Сами остановился и осмотрелся: вокруг ни души. Присев на корточки у тела турка, он осторожно перевернул его. – У меня их нет, – прошептал Кая. Все лицо было залито кровью, глаза закрыты. При следующих словах изо рта потекла струйка крови: – Ты потерял пять, а я – десять лимонов. Тот капитан купил свои чертовы камеры и пропал, будь он проклят. Голос турка становился все слабее. Чтобы расслышать последние слова, Сами пришлось наклониться к нему вплотную: – Я не смог… думал, ты убьешь меня…мне жаль… Кая потерял сознание. С эскалатора Сами увидел, как грудь турка поднимается и опускается: он выживет. На улице ждал Малуф. – Тебе обязательно было это делать? – спросил он, когда Сами запрыгнул в машину. – Именно сегодня? 30 – Волнуешься? – дразнился Зоран Петрович. Мишель Малуф как обычно улыбался до ушей, но Петрович заметил в глазах друга огонек неуверенности. – Конечно, конечно, – Малуф быстро провел рукой по бороде. – Нет… ничего страшного. Мы должны это сделать. А твой пилот… – Цивич. – Цивич. Как он? Петрович улыбнулся. Они стояли у посадочной площадки у ангара вертолетного клуба в Руслагене. Малуф, все еще возмущенный импульсивностью Сами, не стал рассказывать Петровичу о погоне за Хассаном Кая – пусть это останется между ними. Был чудесный воскресный день. Вода озера Лиммарен покрылась сверкающей рябью от легкого ветерка, на небе ни облачка, только далеко в море виднелась белая вата. Хотя в прошлый раз они были здесь с Манне Лагерстрёмом ночью и с тех пор прошло целое лето, это место так же поражало красотой и спокойствием. Конечно, если стоять спиной к промзоне. – Мы можем слетать к моим приятелям на остров Блидё, – предложил Петрович. – Один мой знакомый держит там норковую ферму. Он вроде еще и хорьков начал разводить. Зарабатывает сорок штук за одного зверька. Я помогал ему завезти туда первую пару норок лет сто назад. Мы тогда спрятали их в резиновых шлангах, которые потом использовали на той стройке в Накке, помнишь? Они такие гибкие, эти норки, извиваются, как черви. И хорьки, наверное, тоже. Малуф кивнул, и Петрович начал в подробностях рассказывать, что случилось, когда на границе Советского Союза и Финляндии, один зверек запищал в грузовике со стройматериалами. Малуф слушал вполуха, в нужных местах делая улыбку пошире. * * * Перед ними разворачивалась активность. Первые недели августа выдались ветреными, и, когда метеорологи наконец пообещали пару солнечных деньков, владельцы припаркованных в ангаре вертолетов восприняли это как сигнал к тому, что пора снова полетать после долгого перерыва. Петрович и Малуф отошли на пару метров, чтобы не путаться под ногами, и наблюдали за тем, как небольшой трактор-тягач буксировал из ангара огромные машины, напоминающие грозных шмелей с усиками. – Игрушки для тех, у кого уже все есть, – сказал Петрович. – Точно, точно, – согласился Малуф. – Я бы лучше «Бентли» купил. – Да, – кивнул Малуф, которому машины были до лампочки. Мишель Малуф, прежде никогда не летавший на вертолете, решил, что перед тем, как они пойдут на дело, он должен хотя бы раз подняться в воздух. Сколько места в кабине вертолета? Сколько народу там поместится? Лететь ночью не представляет трудности, но так как придется отключить приборы, чтобы их не засекли радары, ему хотелось знать, как работает в воздухе спутниковая система навигации. Важность сегодняшней поездки осознавал не только Малуф. Филип Цивич – сербский военный пилот, которому Петрович уже заплатил, – все лето настаивал на том, чтобы полетать на вертолете, которым придется управлять в сложных условиях. В этом не было ничего странного: Цивич объяснил, что у каждой машины свои особенности, и Малуф с Петровичем отдали должное тому, что они приняли за ответственность и тщательность пилота. Петрович связался с Манне, и тот пообещал, что они смогут взять белый вертолет на пару часов, ничем не рискуя. Манне внесет в журнал учета имя владельца вертолета, а если кто-нибудь спросит(что вряд ли случится), скажет, что ошибся. К сожалению, у него уже есть такой опыт. Кроме того, Малуфу просто очень хотелось встретиться с Цивичем, посмотреть ему в глаза, ведь от мастерства пилота в этом деле зависит очень многое. – Он же летал со скоростью сто пятьдесят километров в час под мостами в Хорватии. Под мостами, слышишь? Ну так, посадить вертолет на крыше в Вестберге он точно сможет, – уверенно сказал Петрович. – Конечно, конечно, – ответил Малуф. – Но ведь…никогда не знаешь? Он посмотрел на часы: – Уже двадцать минут третьего. Ливанец коротко рассмеялся, как будто прося прощения за ворчание, но нервно почесал бороду. – Странно, – согласился Петрович, – на встречу в Черногории он пришел вовремя. – Ладно, подождем. – Я позвоню и спрошу. В телефоне Петровича номер Цивича был записан под буквой «П» – «Пилот». Телефон оказался выключен. Зоран не только купил Цивичу билеты на самолет в Швецию, но и забронировал комнату в отеле «Август Стриндберг» на улице Тегнергатан, где он знал ночного портье и в обмен на некоторые услуги мог, когда нужно, бесплатно получить номер. Петрович решил позвонить в отель. – Как зовут гостя? – спросила девушка на ресепшн. – Филип Цивич. Он заехал вчера поздно вечером. В трубке наступила тишина, а потом девушка сказала: – Простите, но этот гость не заезжал к нам. – Что? Петрович инстинктивно отвернулся от Малуфа, чтобы не показать свою реакцию. – Я вижу, что на его фамилию зарезервирована комната, – объяснила девушка, – но Цивич, к сожалению, не приехал. Больше мне ничего не известно. * * * В тот день Мишелю Малуфу так и не удалось полетать на вертолете, они с Петровичем вернулись в Стокгольм. В машине Зоран придумал не меньше дюжины логичных объяснений тому, что произошло: Филип Цивич мог заболеть, отравиться едой в самолете так сильно, что даже не смог позвонить и отменить встречу. А может быть, что-то случилось на пути в аэропорт Дубровника, откуда он должен был лететь, потому что из Хорватии проще найти прямые рейсы в Стокгольм. Его могли избить и отобрать телефон, паспорт и деньги. Вдруг он в эту минуту лежит где-нибудь в расщелине на хорватском побережье без какой-либо возможности позвонить? – Конечно, конечно, – соглашался Малуф, – С ним что угодно могло случиться. – Я вернусь домой и проверю, это дело пяти минут, – заверил Петрович, – пяти минут. – Точно, точно. Малуф подвез друга до улицы Уппландсгатан. Петрович степенно перешел дорогу, пытаясь всем своим видом показать, что ситуация у него под контролем, но как только за ним захлопнулась дверь подъезда, он бегом пустился по лестнице, влетел в квартиру, нашел свой черногорский телефон и набрал дяде в Подгорицу. Дядя обязан найти Филипа Цивича, ведь именно он дал контакты пилота. Дядя по телефону пообещал выяснить, что случилось. Когда Петрович попытался объяснить, что ответ нужен ему срочно, дядя весело рассмеялся: он собирается на футбольный матч, а потом хочет выпить пива – сегодня, вообще-то, воскресенье. У Петровича не было сил спорить – проще попросить о помощи еще пару знакомых. К вечеру поисками Филипа Цивича занимались пять человек. * * * Но Цивич не клюнул ни на один из крючков. Беспокойство Петровича нарастало: к такому повороту событий он был не готов. Югослав заснул на рассвете и проснулся от звонков черногорского телефона только к вечеру следующего дня. Он ответил, не вставая с кровати и не открывая глаза. – Да? – Он исчез.