– Ложь! – взвился хартуларий. – Нет такого договора! – Я его видел, держал в руках и даже читал, – спокойно произнёс Сергей. – И твой стратиг – тоже. А ещё его видел мой друг Машег бар Захариах. И он поклянётся в этом на вашей священной книге, если в подобном есть необходимость. – Необходимости нет, – уронил Песах. – Милостью Господа я умею отличать правду. Так и есть. Не любит булхацы ромеев. И это прекрасно. Но если у него такой же зуб на русов, стоит ждать проблем. Жест кистью – и телохранитель убрал ногу с затылка кавалериста. Тот поднялся, разгладил бороду, чихнул. Ковёр был далёк от стерильности и охотно поделился грязью с ромеем. – Даю вам времени до заката, романы, – сухо произнёс булхацы. – Когда солнце коснётся вод, вас не должно быть на моей земле. И махнул рукой, объявляя окончание аудиенции. А через час Сергей уже стоял перед собственным руководством: Рёрехом, Харальдом и вождями помельче. – Он готов выпустить нас. С оружием и имуществом. Грабить горожан запрещено. Брать с собой рабов тоже. Это будет проверено. На этих условиях мы можем погрузиться на корабли и плыть, куда захотим. – То есть мы можем уйти и в Хузарское море? – мгновенно уловил суть Харальд. – Да, – подтвердил Сергей. – Это лучшее, что я услышал с тех пор, как пришёл в этот город! – Но зачем нам идти к хузарам? – нахмурился сотник Довган. – Наш путь – к устью Днепра! Его можно было понять. Он не был варягом и отправляться чёрт-те куда, в какое-то Белозерье вместо родного Киева ему очень не хотелось. – Греби, – махнул рукой ярл. – Если тебе повезёт, окажешься в Ирии. Не повезёт – на нижней палубе хеландия. – Ромеи, – пояснил сотнику Егри. – Их флот только и ждёт, когда мы сунемся в капкан. – Но мы можем взять мористее и проскочить! Нурманы дружно расхохотались. – Мы, может, и можем, – отсмеявшись, сообщил Харальд. – Если бросим здесь всю добычу. Но я этого делать не собираюсь. А тебя, друг мой, ромейские корабли догонят, даже если ты уйдёшь налегке. – Так и будет, – поддержал вождя Хаги. – Их хеландии быстрее большинства наших лодий. У меня другой вопрос: можно ли доверять этому хузарскому конунгу? – Он не конунг, – поправил Сергей. – Он только наместник, чьё слово здесь равно слову их хакана. Он обещал дать нам подорожные, с которыми хузары должны нас пропустить. Но он не хакан. Если Беньяху пожелает отменить разрешение, он это сделает. – А сам Песах, ему можно верить? – вмешался Егри. – Хузары жадны, а их бог разрешает нарушать клятвы, если они даны иноверцам. Как интересно. До сих пор Сергей считал, что этим «бонусом» обладают лишь бохмичи-мусульмане. – Решать вам, – осторожно ответил Сергей. – Я скажу только: Песах – политик. (Сергей использовал ромейское слово). За те земли, которые отбил у хузар Олег и которые Беньяху хотел бы вернуть, Песах не отвечает. А здесь у него и так много врагов. И первые из них – ромеи. И у нас есть оружие, которое хузарин может использовать против них. Рёрех всё ещё колебался. Сергей видел: он не просто даёт возможность высказаться более опытным вождям. Он внимательно их слушает. Причём в первую очередь их, а не Сергея. Трудно доверить принятие такого рискованного решения пацану. Даже если ты сам всего лишь на пять лет старше. – Отдай иудею договор, – сказал Харальд. – После ухода из Самкерца нам от него пользы не будет. – Варт мне его прочитал. Он хорошо написан. И условия торговли в нём получше, чем те, что были раньше. Для ромеев получше. Так что можно даже намекнуть, что этот спафарий во всём виноват. Подкупил нашего конунга, чтобы тот захватил Самкерц. – И выйдет так, что мы тоже служим ромеям! – недовольно проворчал один из киевских сотников. – Ромеям кто только не служит за их золото! – отмахнулся ярл. – Я им служил, и Сигвард, и ещё тысячи. И хузар, которые служат ромеям, я тоже видел. Ромеи платят золотом, чтобы другие проливали кровь вместо них. Собравшиеся неодобрительно заворчали, а вот Сергей, напротив, считал такой подход правильным. Заплатить другим, желательно врагам, чтобы они сражались и умирали за твои интересы… Русам стоило бы этому поучиться[44]. Но в нынешний менталитет варягов, нурманов и прочих «продавцов железа» такое отношение не укладывалось. Их целью было именно золото. Рёрех решился. Сергей увидел, как его лицо внезапно построжело. Словно сквозь юношу проглянул тот, старший, которого Сергей знал когда-то. – Мы отдадим пергамент Песаху, – произнёс княжич, поднимаясь. – И мы пойдём через хузарские воды. Пойдём домой. На север. А вы, – он поглядел на Довгана, – можете и через Хузарское море в Киев пойти. Слыхал я, есть такая дорога. Егри кивнул, подтверждая. Водный путь из Дона к Киеву был. – Мы пойдём через Хузарию, – Рёрех строго оглядел присутствующих. – А если кто-то будет нам мешать, что ж, будем драться. Хорошо сказал. Как настоящий вождь. И никто не стал с ним спорить. Ни Егри, ни даже Довган. А нурманов такое решение, похоже, полностью устраивало. Север – их Родина. Рёрех повернулся к Сергею: – Варт, езжай к Песаху и скажи, что мы готовы с ним говорить. Глава 30. Договор Сергей узнал, почему булхаци не любит ромеев. Узнал от Илана. Хузарский аристократ уже понял, что принимать иудаизм Сергей не собирается, но всё равно симпатизировал. И беседовал тоже охотно. Ему нравилось, что Сергей умеет слушать. И задавать правильные вопросы. Будучи приближённым Песаха, Илан многое о нём знал. В том числе и то, что булхацы пару лет прожил в Византии. Ну, как прожил… Воевал. То ли наёмником, то ли в составе союзных войск, Илан не ведал. Знал только, что дрался Песах с арабами. Вместе с другими хузарами. И ромеи вроде как их обидели при расчёте. Может, с деньгами кинули, а может, личное. В общем, сильно огорчили. Добавило и то, что, вернувшись из Византии, Песах ничего хорошего на родине не застал. Более того, пока молодой аристократ бился с врагами потенциального противника, его папа и оба старших брата погибли в какой-то заварушке на Кавказе. А пока законный наследник отсутствовал, его единокровный братец от младшей жены захапал родовое имущество. Немаленькое, надо отметить. И сумел убедить подданных, что он для них лучше, чем Песах. Учитывая же специфику хузарского феодализма, согласно которой феодал был единовластным господином, а представитель хакана всего лишь присматривал за правильной выплатой налогов, шансы Песаха на возвращение наследства были ничтожны. Единственный шанс, если вмешается лично хакан. И хакан вмешался. Причём весьма своеобразно. Распорядился провести эксгумацию отцовской могилы, достать кости покойника и велел братьям полить кости собственной кровью. И по результату «генетического теста» принял решение в пользу Песаха, потому что кровь Песаха в кости впиталась, а кровь его брата с костей стекла. Истина восторжествовала, наследник получил и вотчину, и единокровного брата. Для наказания. С тех пор о брате никто не слышал, а Песах «прописался» в столице и выполнял различные поручения хакана. В основном по усмирению вассальных племён. В чём преуспел настолько, что получил завидную должность булхацы. – Ты можешь ему верить, Варт, – сказал Илан. – И твой бек[45] может ему верить. Но печенегам, что на восточном берегу моря, верить нельзя. Учти это, когда поплывёте домой. Ну, насчёт печенегов Сергей и так знал. А вот следующие слова Илана были нежданчиком. – Верить ты ему можешь, но вам придётся оплатить ущерб, полученный городом за то время, что вы были здесь, – сообщил сотник. – Не думаю, что это справедливо, – осторожно заметил Сергей. Ему очень хотелось заявить, что репарации не входили в их предыдущий договор. Но нынешнее положение не располагало к торгу. Нет, русы всё ещё были внутри, а хузары – снаружи. Однако пожелай Песах взять город силой, он сделал бы это ещё до вечера. Русов и нурманов было слишком мало для полноценной обороны. А городское ополчение не станет оборонять город от своих. Хорошо, если в спину не ударит. Опять-таки хузарский флот маячил поблизости, блокируя доступ в будущее Азовское, а ныне Хузарское море. – Не думаю, что это справедливо, но решать не мне. Я передам твои слова и вернусь с ответом. Вновь собравшийся военный совет требование Песаха в восторг не привело. В самом городе было порушено не так уж много, а вот городские укрепления пострадали изрядно. Причём не от русов, а от ромеев. Но выбора не было. Можно было только пободаться из-за суммы выкупа. Чем, собственно, на следующий день и занялись посредники. От русов – Харальд-ярл, от хузар – тот самый, похожий на константинопольского иудея, советник, который нашёптывал на ухо булхаци, когда тот принимал ромейских парламентёров. Переводчик этим двоим был не нужен. Оба владели языком империи, как родным. И стоили друг друга. Торг продлился целый день, и продвинулись стороны максимум на треть. Вернувшийся в город Харальд ругал своего оппонента разными нехорошими словами, но Сергей видел: ярл доволен. Переговоры – та же битва, а подраться нурман любил. Русы тем временем готовились к долгому путешествию. Закупали провиант, снаряжение, паковали ценное, а менее ценное продавали. Тем же занимались и северяне. Причём все вели себя предельно корректно по отношению к горожанам. Даже нурманы. Никто не хотел дать булхацы повод пересмотреть мирное соглашение, когда набитые добычей корабли выйдут из городской гавани. Переговоры по компенсации затягивались. Люди хузарского советника бродили по городу (им дали разрешение), фиксировали ущерб и оценивали стоимость восстановительных работ. Торговля шла за каждый пункт. Так продолжалось ещё два дня… А на третий в город прискакал Машег, временно обосновавшийся с соотечественниками, и сообщил, что Илан, свет Пахьевич, желает видеть Варта. И срочно. – Мой господин недоволен, – после обмена приветствиями сообщил хузарский аристократ. – Благословенный Богом хакан Беньяху присылает сюда доверенного человека. Его зовут Ашмонай. Он молод, но твёрд духом и крепок в вере, как и положено человеку его имени. Хакан велит ему начальствовать в Самкерце, и Песаху это не по нраву, но когда Ашмонай будет здесь, он может потребовать от твоего бека и его людей куда большую сумму, чем та, которую определил булхаци. Скажи это своему беку и ещё скажи: решать надо быстро. Сегодня. – И какую же сумму булхацы считает справедливой? – поинтересовался Сергей.