опять-таки задел на будущее. Сергей знал: в этом мире Хузарский хаканат – весьма значительная сила и останется таковой ещё много лет. Посему личное знакомство с теми, кому предназначено стать правителями и воеводами Хузарии – отличное политическое вложение. Двигаясь к цели, войско булхацы росло. Пользуясь данной ему властью, Песах привлёк к походу союзников: например, обитавших в Приазовье чёрных булгар. А вот ещё одни союзники хузар, асы, от участия в походе отказались. Мол, их главный, ас-тархан, подчиняется только хакану всех хузар, и рангом постарше, чем какой-то там булхацы. Песах обиделся. Тем более, сказано было публично. Обиделся, но стерпел. Хотя мог бы и прибегнуть к силе. Сергей, присутствовавший при разговоре, отметил: булхаци ещё опаснее, чем думалось. С дерзкими асами он непременно посчитается. Но тогда, когда это будет политически выгодно. На всякий случай он при оказии уточнил у Илана: как к асам относятся в Итиле. Оказалось, неплохо. Когда у хузар был конфликт с арабами, асы бились вместе с воинами хакана. И неплохо бились. Потому их тархан и повел себя так высокомерно. С хузарской молодёжью Сергей общался на равных, а вот с Иланом у него отношения сложились покровительственные. Со стороны Илана. Поскольку сотник очень старался склонить Сергея к переходу в иудаизм. Сергей не возражал. По поводу покровительства, а не иудаизма. И активно расспрашивал сотника о политических играх внутри хаканата. Илан, к сожалению, знал не так уж много. Да и тому, что рассказывал, не факт, что стоило верить. Например, по словам Илана, ромейский император в письмах именовал хакана «наиблагороднейшим и славнейшим»[43], а великого князя киевского – всего лишь архонтом русов. И это при том, что нынешние отношения хузар и ромеев были не особо дружескими. Хотя ромеи есть ромеи. Владимир вон тоже превратился из «брата и кесаря» в простого архонта, как только необходимость в помощи прошла, а данные в момент кризиса обещания «забылись». И снова стал «братом и кесарем», когда надавал империи по сусалам. Зато Сергей узнал, что печенеги хоревой, с которыми у русов всегда были наибольшие проблемы, раньше с хузарами неплохо ладили. А вот их сородичи, кочующие от Дона, именуемого здесь Бузаном, до Северного Причерноморья, вели себя неправильно, поскольку, обитая на исконных землях Хузарского хаканата, власти хакана над собой признавать не желали, несмотря на то, что были неоднократно хузарами биты, граблены, пленены и продаваемы в рабство. Вот в это верилось. Коварную натуру копчёных никакими побоями не выправить. Прошло семь дней, прежде чем многотысячное воинство Песаха вышло к Самкерцу. Вышло и – вот же счастье! – обнаружило город, осаждённый по всем правилам военного искусства. Осаждённый, следовательно, не павший, хотя осаждающих не убавилось, а прибавилось. Вдобавок ромеи ухитрились раздолбать главные ворота. Раздолбали и, похоже, оставили в покое. То ли катаракта оказалась крепче, чем рассчитывали, то ли русы успели заложить арку стеной. Так или иначе, но прямо сейчас ромеи пытались взять стену с помощью трёх здоровенных осадных башен и несчётного числа лестниц. Русы держались. И не просто держались, а оборонялись весьма активно. Все три мостика, ведущие на стены с осадных башен, были жёстко заблокированы, а прорвавшихся на стены было на порядок меньше, чем лежащих у их подножия. Похоже, комит Фока людей не жалел. Видимо, знал о приближении хузарского войска и торопился. Прикинул численность осаждающих, пропорции потерь с обеих сторон и решил, что если поднажать, то Самкерц падёт в считаные дни. Так бы и вышло, если бы не появление нового игрока. Теперь ромеям, продолжи они осаду, придётся биться на два фронта. Сергей вместе с «золотой молодёжью» находился в авангарде. И с полукилометровой дистанции видел штурмующих и обороняющихся во всех подробностях. Хузар заметили. Заревели буккины. Огромные осадные башни, покачиваясь, поползли прочь от стен. Штурм прекратился. Реши Песах атаковать ромеев, лучшего момента не найти. Фемное войско – в беспорядке. Обоз – в отдалении. Конница… У полутысячи ромейской конницы нет никаких шансов против троекратно превосходящей хузарской. Которой, в отличие от катафрактов, собирать строй и брать разгон не требуется. Могут атаковать прямо с марша. Только дай команду. Сергей видел, как приплясывают кони его новых приятелей, ощущая азарт всадников. Только скомандуй! Не скомандовал. Булхацы Песах решил в бой не вступать. Хотя у него были все основания для этого. Фемное войско вторглось на хузарскую территорию, которую он обязан защищать. Полчаса – и момент был упущен. Херсониты втянулись внутрь огороженного частоколом лагеря. Снаружи остались осадные башни, груды лестниц и орудия. Последние, надо отметить, не бросили. Рядом с ними оставалась прислуга и укрывшаяся за мантилетами охрана. Ромеи готовились принять бой. Готовились, но не рвались. Комит прислал парламентёров. Сергея позвали толмачить. Он отказываться не стал, хотя не понял, почему позвали именно его. Знатоков ромейского в войске Песаха хватало. Один такой знаток, куда больше похожий на ромейского иудея, чем на хузарина, стоял справа от булхацы и время от времени склонялся к уху начальства. Сергей решил: тоже переводит. Он ошибался. Как оказалось, хузарский военачальник и сам недурно владел языком противника. Но выяснилось позже. Примерно на десятой минуте разговора. Парламентёров-ромеев было двое. Воинственный друнгарий-кавалерист и канцелярского вида хартуларий с пальцами в чернилах. Типичный имперский чиновник. Он и держал речь. То есть после ряда цветистых комплиментов в адрес Песаха и отсутствующего здесь «наипревосходительного» стратига херсонского хартуларий изложил позицию начальства. Враждебные действия в отношении Самкерца никоим образом не являются враждебными действиями по отношению к Хузарии. Напротив, как только херсонский стратиг узнал, что дерзкие русы посягнули на хузарский город, он тотчас собрал войско и отправил его для восстановления порядка. И сейчас его представитель комит Фока готов без всяких условий передать город прежним владельцам. Однако будет справедливо, если булхацы Песах по достоинству оценит действия херсонитов, компенсирует военные издержки, а также вернёт награбленное русами имущество ромеев. Хартуларий даже готов назвать примерный размер компенсации. И назвал. Сумма была приличной, но вполне приемлемой. Нормальная цена за снятие осады. Нормальная, если бы булхацы пришёл один или с небольшой свитой. Но он пришёл с войском, которое могло само навалять осаждающим. Причём совершенно бесплатно. Не говоря уже о том, что передавать город, о который только что обломал зубы, тому, кто лично наблюдал процесс облома… Это дерзко. Сергей решил перевести речь хартулария один в один, без собственных акцентов и поправок. Он был уверен, что Песах немедленно поставит зарвавшегося ромея на место. То есть в подобающую ситуации коленно-локтевую позу. Но он ошибся. Правильно отреагировали, то есть выразили негодование, только советники булхаци, да и то в основном – молодёжь. Сам же Песах выслушал перевод, и бровью не поведя, а потом на вполне приличном ромейском сообщил, что он, по воле великого хакана Беньяху, да живёт тот вечно в милости Божьей, булхацы и законный правитель здешних хузарских земель, включая и упомянутый ромеем Самкерц. И он, Песах, сейчас выслушал слова ромея, а теперь желает послушать вторую сторону. То бишь представителя русов. И указал на Сергея. Блин! Вот же хитровывернутый… политик! Что б ему не предупредить заранее? Хотя Сергей мог бы и сам догадаться, когда его с бухты-барахты пригласили главным переводчиком. Для хартулария превращение мальчишки-толмача в «представителя» стало ещё большим сюрпризом. Но он сдержался. А вот его помалкивавший прежде партнёр-кавалерист сдерживаться не стал и высказался… по-кавалерийски. Зря. Булхаци шевельнул кистью, и прямолинейного катафракта тут же лишили посольской неприкосновенности, скрутили, разоружили и уложили мордой в пыль. Вернее, в пыльный ковёр, что сути не меняло. И зафиксировали, уперев в спину древки копий и поставив ногу на затылок. И Сергей мог бы поклясться: от унижения ромея «благочестивый и богобоязненный» получил явное удовольствие. Даже намёк на улыбку не сумел сдержать. Хартуларий, которого не тронули, выразил протест… Вернее, даже не протест, а всего лишь желание узнать: чем его уважаемый спутник вызвал недовольство благородного наместника? Булхаци до ответа не снизошёл, но один из советников Песаха, больше похожий на жреца, чем на воина, пояснил: этот юноша-рус, благородный, храбрый и обладающий хорошими манерами, в данный момент пользуется куда большим расположением булхацы, чем богохульник-ромей, которого только статус посла отделяет от немедленной казни. Однако если тот ещё что-то вякнет, то булхаци сделает «наипревосходительному» Иоанну-стратигу подарок: избавит его от никудышного командира. Как может командовать воинами тот, что даже своим языком командовать не умеет? Хартуларий очень вежливо, с поклонами, поблагодарил за науку. Друнгарий промолчал. Трудно говорить, когда твоё лицо вдавлено в вонючий ковёр. Пока Песах «воспитывал» ромеев, Сергей сориентировался и начал речь правильно. То есть поблагодарил булхацы (полным титулованием) за возможность высказаться и во второй раз изложил согласованную с Рёрехом версию. Мол, русы тоже не претендовали на Самкерц, а всего лишь пресекли бунт прежнего наместника. И сейчас с радостью передадут город законному представителю хакана Беньяху, богоизбранного, боголюбимого… и так далее. Право голоса перешло к хартуларию. Тот разразился длинной речью, суть которой сводилась к тому, что слова Сергея всего лишь слова. Но ведь и сказанное хартуларием – не более чем слова, – возразил Сергей. Причём слова лживые. Ромеи прекрасно знали о том, что русы взяли на себя ответственность за Самкерц. Он, Варт, лично посетил стратига Иоанна в его дворце и передал письма от архонта русов. Стратиг же письма благосклонно принял, а посланцев архонта русов, одним из которых и был Варт, назвал своими гостями и назначил содержание на всё время пребывания их в Херсоне. Для хартулария сказанное стало очередным сюрпризом. Правда, он тут же заявил, что ничего об этом не знает. – Об этом знают его превосходительство стратиг и его секретарь, – безмятежно произнёс Сергей. – А тебе о том знать не по чину. Хартуларию возразить было нечего и он разразился речью о том, что ромеи и хузары – лучшие друзья, а русы коварны, и ни один сколько-нибудь разумный и уважаемый христианин не станет иметь дело с варварами и язычниками. – Как интересно! – улыбнулся Сергей. – По-твоему, выходит, что спафарий империи и личный представитель Автократора патрикий Николай Пиперат не разумен, не уважаем и вдобавок не христианин? – Это ещё почему? – растерялся хартуларий. – Потому что спафарий Николай от имени Автократора заключил договор с моим хаканом Олегом о признании его права владения городом Самкерцом и правилах торговли в прилежащих к нему землях и водах. И отмечу, – Сергей повернулся к Песаху, – во время заключения договора спафарий Николай не знал о том, что хакан Олег намерен вскорости вернуть город хакану Беньяху.