Как выяснилось позже, вожди понимали, что делают. И более того – у них был план. – Пусть будет десятая часть, – перевёл Сергей слова Харальда мытарю. – Нет, стоять! Нурманы угрожающе выставили копья, когда таможенная команда сунулась к сходням хеландия. – Он хочет услышать о требованиях тудуна лично от тудуна! – сообщил мытарю Сергей. – Ярл думает: вдруг это не его идея, а твоя! Судя по враз скисшей физиономии хузарина, это и впрямь была его идея. Но возражать он не рискнул. Потому что оказался меж двух огней: сердитых нурманов и собственного начальства, которое вряд ли одобрит попытку хапнуть втайне от него. Но мытарь был не дурак и сообразил, что выбора у него нет. Или «сдаваться» руководству, или убрать загребущие лапки от чужих ценностей. Мытарь выбрал первое. Справедливо рассудив, что начальство от лишнего куска не откажется и, вполне возможно, даже наградит за предприимчивость. Северяне ведь практически уже согласились на десятину. Делегация была небольшая: Харальд, Рёрех и ещё двенадцать бойцов. Лучших. В основном нурманов. И Сергей с Машегом. Последний держался на удивление скромно. В курс дела его не ввели, но он интуитивно чувствовал: что-то назревает. И опасался, что окажется в двойственном положении, поскольку здесь, в Саркеле, вполне могли быть его родичи. Даже сам тудун Сабриэль мог быть его роднёй. У дома Рузиев много родственников. Машег не мог знать всех. Собственно крепость Саркел была не особо большая. Около двухсот метров длиной и примерно на треть меньше в ширину. Чтобы добраться до неё, пришлось пересечь два рва, разрезавших мыс, на котором стояла крепость, и миновать небольшой вал. Внутрь русы и нурманы вошли через северные ворота, располагавшиеся в нижней части квадратной башни. Вошли и сразу оказались будто на огромном рынке. Теснота. Вокруг какие-то круглые сооружения вроде юрт, куча народа, всё это шумит, грохочет, лязгает железом… Впрочем, были здания и посолиднее. Например, возвышавшаяся над жилищами кочевников маковка византийской церкви. Таможенная команда, усиленная несколькими стражниками-гузами, не без труда пробилась… к очередным воротам. Сергей уже и забыл, что внутри крепости имеется ещё одна полноценная стена, отделяющая простых обитателей Саркела от служебной территории. Здесь, кстати, стояли жилища несколько иного типа, чем в северной части, и каменных строений было побольше. Но главным из них был несомненно донжон. Вот туда-то и повели северян. Снова одна стена и ворота. За ними – свободнее, а дома… Не дома, скорее, юрты. Внутри одной, с приподнятыми для вентиляции стенами, сидящая на корточках женщина жарила наколотое на палочки мясо. В качестве очага – поставленные вертикально кирпичи. Рядом хрупал насыпанным в торбу зерном очень приличных статей жеребец, которого бесстрашно дёргал за хвост пацанчик лет двух. Внутри могучей крепости такое вот типичное стойбище степняков смотрелось… неожиданно. Над странным внутригородским кочевьем нависала квадратная башня-донжон, куда они, собственно, и направлялись. А там уже ждали серьёзные ребята в броньках с луками наготове. – Оружие оставить здесь! Никаких возражений. Харальд, Рёрех, Хаги и ещё четверо, включая Сергея, послушно разоружились. Правда, отдали свои клинки не охране, а своим, но отдали всё. Даже ножи оставить им не позволили. – Они внутрь не пойдут, – перевёл Сергей. – Здесь останутся. И бросил взгляд на Машега. Тот стоял, скромно потупившись. Одет он был типичным варяжским отроком. Даже лук в налуче был подвешен не сбоку, по-всадничьи, а за спиной. Стоял, помалкивал. Его задача – слушать, о чём станут болтать люди Сабриэля. Вход в донжон был организован пусть и с первого этажа, но правильно. Два узких легко обороняемых прохода, возможность обстрела сверху… Грамотно, в общем. Чего не скажешь о внутреннем убранстве зала, в котором северян принял глава крепости и окрестностей. Восточная роскошь и восточные же удовольствия. Нет, вряд ли эти унизанные перстнями ручки смогут отправить стрелу на триста шагов. И столь же маловероятно, что обладатель отменно завитых локонов, выбивающихся из-под шапочки, и такой же завитой бороды – родич Машега. Разве что по праву брака. Зато охрана у тудуна вполне бравая. Наёмники-бохмичи числом одиннадцать, которые сразу взяли под контроль нурманско-варяжскую делегацию. Проигнорировали только Сергея. Вероятно, не сочли опасным. Что характерно, предприимчивого мытаря к руководству не подпустили. Впрочем, он и не рвался. Тудун Саркела возлежал на подушках с чашей в пухлой ручонке и на северян не глядел. Взор его был обращён на полуголую девочку лет двенадцати, которая отщипывала от кисти виноградины и вкладывала их тудуну в рот. Так продолжалось минут пять. Потом тудун снизошёл: глянул на делегацию, буркнув: «Говорите». – Скажи ему: мы помогли отстоять город Самкерц от посягательств роман, и за это булхаци Песах дал нам подорожную, освобождающую от любых налогов! – рявкнул Харальд. Сергей перевёл. Добавив от себя к имени Песаха пакет эпитетов «боголюбивый, праведный, доверенный друг великого благословенного Богом хакана, да живёт тот вечно». Тудун поморщился. То ли от рыка Харальда, то ли от упоминания Песаха. Отпил, скушал виноградину. Потом негромко спросил у Сергея: – Эти воины – вожди русов или их представители? Обладают ли они властью принимать решения? – Обладают, благочестивый, – улыбнувшись как можно подобострастнее, подтвердил Сергей. – Хорошо, – одобрил тудун и произнёс уже с другой, сердитой интонацией, кивнув на мытаря: – Этот человек сказал, что вы готовы заплатить десятую часть от стоимости того, что везёте. Так? Мытарь закивал. – Он нас не так понял, – ответил уже Рёрех, выслушав перевод. – Мы не собирались платить. – А я думаю, вы меня обманули, – тудун привстал на ложе и сделал грозное лицо. – За обманом следует наказание. Я здесь – рука и голос благословеннейшего хакана Беньяху. Обманув меня, вы обманули и его. Было бы справедливо забрать весь ваш товар, а вас предать смерти. Но я добр и щедр. Заберу лишь половину. И дарую вам жизнь. Если ваши люди тоже проявят покорность. Взять их! – Погоди, о великодушный! – воскликнул Сергей, делая шажок вперёд. – Позволь мне поведать тебе нечто важное! Сабриэль шевельнул пальчиками, останавливая готовых наброситься на северян стражников: – Говори. – Не для их ушей, о мудрейший, – проговорил Сергей, сгибаясь и делая ещё пару шагов к правителю Саркела. – Среди них есть человек, разумеющий язык праведных. Позволь мне… Движение кистью, и Сергей, согнувшись, придерживая рукой шапочку, чтоб не упала, просеменил к столу, а затем… Шапочка упала. А под ней обнаружился заветный ведунов нож. Прыжок, взвизг девчонки и столь же тонкий взвизг тудуна, к отвисшему зобу которого прижалось лезвие. И в ту же секунду Харальд, Рёрех, Хаги, Прастен и остальные разом набросились на стражей. Благо те стояли совсем рядом, а часть даже спрятала сабли и взялась за верёвки, готовясь вязать безоружных северян. Мгновение растерянности, вызванное рывком Сергея и визгом начальства, дало варягам и нурманам столь нужное преимущество. А ещё одну секунду им подарил звериный рык берсерка, отобравшего саблю у одного бохмичи, а копьё – у другого и немедленно пустившего оружие в ход. Ещё несколько секунд – и численное преимущество уже у северян. Мусульманские наёмники хакана – превосходные воины. Они могли бы потягаться даже с берсерком, если бы у них было чуть-чуть времени, чтобы собрать строй. Но они не успели. Растерялись. От внезапности нападения, от истошных воплей звавшего на помощь тудуна. Зато успели четверо нурманов, встретившие стражников-гузов, оставшихся в коридоре и, пусть с некоторым опозданием, кинувшихся на помощь соратникам. Гузов было никак не меньше двух десятков, но стать проблемой они не успели. Потому что их атаковали с тыла. Пока одиннадцать бохмичи доблестно умирали, подбадриваемые воплями перепуганного иноверца, оставшиеся у входа северяне, как и было заранее оговорено, рванули ко входу в донжон. Момент был рискованный. Присматривало за ними не меньше четырёх десятков саркельцев, причём больше половины вооружены луками. Вот только стояли они так, чтобы перекрыть северянам пути к отступлению, а не доступ в башню. То, что те дружно ринутся внутрь, оказалось для саркельцев неожиданностью. В первые секунды они не стреляли, потому что опасались попасть в своих, а когда северяне раскидали копейщиков и скрылись в башне, закидать их стрелами у саркельцев не вышло чисто технически. Вход в донжон, как сразу отметил Сергей, был спроектирован правильно. То есть максимально затруднял обстрел снаружи. Зато позволял нескольким воинам удерживать коридор. Что они и сделали. А тем временем остальные ударили в спину гузам, пытавшимся прорваться к своему начальству. Которое даже не успело осознать, что произошло, пучило глаза и тоненько повизгивало, находясь в той стадии восприятия реальности, когда сознание всё никак не может с этой реальностью смириться, жалобно заявляя: «Этого не может быть!», «Только не со мной!» Но острое железо у горла оказалось достаточным аргументом, чтобы дальше подёргивания и повизгивания сопротивление реальности не зашло. Сергей глядел поверх бледной лысой макушки (ритуальная хузарская шапочка давно свалилась) на учинённый в помещении разгром и в очередной раз радовался, что он – на правильной стороне. Например, никто из его товарищей не обращал внимания на забившуюся в угол полуголую девчонку. Те, кто не участвовал в блокировке входа, обыскивали покойников, по ходу превращая в покойников тех, кто задерживался по эту сторону вечности. Секс с малолеткой их не интересовал. Разве что Машег время от времени косил глазом в её сторону, не забывая о главной задаче: взобравшись на галерейку, он через узкую щель держал под прицелом кусок коридора перед входом. В коридор, впрочем, никто пока не совался. Двое подстреленных гузов оказались достаточным предупреждением. Особенно один, который был ещё жив и жалобно вопил, требуя его вытащить. Но среди сгрудившихся за поворотом дураков не было, и гуз продолжал страдать. – Отпусти этого тюленя! – велел Харальд, нависая над столом и перепуганным тудуном. Держать обмочившегося от страха хузарина – не самое большое удовольствие. Но Сергею даже потребовалось небольшое волевое усилие, чтобы выполнить команду. Ведунский ножик так хорошо лежал на тудуновом горле. Небольшое круговое движение… Но не в этот раз.