– Где они? В сейфовой комнате? – Нет, конечно – отвечает Линдаль. – К большим деньгам никому не удастся попасть. Нет, они на шестом этаже, в зале пересчета, как мы его называем. Там деньги пересчитывают и отправляют обратно в сейф. Больше пары сотен миллионов там не бывает. – Пары сотен миллионов? – ошарашенно переспрашивает Турн. – Сейчас в этом здании находится больше миллиарда, – Линдаль называет эту цифру для сравнения. – Больше там никого нет? – спрашивает Турн, кивая в сторону экрана. – В зале должны быть сотрудники… – медлит с ответом Линдаль. – В ночную смену там работает где-то дюжина человек. У них есть приказ не покидать помещение в экстренной ситуации, но я их что-то не вижу. Даже не знаю… – Значит, несмотря на ваши восемьдесят камер, вы не можете определить, находится ли ваш персонал вне опасности? Палле Линдаль качает головой: – Нет, не могу. – Ясно. Начальник отдела безопасности безуспешно пытается скрыть раздражение и обиду. – Но одно я могу сказать наверняка: если вы войдете в здание и поймаете грабителей, сотрудникам, где бы они ни были, станет лучше. В наушнике раздается звонок, Турн нажимает кнопку на проводе. Наверное, пилоты наконец поднялись в воздух. Но в ухе раздается голос не молодого пилота, а Матса Берггрена. – Я только что говорил с Херцем, – сообщает он. Вертолетов из Упсалы и Берги не будет. – Почему? – Херц сейчас в управлении. Не знаю, что там творится, но военное руководство считает, что мы и без них обойдемся. – Политика. – Они пообещали помочь с отслеживанием на радарах. Говорят, что видят все, что поднимается в воздух, и даже пару раз засекли вертолет грабителей: когда он взлетал и когда сел в Вестберге. – Чертовы политики! – А наш вертолет еще не взлетел? – спрашивает Берггрен. – Нет, – Турн смотрит на часы. – Но пилоты уже должны были добраться до Мюттинге. – Оперативная группа готовится. – Готовится?! – кричит Турн. – Но, когда они приготовятся, грабителей уже и след простынет! Тут она замечает что-то, от чего настроение улучшается: к заправке приближаются два микроавтобуса со спецназом. В этот момент жужжание усиливается: белый вертолет спустился ниже. Видимо, пилот тоже заметил спецназ. Турн кивает сама себе: этих ребят можно смело отправлять в здание. – Наконец-то, – бросает она вконец растерявшемуся Палле Линдалю. 86 05.40 Микроавтобусы подъезжают к заправке и останавливаются прямо у импровизированного командного пункта, где расположилась Турн. Из первого выходит командир спецназа – внушительный мужчина больше двух метров ростом, с коротким ежиком на голове и размахом плеч, как у бодибилдеров. – Кто здесь главный? – рявкает он. Турн показывает на себя. Мужчина равнодушно кивает и оглядывается на здание, над которым жужжит вертолет. – Хотите, чтобы мы его спустили? – Спустили? – Ну да, стрельнем по нему пару раз, – самоуверенно говорит командир. Турн смотрит на вертолет. Похоже, этот полицейский-бодибилдер сошел с ума: стрелять по вертолету на такой малой высоте предполагает риск, что тот взорвется и упадет прямо на жилой дом. Что он несет? Но Турн не успевает ответить, как из микроавтобуса высовывается Палле Линдаль: – Похоже, они сматываются! В руке у него ноутбук, готовый наглядно подтвердить слова хозяина с помощью изображений с камеры. Турн разворачивается к командиру: – Начинайте штурм здания. Прямо сейчас. Возьмите их, пока не стало слишком поздно. Теперь Палле Линдалю наконец представилась возможность доказать, что он не врал, когда говорит о том, что может открыть с ноутбука любую дверь. Дважды повторять не требуется: командир уже несется к своим бойцам. Турн смотрит на часы. Почему не звонит пилот? 87 05.41 Джек Клюгер дышит слишком часто. У него гипервентиляция и, поскольку в организм поступает слишком мало кислорода, начинают трястись руки. Это случалось прежде – и не раз. Он говорит себе, что должен успокоиться, дышать глубже, втягивать воздух в легкие. Но у него не получается. Время идет, а ничего не происходит. Их нет уже тридцать минут, тридцать. Должно быть, что-то случилось. Сколько ему еще ждать, сколько еще висеть над самой крышей? Может, улететь к чертовой матери? У Клюгера нет никакой связи с грабителями. Чего они ждут? * * * В этот момент загорается лампочка индикатора уровня топлива: красный свет пульсирует в темной кабине с безжалостной частотой. Вот уже совсем не до шуток. Пульс в висках Клюгера, казалось, подстраивается под частоту красной лампочки. На земле под ним синие огни полицейских мигалок бросают на неподвижное здание свои длинные и скользкие языки. Мощные кирпичные стены и немного подсвеченные окна держат происходящее внутри в тайне. Из стеклянной пирамиды бьет такой яркий свет, что Джек Клюгер не может их пропустить, и все же он осторожно подвигается на пару десятков сантиметров вперед и отчаянно смотрит на выступающую из разбитого проема в окне лестницу. Ни движения, ни теней – ничего. На крыше пусто. Красная лампочка индикатора топлива освещает его лицо. В голубых глазах отражаются синие огни полицейских машин вокруг здания. Они все прибывают. Пилот не замечает, что вспотел, что дышит слишком часто и поверхностно. * * * Вдруг Клюгер краем глаза замечает на заправке какое-то движение и направляет рычаг вправо, чтобы развернуть вертолет. К парковке подъезжают два микроавтобуса. Проработав больше года на Балика в Сёдертелье, Клюгер четко уяснил, что микроавтобусы спецназа – плохая примета. Полицейских такого рода Клюгер хорошо помнит еще со времен Техаса. Эти люди не боятся пустить в ход оружие, они сначала действуют, а потом думают. Джек Клюгер то и дело всматривается в горизонт: полицейский вертолет может появиться в любой момент, и если он прилетит, то все кончено. Тогда Клюгер бросит своих товарищей.