— Когда возвращаешься, все по-другому, — нейтрально сказала Имоджин. — Как-никак, журнал стал приложением, это огромная перемена. У нас теперь новый шеф-редактор. Молодая, амбициозная, иногда несколько тяжела в общении. Заставила меня завести «Твиттер», это просто катастрофа. Кара, мамаша из свиты Бьянки, испустила стон, и остальные матери вопросительно посмотрели на нее. — Кара, у тебя же замечательный «Твиттер», — удивилась Сара. — Да, но его веду не я. Мне пришлось нанять кое-кого, чтобы твитить. Имоджин поняла, что не может не задать неприличный вопрос: — И сколько ты за это платишь? — Мы платили ей сто двадцать тысяч в год, — буднично заявила Кара, — но на прошлой неделе она подорвалась и уволилась. Сказала, ей нужно заниматься чем-нибудь более важным. Думаю, она теперь твитит для какой-нибудь службы интернет-знакомств. А какая она, ваш шеф-редактор, Имоджин? Приятная? Имоджин подумала. Особого смысла смягчать краски не было. — Она может быть очаровательной, надо отдать ей должное, — решительно сказала Имоджин. — Но — нет. Она неприятная. Она совершенно неприятная. — Могу понять, — вступила в разговор Марианна. Она была финансовым консультантом и недавно поменяла насиженное место в большом банке на мир стартапа. Ее новая компания MEVest занималась программным обеспечением, позволяющим без труда управлять частными капиталовложениями. Зимой и летом Марианна ходила в идеально сидящих на ней черных брючных костюмах, стриглась под боб, носила солнцезащитные очки в темной оправе и источала ауру спокойствия и успешности. — Главный управляющий нашей компании — махровая мелкая сучка, — продолжила Марианна. — И «приятная» — это тоже совершенно не о ней. — Она тоже закончила бизнес-школу в Гарварде? — засмеялась Имоджин. — Нет. Она пришла к нам практически сразу из колледжа экономики и информатики — начала управлять средствами других студентов еще на старших курсах. Я могу вам всякого о ней порассказать. Чувство собственной значимости зашкаливает. Она искренне верит, что каждое изреченное ею слово все равно что Евангелие. И что она — самый умный человек на планете. Это заставило Имоджин рассмеяться. — Да что творится с этими девчонками? Интересно, это возрастное? Сара застонала: — Они вроде той соплячки двадцати с чем-то лет, которая после полугода работы у нас в фирме возжелала собственный угловой кабинет. Вмешался Кэмпбелл, администратор на кабельном телевидении, который редко участвовал в разговорах мамочек: — У нас таких несколько штук. И все убеждены, что сразу после колледжа им полагается зарплата, выраженная шестизначным числом. — Может, это действительно возрастное. Поколение «миллениум», — Марианна нарисовала в воздухе кавычки, произнося слово «миллениум». — Говорят, родительские вертолеты и избыток похвал превратил этих детишек в чудовищ. Но то же самое говорили про бездельников из «Поколения X», а я думаю, с нами все вышло отлично. — Марианна посмотрела налево, потом — направо, и заговорщически понизила голос: — Ты не одинока. — Что ты имеешь в виду? — спросила Имоджин. — У тебя есть «Фейсбук»? Имоджин вздохнула: — Поневоле. Мимо них, не обращая внимания на болтающих взрослых, в школу шли детишки. Некоторые всё еще держались за руки родителей, другие сбивались в стайки. — Ты должна вступить в группу «ТЕХНОСТЕРВЬ», — поскольку кругом были дети, Марианна произнесла нехорошее слово почти беззвучно, одними губами. — Что это? — спросила заинтригованная Имоджин. — Что за техностервы? Это группа поддержки? — «Техностервь» — это вроде глагола. Примерно как: «Давай, техностервь все вокруг!». Но это, наверно, и существительное тоже, потому что есть много людей, подчиняющихся законченной техностерви. Вроде моей начальницы… и твоей, — Марианна широко улыбнулась. — В эту группу можно попасть только по приглашению, и там люди, по работе связанные с информационными технологиями, могут выпустить пар. Думаю, приглашать можно кого угодно, но в основном там женщины вроде нас, которым технологии в новинку, и вдруг им на голову сажают двадцатидвухлетнего вундеркинда-начальника… — Ева мне не начальница, — перебила Имоджин, но Марианна отмахнулась от ее замечания, как от чего-то совершенно не имеющего значения. — Неважно. Люди рассказывают там совершенно удивительные вещи. Одна женщина поехала в командировку в Майами и была вынуждена из экономии спать в одной кровати с главной управляющей и техническим директором. Она проснулась между ними! Имоджин прижала руку ко рту: — Со мной такое случилось! Ева решила, что мы с ней вполне нормально переночуем в одной постели. Мне пришлось сказать, что ничего нормального в этом нет. Лично я считаю, что мне незачем видеть, как коллега расхаживает в одних трусах. Собеседница в ужасе посмотрела на нее. — Мне попадались еще забавные истории о руководителях, которые заставляют сотрудников учить танцевальные движения, а потом совместно исполнять все это в офисе, — будничным тоном сообщила Марианна. — Одна начальница требует, чтобы по пятницам все надевали одежду одного и того же цвета, а другая заставляет сотрудников ежедневно делать с ней селфи. И еще много смешного. Тебе понравится. — Это все анонимно? — Ага, имена авторов постов скрыты. Все работающие мамаши сбились вокруг них в кучу. Имоджин была удивлена. — А у кого из вас молодые боссы? — около половины женщин подняли руки. Имоджин задала новый вопрос: — А у кого на работе есть хоть одна техностервь? Тут уж поднялись все руки. Господи Боже, а Имоджин-то думала, что ее случай — уникальный! Она и понятия не имела, что нечто подобное происходит во всех сферах, и была заинтригована. — Как мне вступить в группу? — О, я скину тебе приглашение, — сказала Марианна. — Но будь осторожна. Клянусь, там можно на весь день зависнуть. — Ну, теперь я уже не могу дождаться, чтобы посмотреть. Зайду туда сегодня днем, — улыбнулась Имоджин. Она точно не знала, как вступить в новую группу на ФБ, поэтому сделала себе мысленную пометку заскочить в Genius Bar магазина Apple Store на Принс-стрит и поинтересоваться, не проконсультируют ли там ее наскоро. Эти посещения были ее маленькой грязной тайной. Парни, которые там работали, знали ее по имени. Удивительно, но они никогда не важничали, а всегда с веселой готовностью учили ее чему-то новому. Например, завести аккаунт на «Фейсбуке» ей помог тамошний консультант Майк с кольцом в носу и пронзительными глазами, который вечно тихонько напевал популярные песенки. Создавая ее учетную запись, он мурлыкал «Сохрани лучшее напоследок» Ванессы Уильямс. Слух у него был великолепный. Имоджин предпочитала заходить туда с утра пораньше, когда в магазине находилась лишь группа пожилых дам с подсиненными волосами, жаждущих узнать лучшее приложение для скрапбукинга. Марианна вытащила свой айфон. — Какой у тебя личный имейл? — Шли просто на мой аккаунт в «Глянец», — сказала Имоджин. Марианна ухмыльнулась: — Ни в коем случае не используй рабочую почту. Если ты уволишься, они смогут прочесть все, что у тебя там есть. Имоджин этого не знала. Она никогда особенно не задумывалась над тем, с какой почты лучше писать в том или ином случае, что рабочая, что личная — все едино. Она дала Марианне свой адрес на Hotmail, точно зная, как нелестно он ее характеризует. Спасибо, Марианна даже бровью не повела, когда это услышала. — Пришлю тебе приглашение в «ТЕХНОСТЕРВЬ», когда доберусь до работы. Тебе точно там понравится. Разумеется, приехав в редакцию, Имоджин обнаружила среди писем, сулящих увеличение члена, и сообщений о грядущих онлайн-распродажах в Crew послание от Марианны. Тело письма представляло собой предупреждение: «Я разрешаю себе заходить сюда только на полчаса в день. Клянусь, стоит мне расслабиться, и группа сжирает весь мой день. Наслаждайся!!!!» Имоджин почувствовала укол возбуждения, зная, что собирается совершить нечто сомнительное, кликая на ссылку, которая привела ее на защищенную паролем страницу. Она посмотрела поверх своего макбука сквозь стеклянную стену кабинета, проверяя, не подглядывает ли за ней кто-нибудь. Совершенно иррациональное действие, потому что увидеть с той стороны ее экран было невозможно. Зайдя на страницу, она рассмеялась: фото профиля представляло собой женщину примерно ее лет, она сидела перед компьютером и рвала на себе волосы. На лице — смесь разочарования, злости и отчаяния. Именно это Имоджин ощущала по десять раз на дню. Марианна оказалась права, всё в этом паблике было анонимным. Имоджин могла читать посты и комменты, но не видела, кто их оставил. Некоторые из постов оказались смешными, некоторые — печальными, некоторые — откровенно горькими. И абсолютно все находили отклик у Имоджин. «Иногда я чувствую себя призраком в своем офисе. Я работаю в сфере туризма двадцать лет. Считаю себя экспертом в этой области, но настоящая звезда нашего недавно созданного турагентства — его двадцатитрехлетняя основательница, она же гендиректор. На совещаниях сотрудники игнорируют меня и прислушиваются к ней, несмотря на мой многолетний опыт. Это больно, но я начинаю понимать, что должна смириться. Я не могу тратить силы на злость каждый раз, когда кто-то переговаривается у меня через голову или интересуется ее мнением о том, о чем, я уверена, она и понятия не имеет». «Моя начальница разговаривает со мной, сидя в кабинке туалета». «Наша директор по маркетингу ходит по офису и заплетает всем косы, независимо от того, нравится им это или нет». «Наша двадцатишестилетняя гендиректор закатывает глаза каждый раз, когда я говорю ей, что должна уйти пораньше (в семь часов!), чтобы накормить детей ужином». «Мой босс не знает, кто такие „Дюран-Дюран“». «Я не знаю разницы между Java и JavaScript, и мне нормально». Это было так захватывающе — вглядываться в чужую офисную жизнь и видеть людей, находящихся в аналогичном положении, знать, что она — не единственная живая душа, мучимая на работе сотрудницей двадцати с чем-то лет. Среди кошмарных комментариев попадались мудрые советы. «Не забывайте говорить своим работодателям поколения миллениум, какие они крутые… каждый божий день». «Не утруждайтесь исправлением их грамматических ошибок». «Никогда, ни при каких обстоятельствах не пускайте их родителей в кабинет». «Не звоните им по телефону. Это их пугает». От мысли о том, что она могла бы внести свою лепту в это сообщество, Имоджин испытывала одновременно страх и возбуждение. Но она боялась что-нибудь напутать. Что, если в ее настройки вкралась ошибка и она одна в группе окажется у всех на виду? Как бы не повторился позор с дебютом в «Твиттере»! А еще она не совсем понимала, о чем именно написать. Какая из ее историй достойна того, чтобы оказаться в группе «ТЕХНОСТЕРВЬ»? Можно было бы рассказать, как Ева слила ее первые беспомощные твиты на «ТекБлаб» или как ей пришлось делить с Евой постель. Или о том, как Ева упорно натягивает на каждую деловую встречу крохотные платьишки от Hervé, при этом пытаясь заставить Имоджин одеться так, словно та — ее мамочка. Определенно, у нее не было недостатка в историях, которые можно тут поведать. Марианна оказалась права. Прежде чем Имоджин обратила внимание на время, сорок пять минут прошли за чтением комментов и размышлением о гипотетическом собственном посте. В эту кроличью нору можно было падать весь день напролет. Падение затягивало, и не случайно — впервые за долгое время Имоджин почувствовала, что не одинока. Возможно, ей никогда больше не доведется произнести эти слова, но, закрывая окно с «Фейсбуком», она прошептала: «Господи, благослови Интернет».