— Просто я так ее люблю! Она самая моя любимая личность из мира моды. Оооооо, я никогда не пропускаю выпусков «Модного проекта». Никогда! Как думаешь, тебе удастся снова ее сюда зазвать? — Когда Ева приходила в такое состояние, подозрительно напоминавшее истерику, Имоджин становилось за нее неловко, и эта неловкость лишь росла. Имоджин приходилось напоминать себе, что мир моды сильно изменился. Адриен регулярно мелькает в телевизоре, она настоящая знаменитость. Ева не виновата в том, что не понимает, насколько запредельно непрофессионально будет сейчас попросить у Адриен автограф. Адриен — директор раздела моды. Да ради всего святого, Имоджин и сама раньше занимала эту должность! Имоджин удостоила Еву широкой улыбкой и мгновение наслаждалась своим превосходством. — Давай перекусим, а когда будем уходить, подойдем ее поприветствовать. Остаток завтрака по большей части прошел за обсуждением логистики Недель моды. «Мероприятия» на следующий месяц — как выразилась Ева, набрасываясь с ножом на омлет каждый раз, когда она произносила слово «мероприятия», — заключались в том, чтобы дать в сеть онлайн-репортаж с показов в Нью-Йорке, Париже, Лондоне и Милане. В этом году Имоджин впервые не поедет на европейские показы, потому что у Glossy.com, очевидно, «нет бюджетирования» на такие вещи. В семье, где выросла Имоджин, не водилось больших денег, но она быстро привыкла к удобствам, которые они дают, когда у нее появилась привилегия рабочих поездок по миру. Они с Бриджет всегда занимали соседние номера и каждый вечер во время Недели моды устраивали вечеринки, причем за чужой счет. Платил всегда кто-нибудь другой. Она думала, что Алекс бросит ее через полгода после начала их отношений, когда он сюрпризом нагрянул в Париж и обнаружил, что каждое утро парикмахер делает ей укладку в уединении ее номера. Это был образ жизни, в который легко соскользнуть, ведь это так замечательно — ощущать себя важной персоной. Когда Имоджин вернулась, ей стоило немалых усилий доказать — она действительно та самая прочно стоящая обеими ногами на земле девушка, в которую влюбился Алекс. Несколько дней ей пришлось убеждать в этом даже саму себя. Другая сенсационная новость заключалась в том, что Ева хотела, чтобы Имоджин устроила в конце Недели моды вечеринку «Глянца» и непременно пригласила на нее всех своих замечательных знаменитых друзей. При этом она совершенно не скрывала, что хочет завязать знакомство со всеми, кого знает Имоджин. Когда принесли счет, Ева сменила тему. — А теперь познакомь меня с Гретхен, — бесцеремонно сказала она. Адриен была, как всегда, любезна, когда Имоджин представила всем заикающуюся Еву, которая немедленно попросила всех сидевших за столиком с ней сфотографироваться. Гретхен Копф грациозно поднималась из-за стола, чтобы поцеловать Имоджин в щеку, когда Ева вдруг обняла ее за плечи и вытянула руку с телефоном. — Улыбочку! — приказала она Гретхен, Адриен и Максу. Все трое привыкли к таким вещам, поэтому немедленно сделали самые подходящие для селфи лица, а потом отвернулись от Евы и ее камеры, чтобы взять свои вещи. Но Еву было не остановить. — Я отмечу вас на фотке, ладно? Гретхен, мы хотим, чтобы вы вошли в команду нашего нового приложения, — Еву прорвало, как икринку. — И вы должны прийти на нашу вечеринку! — Ева, возможно, сейчас не самое подходящее время, — Имоджин попыталась мягко приобнять девушку за талию. Гретхен и Макс переглянулись, а потом посмотрели на Имоджин. Они не хотели показаться невежливыми, но также не хотели, чтобы их посреди завтрака вынуждали отказываться от нелепого бизнес-предложения. — Очень даже подходящее. Мы запускаем новый сайт! Гретхен, Макс и Адриен такие замечательные, их непременно надо вовлечь, — Ева вела себя, как упрямый ребенок, и Гретхен, как всегда, идеально сгладила неловкую ситуацию. Ей нередко приходилось справляться с поклонниками, вначале заставляя их поверить, что им тут очень рады, а потом ненавязчиво переключаясь на кого-то другого, и она весьма преуспела в этом искусстве. Улыбнувшись, она легко коснулась Имоджин и Евы: — Я, наверное, не должна вас больше задерживать, — мурлыкнула она таким тоном, что можно было подумать, будто она сделала им необычайно приятное предложение. — Мы тебе позвоним, дорогая, — добавила она с сексуальным немецким акцентом. — Позволь нам это сделать. — Спасибо, — прошептала ей Имоджин и мягко, как собственного малыша, повлекла Еву к выходу. В девять утра движение в центре города было напряженным. Имоджин зря вскидывала руку, пытаясь поймать свободное такси. Ева возилась с айфоном, пытаясь понять, не выручит ли их «Убер». Имоджин открыла было рот, но не издала ни звука. Наконец перед ними возник «Линкольн». Ева поддержала подол платья и плюхнулась на сиденье. — Ты садишься? — Нет, — отрезала Имоджин и захлопнула дверцу машины, возможно, чересчур сильно. Ева едва успела втянуть ноги в салон. * * * С тех самых пор, как за неделю до начала занятий в колледже Ева приехала в Нью-Йорк, она хотела стать одной из тех, кто сплошь и рядом ездит в такси, не поглядывая постоянно на счетчик и не думая о том, сколько придется заплатить за лишнюю милю. Такси, которые она брала в свой первый нью-йоркский год, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Сейчас, когда она зарабатывала вполне прилично, хотя ее доходы и рядом не стояли с абсурдно высокой заработной платой Имоджин Тейт (кто и когда решил, что редакторам журналов надо платить, как нейрохирургам?), Ева с удовольствием смотрела, как крутится счетчик, зная, что может позволить себе это недешевое удовольствие. Ей реально не хватало прежде таких вещей, как поездки на хорошем такси, ей нравилось, что в этом черном лощеном автомобиле плата за проезд автоматически переводилась с ее кредитки без всякого участия переходящих из рук в руки банкнот. Ева лучше кого-либо другого знала, что Имоджин не разбирается в информационных технологиях. В качестве помощницы Имоджин ей приходилось распечатывать письма, которые приходили на «мыло» начальнице, а потом и отвечать на них. Тогда это было довольно распространено. Однако Ева полагала, что за те два года, пока она получала образование, ее бывшая начальница как-то поладила с технологиями. Весь остальной мир ведь поладил! Она подумала, что завтрак прошел вполне продуктивно. Хотя ситуацию с Адриен Веласкес Имоджин разрулила совсем уж погано. Как будто Ева не может подружиться с Адриен, раз ей этого так хочется! Имоджин ведет себя очень странно и даже нелепо. Люди вроде нее вечно трясутся над своими драгоценными знакомствами, над тем, как и когда ввести человека в свой круг. Слава богу, в ее поколении все иначе. Еве нравилось, как строились отношения в среде ее сверстников. Если уж она кого зафрендила в «Твиттере», то это уже означало, что они закадычные друзья в реальной жизни. И никакой дискриминации. У старой гвардии мира моды столько дерьмовых иерархических предрассудков и неписаных правил, это так отстойно! По крайней мере, Имоджин (если она, конечно, согласится с такой программой) может быть полезна в том, чтобы Ева научилась ориентироваться среди всех этих ограничений. У нее ключи от королевства нового приложения «Глянец» — вот бы они оставались у нее подольше. Ева глянула в экран телефона и увидела письмо, которое заставило ее подскочить. Вот это да! Но надо спешить. Она бросилась писать на электронную почту Имоджин. От: Ева Мортон (EMorton@Glossy.com) Кому: Имоджин Тейт (ITate@Glossy.com) Тема: ТЕХНОРУШЬ! Завтра после обеда мы должны лететь в Сан-Франциско. Одобрено наше участие в конференции стартапов «ТЕХНОРУШЬ!» ОК. Подробности смотри по ссылке ✈ (ракета)☺ ★ www.Disrupttech.com ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ На следующий вечер Имоджин прижималась лбом к холодному плексигласовому иллюминатору в салоне эконом-класса и глядела вниз на огни Манхэттена, похожие на ювелирные украшения, в художественном беспорядке разбросанные по темному холсту прихотливой рукой. На Имоджин был ее проверенный временем многослойный наряд для путешествий; в нем она дважды в году летала на международные показы — невесомый кашемировый джемпер с длинными рукавами, черный кардиган, вязанный резинкой, большая серо-черная шаль от «Гермес», которую можно использовать как дополнительное одеяло, если в самолете холодно, и джинсы-бойфренды Rag & Bone с низкой посадкой. Вместо ободка она использовала классические черные очки Ray-Ban, которые не давали волосам упасть на лицо. Последние пятнадцать лет перелеты помогали ей восстановить силы после многочасовых деловых переговоров — ни тебе телефонных звонков, ни эсэмэсок, ни писем на электронную почту. Имоджин знала, что все меняется, но все еще цеплялась за представление о полете как о нескольких сладких часах, которые можно провести в отрыве от цифровых технологий, листая припасенные в заначке дурацкие журналы с рассказами о знаменитостях. — Ты не взяла ноутбук? — спросила Ева, как только самолет перестал набирать высоту, со щелчком открывая собственный девайс, мгновенно выведший на экран приветствие. — Нет, мы же всего на день, — сказала Имоджин, запустив руку в сумку и выудив оттуда еженедельный журнальчик. — В самолете есть wi-fi, — недоверчиво добавила Ева, словно не могла вообразить, что кто-то способен хоть на минуту отказаться от такого драгоценного дара цивилизации, как Интернет. — Очень мило со стороны самолета, — ответила Имоджин, не позволяя молодой спутнице втянуть ее в спор, — она намеревалась погрузиться в чтение статьи под названием «Секреты пластической хирургии Голливуда». Имоджин помедлила минуту. Может, сейчас самое время вновь наладить добрые отношения с Евой? Какой смысл начинать с фальшивой ноты? Имоджин закрыла журнал, положила его на колени и коснулась локтя Евы. Та раздраженно вытащила из уха проводок наушника, и он повис вдоль шеи: — Что такое? — спросила она. — Расскажешь мне о бизнес-школе? Ева изумилась, но, начав рассказывать, поняла, что ей приятно поговорить о том, как сильно изменила ее учеба в Гарварде. — Если бы я осталась в «Глянце», то сейчас была бы просто еще одним скромным младшим редактором, — серьезно сказала она. — Но ты только посмотри, чем я сейчас занимаюсь! Я в буквальном смысле переделываю нашу компанию. На самом деле, бизнес-школа — это лучший проект моей жизни. С этими словами Ева снова переключилась на компьютер. Имоджин с тоской посмотрела в сторону бизнес-класса. Будь она повнимательнее, сидела бы сейчас в плюшевом кресле, благополучно потратив на это собственные мили, и ждала бы, пока ей подадут настоящую, нормально сервированную еду, а не вот это в пластиковом контейнере. — Лететь в бизнес-классе на такое короткое расстояние как-то глупо, тебе не кажется? — фыркнула Ева, заметив направление взгляда Имоджин. — В смысле, ты же пять часов в день сидишь за столом на работе, почему бы тебе не удовлетвориться вот этим креслом? В прошлом году я летала в Сан-Франциско десять раз. Имоджин снова раскрыла журнал. Только самолет приземлился (это произошло в начале десятого), как Ева сообщила, что им предстоит делить номер в дешевой сетевой гостинице, расположенной возле конференц-центра. — Это будет вроде пижамной вечеринки, — как ни в чем не бывало пояснила Ева, когда они сели в такси. — А сколько в номере кроватей, Ева? — Одна двуспальная. Мы же теперь, типа, стартапы, Имоджин, ну и бюджет у нас соответствующий. — Но там есть какой-нибудь раскладной диван? — с ложной надеждой в голосе выдохнула Имоджин. Ева перестала обращать на нее внимание, сосредоточившись на очередном селфи. На этот раз поза копировала знаменитые снимки фотографа Бена Уоттса, где модели подносят палец к губам — «тсс», мол. Ева втянула щеки и в универсальном международном жесте коснулась кончиком указательного пальчика накрашенного рта. При этом она очень старалась сделать такой выразительный взгляд, будто ее на самом деле снимал Бен Уоттс. Имоджин должна была признать, что получилось хорошо. — Ева? — Знаешь, Имоджин, самое главное в удачном селфи — глаза. Люди думают, что все дело в улыбке, но это не так. Очень важно правильно смотреть, — серьезно сообщила Ева, совершенно игнорируя вопрос Имоджин. — Постель? — повторила Имоджин. — Нет. Не думаю, что там есть диван. Прежде чем Имоджин успела спросить о чем-то еще, такси притормозило перед захудалым мотельчиком. Свет фар выхватил из темноты потрепанную бродячую кошку. Ева выскочила из машины и горделиво прошествовала в здание, к стойке регистрации, оставив Имоджин расплачиваться. Ну и манеры у этой девчонки! Можно подумать, она в хлеву росла. Имоджин глубоко вздохнула. Ночной воздух здесь был свежее и прохладнее, чем в Нью-Йорке. Едва зайдя в мотель, она снова попыталась заговорить с Евой. — Так мы будем спать в одной кровати?