Ева. Письмо пришло через час после того, как Ева, стоя на столе посреди офиса, яростно бранила сотрудников, которые не пользуются в частной жизни приложением «Глянец». — Мне стало известно, что кое-кто из вас не удосужился даже скачать наше приложение, — говорила Ева; ее глаза сузились, а голос источал презрение. — Это абсолютно неприемлемо. Все вы должны использовать наш продукт. Это единственный способ становиться все лучше и лучше. Если вы из тех, кто отказался инсталлировать приложение или не использует его для покупок, сделайте одолжение — поищите другую работу, — Ева ожидала, что после этого ее выдающегося заявления раздадутся аплодисменты. Но вместо этого головы опустились, и Имоджин заметила по крайней мере трех девушек, которые, возвращаясь к своим столам, судорожно стали скачивать приложение. Ева была явно разочарована, ведь она ожидала, что провозглашение Королевы офиса все исправит и сделает рабочую обстановку радостной и праздничной. Имоджин пыталась освоиться с тем, что было написано в письме, когда над ней нависла реальная Ева, без всяких лолов и обнимашек. — В общем, я хочу, чтобы ты начиная с завтрашнего дня вела «Твиттер». Мне нужны твои твиты с Недели моды. Я могу прислать Эшли, чтобы она помогла тебе его завести. Ты же еще там не зарегистрировалась, верно? У Имоджин был только «Фейсбук», да и тот она завела лишь потому, что школа, где учились ее дети, размещала в этой соцсети информацию (важные новости о сборе денег, изменении расписания и днях, когда ученики должны прийти на занятия в зеленом, вроде Дня святого Патрика). Ну и еще для того, чтобы не упускать из виду Аннабель, которая становилась все взрослее и отдалялась от нее. Имоджин замутило при мысли, что ей придется проявлять остроумие, укладываясь при этом в сто сорок символов. Идиотское времяпрепровождение, можно подумать, ей больше нечем заняться. Имоджин не то чтобы ненавидела технологии, она просто не понимала их, они ее ошарашивали. Она тосковала по тем дням, когда взгляды всех и каждого не были приклеены к маленьким экранчикам, когда принято было, входя в лифт, улыбнуться незнакомому человеку или поболтать с таксистом… И получить просто удовольствие от обеда без непременного желания твоего спутника выложить в «Инстаграм» натюрморты из главного блюда и букета пионов. Имоджин иногда задумывалась, не подчинили ли люди свои жизни соцсетям? Не выбирают ли между двумя вечеринками ту, которая будет лучше смотреться в «Инстаграме»? Не читают ли книги только для того, чтобы сообщить об этом в «Твиттере»? Не стали ли все одержимы страстью расшаривать все события своей жизни, вместо того чтобы просто ею наслаждаться? — Это полезно для бренда, — надавила Ева, почувствовав нежелание Имоджин связываться с «Твиттером». — Если ты как следует справишься, то на следующей неделе сможешь даже стать Королевой офиса. Что и говорить, предел мечтаний. Но Имоджин не собиралась потерпеть поражение в этой схватке. — Я как раз собиралась там зарегистрироваться, — Имоджин улыбнулась. — Уверена, ты сможешь научить меня кое-каким уловкам. Тут в дверях, словно по заказу, появилась Эшли. Балансируя на пятнадцатисантиметровых каблуках, она собиралась сделать следующий шаг. Придет день, и Эшли, как и подобает леди, освоит искусство хождения на высоких каблуках. Но не сегодня. Сегодня она косолапила на ходу, отчего ее колени при каждом шаге касались друг дружки. Имоджин поражало, каким хамелеоном была эта девушка во всем, что касалось моды. Сегодня она одета в духе Ива Сен-Лорана семидесятых годов, завтра — в стиле Версаче девяностых. В один день ее образ наводил на мысли о бохо и Талите Гетти,[58] а на другой она превращалась в лос-анджелесскую цыпочку-серфера. Она была предана идее. Чтобы создать ее идеально неидеальную прическу и макияж, требовалось по меньшей мере два часа, и так каждое утро. — Давай это сделаем! — Эшли радостно хлопнула в ладоши. — Пришло время «Твиттера». Приобщение Имоджин к Твиттеру прошло сложнее, чем они ожидали. Неистовый поклонник «Глянца», трансвестит из города Сант-Паула, что в Миннесоте, который при помощи макияжа и белокурого парика добился сверхъестественного сходства с Имоджин, позаимствовал заодно и ее имя: @ImogenTate. — Я свяжусь с «Твиттером», может, у нас получится деактивировать его аккаунт, — быстро сказала Эшли, покраснев, словно ей стало неловко за Имоджин. Трансвестит @lmogenTate оказался забавным, он имел твердое мнение насчет моды, сериала «Настоящие домохозяйки округа Ориндж» и восковой депиляции на дому. Проще было бы нанять его, чтобы он писал в «Твиттер» с Недели моды. Имоджин произвела мысленные подсчеты: перелет из Миннесоты, номер в «Сохо Гранд», пара обедов там-сям. Новый парик за пять тысяч баксов, ни одним чертовым пенни меньше… И ему надо будет выплатить все эти деньги! — Ладно, неважно. Нам все равно нужно слово Glossy. Ева у нас @GlossyEvie, я — @GlossyAshley. А ты станешь @GlossyImogen, — Эшли несколько раз кликнула мышкой, набрала нужные символы. — @GlossyImogen, готово. Ты зарегистрирована. Имоджин уставилась на экран, где было выведено имя и красовался голубой квадрат с одиноким яйцом внутри. — Нам понадобится фото. Имоджин повозилась с телефоном и нашла фотографию с какого-то мероприятия за пару месяцев до ее операции. Там ее лицо выглядело чуть полнее и здоровее. Волосы были собраны в хвостик а-ля «Дневная красавица», красиво уходивший под черный меховой воротник. — Эта сойдет? Эшли сморщила нос, и вокруг ее губ появились маленькие ложбинки. — На первое время. Еве нравятся более естественные снимки, которые, как она говорит, выглядят доступнее. Смотри, вот ее фотка. И Эшли перешла в аккаунт Евы, чтобы продемонстрировать ее последний поясной снимок в любимой позе: сплошь буфера и зубы, рот широко раскрыт, голова запрокинута, как у ревущего осла. Имоджин была готова держать пари, что Ева тренировалась, снова и снова принимая эту позу и делая снимок за снимком, пока не добилась в точности того, чего хотела. Ничем естественным там и не пахло. — Я этим займусь, — улыбнулась Имоджин. — Такой же фотографии не обещаю, но найду что-нибудь классное. А пока пусть стоит эта, чтобы место не пустовало. — Расскажи мне, что ты знаешь о «Твиттере». — Вроде все довольно очевидно. Я набираю текст и нажимаю «отправить». — Да, так и есть. Давай составим твою краткую биографию. Какая у тебя сейчас должность? — Все еще главный редактор, — Имоджин почувствовала, как обрушивается ее самооценка. — О’кей, так что мы пишем? — Главный редактор «Глянца». — Сайта «Глянец-точка-ком». — Хорошо, «Глянец-точка-ком». Что еще я должна сказать? — Гм, у меня вот так, — Эшли кликнула на свой профиль в «Твиттере». — Крутышка, красотка, худышка. В твитах вся Я! АХАХА, — Эшли покачала головой. — Пожалуй, тебе это не подойдет. Давай найдем кого-то ближе тебе по возрасту, — она в раздумье прикусила губу, яростно набирая текст большими пальцами. — Нашла! Вот, Хиллари Клинтон: «Жена, мать, юрист, защитница женщин и детей, первая леди Арканзаса, первая леди США, сенатор США, госсекретарь, литератор, собачница, икона парикмахерского стиля, поклонница брючных костюмов, разрушительница стеклянного потолка[59] и так далее.» — Этого мне не переплюнуть, — засмеялась Имоджин. Хиллари Клинтон собиралась рулить всем свободным миром, но все равно находила время для твитов и для того, чтобы сочинить идеальную забавную биографию. Это заставило Имоджин почувствовать себя бездельницей. — Что если вот так: главный редактор сайта «Glossy-точка-ком», мама, жена, дочь, сторонница любви, а не битв в безумном, безумном мире моды. Эшли склонила голову набок; так золотистый ретривер думает о том, где оставил свой любимый мячик. — Мне нравится, — сказала она со своим обычным хлопком. — Ну, раз ты знаешь, что делать, я тебе больше не нужна. Когда начнешь, сразу втянешься по полной программе. Я уже подписана на всех в журнале, и мы твитнули с главного аккаунта, так что ты теперь тоже тут, и все два миллиона наших подписчиков могут быстренько на тебя подписаться. Круть! Оставшись наедине со своей учетной записью в «Твиттере», Имоджин почувствовала, как вспотели ее ладони. Интересно, это очень трудно? Пишешь фразу или две, потом жмешь на отправку, вот и твитнула. Какое смешное слово — «твитнуть». Каждый раз, слыша что-то подобное, она воображала себе путешественника во времени, явившегося из недавнего двухтысячного года, который отчаянно пытается понять все эти новые глаголы вроде «твитнуть», «загуглить», «лайкнуть»… Она набрала строчку… О нет, она хотела сказать совсем не это. Ничего, можно отредактировать. Только непонятно, как редактировать твиты. Или они не редактируются? Тогда надо удалить и набрать заново. А как тут удаляют? Имоджин отчаянно не хотелось просить совета у Эшли. Старого твита не видно, так что, может, она его уже удалила. Надо попробовать сделать новый. @GlossyImogen: Привет, Твиттер! У меня тут тверкинг. @GlossyImogen: Привет, свитер! У меня тут Твиттер. @GlossyImogen: Я хотела сказать совсем другое. Твиттер, а не свитер. Простите, новые подписчики. @GlossyImogen: Я тут новичок. Еще не разобралась. @GlossyImogen: Клянусь, я не пьяная. Просто учусь. @GlossyImogen: Вот дерьмо. Я сдаюсь. Так, медленно отползаем от «Твиттера». Ничего хорошего не выйдет, если она и дальше будет с ним упражняться. Он никуда не денется и после обеда, а сейчас у нее аж целых четыре подписчика. Эшли, Ева и еще какие-то двое, она их не знает, и вместо фотографий у них зловещее яйцо на голубом фоне. Что ж, по крайней мере никто не видел ее эпичного провала. А после обеда она позвонит Массимо и спросит, как удалить эти твиты. Массимо в «Твиттере» — самозванная рок-звезда, чья священная миссия набрать больше подписчиков, чем у Леди Гаги. «Хреново, если вы не следите за парнем в инвалидной коляске», — всегда говорит он. Следующий час был отмечен телефонными переговорами с креативным директором модного дома Каролины Эрреры. Имоджин расписывала эволюцию «Глянца», превратившегося в «Glossy-точка-ком», и то, как Каролина могла бы поучаствовать в новом проекте. — Посмотрим, — такой ответ получила она в конце разговора. Имоджин никогда в жизни не говорили «посмотрим» так часто, как сейчас. Едва она повесила трубку, как в идеально прозрачные стеклянные двери кабинета вломилась Эшли, лишь чудом не рухнув со своих каблуков. — Прекрати твитить! — Эшли, я уже двадцать пять минут как прекратила. Но все равно еще не отошла. — Ты. На. Тек. Блабе. — Что это такое? — TechBlab-точка-ком. Это такой сайт со сплетнями вокруг технологий. И там выложены все твои твиты. Нужно с этим разобраться, пока Ева не видела. Имоджин ввела название сайта в браузер. Что вообще за название такое, «ТекБлаб»? Звучит как-то искусственно. Она негромко ахнула, увидев на сайте свою фотографию. Хорошую фотографию, где она стоит на красной ковровой дорожке во время какого-то мероприятия. Присмотревшись, Имоджин поняла, что это фрагмент снимка с мартовской просветительской конференции, посвященной раку молочной железы, на котором она снята вместе со Стивеном Спилбергом. СТАРУШКИ В ТВИТТЕРЕ Астрид Паркинсон Нужно, чтобы кто-нибудь нанял менеджера по соцсетям для сорокапятилетней Имоджин Тейт из «Glossy.com» (что она вообще делает там в наше-то время?). Кажется, бывшая главредша пытается освоить «Твиттер», но только никто не объяснил ей правил. Что-то похожее делала и моя мама… четыре года назад. Имоджин уверяет, что она не пьяна, но мы-то с вами знаем, как старушки хлещут за ланчем мартини… Начать с того, что ей сорок два, а не сорок пять. К Эшли неожиданно присоединилась Алексис из отдела связей с общественностью. — Имоджин, нам так жаль! Я понятия не имею, как Астрид Паркинсон вышла на твой аккаунт, но уверяю тебя, мы до этого докопаемся. У Имоджин было два варианта. Показать, в каком она ужасе, или рассмеяться.