— Давай немного пройдемся, — Имоджин предложила Орли руку. В центре комнаты Массимо собрал вокруг себя самых красивых женщин. Ему нравились красивые люди обоих полов. Присцилла удобно устроилась между ручек его инвалидной коляски. Имоджин осторожно уселась ему на колени, позаботившись о том, чтобы большая часть веса все-таки приходилась на ее собственные ноги, и при этом зная, как ему нравится привлекать внимание тем, что красивая женщина так себя с ним ведет. Она поцеловала его в губы и сказала с делано сердитым взглядом: — Мы с тобой почти не виделись во время Недели моды. — Это потому, что я по-прежнему сижу в первом ряду, а ты всю дорогу ускользаешь куда-то на зады, как продувная маленькая простолюдинка, и постишь оттуда в «Инстаграм» эти свои чудесные фотографии. — Массимо, познакомься с Орли. Я уверена, ты все о ней знаешь, но все равно не сомневаюсь, что она может научить тебя паре-тройке трюков, — лицо Орли засветилось от удовольствия. Металл звякнул о стекло, и Имоджин увидела, как Ева лезет на стул. Два официанта бросились ей помогать, заодно одегивая ее задравшееся выше бедер платье. — ПРИВЕЕЕТ! — обратилась Ева собравшимся. Это шло вразрез с их планом. Они собирались дать людям пообщаться около часа, чтобы потом Имоджин и Ева вместе поприветствовали всех и немного рассказали о новом Glossy.com. То же, что сейчас происходило, определенно было Евиным бенефисом, к которому Имоджин не имела никакого отношения. Три блогерши, с которыми Ева шепталась в углу, сейчас устремились к центру комнаты, локтями расталкивая гостей. Раз уж они явно были Евиными персональными летописцами, Имоджин стала называть их про себя селфирацци. — Мы ДОЛЖНЫ там быть, — пронзительно выкрикнула одна из них. — Это, типа, наша работа, — сказала другая, отпихивая Синтию Роули[101] так, что миниатюрная модельер чуть не впечаталась в стенку. Одна из блогерш проделывала манипуляции со своими гугловскими очками. Две другие подняли поставленные на запись смартфоны, не заботясь о тех, кому они застят обзор. — Определенно в этом году на нью-йоркскую Неделю моды вернулся гранж, — Ева сделала паузу. — Либо так, либо в Линкольн-центре теперь полно бездомных, — это задумывалось как шутка, но подача подкачала, и прием, соответственно, тоже. По рядам гостей пробежал неодобрительный шепоток. Ева ничего на замечала. — Я рада приветствовать всех на замечательной вечеринке, которую мы устроили в последнюю минуту. Ева на миг замолчала, глядя, как по комнате идет в ее сторону звезда «Модного проекта»: — Ку-ку, Гретхен, — она помахала рукой, а супермодель натянуто улыбнулась и кивнула. — Вы даже не представляете, как я рада тому, что запустила «Glossy-точка-ком». Забудьте о старых скучных журналах. За нами будущее. Когда Ева заговаривала на эту тему, ее голос всегда звучал уверенно, но улавливать настроение аудитории она не умела. Ей не хватило сообразительности понять, что тут любили журналы, выросли на журналах и до сих пор были преданы журналам. Поэтому она продолжала разглагольствовать в том же стиле, что и в Сан-Франциско. Имоджин слышал нарастающее шуршание — это люди вокруг нее от неловкости переступали с ноги на ногу. — Я счастлива видеть здесь стольких замечательных модельеров. Я хочу поблагодарить Тимо Вейланда, Оливье Тейскенса, Ребекку Минкофф, Фиби Фило. Александр Ван, на мне сейчас ваши туфельки, — Ева показала на Такуна. Александра вообще не было на вечеринке, и этих двух модельеров не объединяло ничего, кроме азиатского происхождения. — Моя цель — вновь сделать моду захватывающей. Моя цель — привести всех вас, — она раскинула руки, будто пытаясь обнять комнату, — в цифровую, мать ее, эру, и я не успокоюсь, пока не сделаю этого. Ева не сомневалась, что ругнуться на публике — верный способ завладеть всеобщим вниманием. Вместо этого гости поморщились. — Я знаю, каков Интернет. Он любит котиков, сиськи и женские письки. Мы собираемся найти способ использовать все это во благо Glossy.com, чтобы поколение миллениума совершало все покупки именно у нас. Имоджин никогда раньше не слышала, чтобы кто-то произносил вслух словосочетание «женские письки». Она набрала в грудь побольше воздуха и подождала, пока Ева закончит, а потом осторожно пробралась вперед. Коснулась рукой талии Евы, таким образом сообщая той о своем присутствии, улыбнулась и знаком спросила: «Можно мне?» — Думаю, Имоджин хочет вам что-то сказать, — проговорила Ева определенно раздосадованная тем, что ее речь не вызвала ответного энтузиазма. Даже Имоджин, порой до неприличия самоуверенная, сейчас не понимала, как выкручиваться после такой кошмарной речи. Она откашлялась. — Спасибо, Ева. Ева у нас гений технологий. Сколько бы я ни благодарила ее за упорный труд и за все, чему я у нее учусь, все будет мало, — Имоджин знала, что должна разрядить напряжение, повисшее в воздухе после Евиной речи. — Мы живем в новом мире, напоминающем безумный Дикий Запад. Кто еще полгода назад мог предположить, что мой журнал превратится в приложение? Если бы я знала, то, может, продлила бы свой отпуск. Раздалось несколько смешков. — Все вы приглашены сюда потому, что мы считаем вас частью семьи «Глянца» и хотим держать вас в курсе всех наших планов на будущее. Нам известно, что сегодня у вас не было недостатка в приглашениях на вечеринки, поэтому мы очень признательны за то, что вы выбрали нас. Я знаю, как в наши дни важны хэштеги, поэтому не стесняйтесь, если сочтете нужным твитнуть отсюда или запостить что-то в «Инстаграм». У нас есть идея, как заставить эту вечеринку стать настоящим хитом сезона, так что не расходитесь, ждите сюрприза. Пожалуйста, угощайтесь! Спасибо, Дэнни, ты замечательный повар. Да, и не забывайте пить побольше воды, вам ведь не хочется завтра мучиться похмельем, — Имоджин подняла бокал, и собравшиеся успели немного похлопать, прежде чем Челси заглушила аплодисменты рефреном песни Игги Азалии. Пока Имоджин говорила, Ева сумела-таки слезть со стула. Звуки вечеринки — светская болтовня и жевание — возобновились. — Что это было? — зашипела на ухо Имоджин Ева. — Это все, что ты можешь сказать? Мы что, потратили пять тысяч долларов, чтобы обеспечить всем этим людям отсутствие похмелья? Мы пригласили их, чтобы заполучить их в наше приложение. Интересно, а что именно, по мнению Евы, она должна была сказать? — В этом мире так дела не делаются, Ева, — громко зашептала в ответ Имоджин, раздраженная самоуверенностью Евы, шею которой она только что пыталась спасти. — Для таких вещей нужно время, терпение и связи. Думаю, мне известно об этом больше, чем тебе. — Эти люди нужны нам сейчас. Они нужны нам вчера. Ты даже список гостей не смогла правильно составить. С большинством из них я уже знакома. Оглядевшись, Имоджин поняла, что это неправда. Ева не могла знать и половины гостей, разве что несколько лет назад отвечала на их звонки в качестве помощницы Имоджин. — Я хотела увидеть тут новых людей, а ты их не позвала. И Ева удалилась в ванную, оставив Имоджин с открытым ртом. Пока Имоджин обращалась к гостям, в задней части комнаты успел появиться Алекс. Он поднял руку и помахал Имоджин, а потом заметил, что она расстроена, и поспешил к ней. — Прекрасная речь. Коротко и по существу. Пусть люди выпьют вечером, а днем займутся делом, — напомнил он Имоджин фразу, которую когда-то сказал ему Картер Уортингтон. Дело было на одном из его рекламных праздников, во время которого Алекс, несколько перебрав с «Маргаритами», спросил у босса жены, зачем выбрасывать на подобные мероприятия столько денег. — Я должна договорить с Евой, — Имоджин быстро поцеловала мужа и улизнула в направлении ванной. Она услышала Еву раньше, чем увидела, — тяжелое дыхание той разносилось по коридору. Имоджин постучала в дверь собственной уборной: — Ева, это Имоджин. Можно войти? — она услышала, как щелкнула щеколда. Евы была вся в поту. Ее глаза оставались сухими, но судя по тому, как исказилось лицо девушки, пожалуй, слезы принесли бы ей облегчение. — Кажется, у меня сердечный приступ, — выпалила Ева. Ее грудь вздымалась, и все тело дрожало. Имоджин выхватила из черепаховой коробочки бумажную салфетку и протерла края раковины, прежде чем осторожно к ней прислониться. Ей приходилась сталкиваться с паническими атаками. Их нужно просто переждать. Когда они с Бриджет еще жили вместе в дрянной маленькой квартирке, с той по крайней мере раз в неделю делался такой припадок, причиной которого могло быть что угодно, начиная от тяжелого рабочего дня и кончая крысой, которую она встретила в метро, пока наконец врач не подобрал ей целебное сочетание медикаментов. Ванная была маленькой, тесной. Имоджин стояла так близко к Еве, что легко могла бы до нее дотронуться. Вытянув руку всего на несколько сантиметров, она могла бы успокаивающе коснуться ее плеча, но одна мысль о том, что она ощутит под пальцами кожу Евы, заставила Имоджин отшатнуться. Она держалась от девчонки так далеко, как только позволяло ограниченное пространство, но все равно слышала, как та скрежещет зубами — такие звуки издают тяжелые ботинки при ходьбе по гравию. Ева дышала неестественно глубоко. — Они все меня ненавидят, — стонала она, дергая себя за кудри и наматывая их вокруг подбородка. Потом она, как ребенок, потянула прядь волос в рот. — Все здесь меня ненавидят. Я сегодня провалилась. Имоджин стала тревожиться, не доведет ли Ева себя до гипервентиляции. Наконец пришли слезы, и Ева потянулась к подолу платья Имоджин и ухватилась за него, как утопающий за спасательный круг. На ее левом глазу потекла тушь. С каждым словом, которое произносила Ева, удовольствие от вечеринки улетучивалось. — Дыши, — Имоджин выплеснула из бокала свое шампанское и набрала холодной воды. — Выпей, — она сунула Еве два таблетки ксанакса. — Прими это и вытри слезы, — не звучит ли это чересчур по-матерински? Ева продолжала глубоко и часто дышать, ее лицо побагровело. — Ты хотела, чтобы эта вечеринка провалилась, да? У Имоджин упало сердце. Что бы она ни делала, ничего не помогало. Ева вела себя как психопатка. В такие моменты она напоминала Имоджин джек-рассела, который был у нее в детстве. Наткин прекрасно вел себя в лондонской квартире, но во время однодневной поездки в Кент показал свою истинную сущность. Он выпрыгнул из открытого окна машины и рванулся через поле к ягненку, который запутался в колючей проволоке на краю выпаса. Нога бедного животного была вывернута под прямым углом и кровоточила. Наткин учуял кровь, и стало ясно, что это агрессивный зверь, до поры скрывавшийся под маской благовоспитанной городской собаки. Сын пастуха выпалил в него из своего дробовика вскоре после того, как пес убил ягненка. Такая уж судьба была у Наткина. Он таким родился. И Ева тоже такой родилась. Она смотрела на Имоджин, и гнев туманил ее взгляд: — Зачем я вообще тебя держу? Имоджин устремила на заносчивую маленькую сучку ответный жесткий взгляд и сказала, понизив голос: — Следи за словами, Ева. Я не меньше твоего хотела, чтобы вечеринка удалась, и до сих пор хочу. В этой комнате собрались люди из числа самых влиятельных в индустрии моды, и они рады поговорить с тобой о Glossy-точка-ком. На твоем месте я бы не упустила такую возможность. Ева подняла голову и тупо уставилась в никуда, потом выпрямилась и повернулась к раковине. Имоджин едва успела отскочить, и девчонку вырвало. Потом Ева залпом выпила воду из бокала и кинула в рот таблетки. — Уйди. Мне надо несколько минут. Имоджин недоверчиво покачала головой. — Пожалуйста, соберись, прежде чем вернуться к гостям, — холодно сказала она и боком пробралась к двери. Там она столкнулась с Эндрю Максвеллом, единственным, кто стоял сейчас в коридоре, ведущем из гостиной к внутреннему дворику. — С ней все в порядке? — Как с человеческим существом — нет. Но сию секунду, думаю, с ней все будет нормально. У тебя определенно теперь хлопот полон рот, Эндрю. Он потянулся было к волосам, явно намереваясь их взъерошить, но потом передумал и снова сунул руку в карман. — Она просто перфекционист, Имоджин. Она хочет успеха этому проекту. Имоджин прикусила нижнюю губу. — Она хочет не этого. Она хочет, чтобы этот проект целиком и полностью принадлежал только ей, и больше никому, — она тут же пожалела об этих словах, зная, что Ева, наверно, их услышала, а даже если нет, то Эндрю определенно ей донесет. Вернувшаяся из ванной Ева выглядела далеко не блестяще. Имоджин старалась игнорировать ее. Девчонка держалась на периферии и что-то яростно набирала у себя на телефоне, прервавшись ненадолго лишь один раз, чтобы шепнуть что-то Эддисону Цао, как всегда, одетому в синий помятый бархатный костюм. Потом она, не попрощавшись, вылетела за дверь и прыгнула в черное такси. Вскоре после того, как она удалилась, прибыл обещанный Имоджин сюрприз. Тут хозяйка дома, конечно, здорово рисковала, но рассчитывала, что шанс на успех у нее есть, поскольку начала понимать, как сделать какое-то событие хитом Интернета. Ее подруга Джиннифер (одна из компании школьных мамаш и давний волонтер общества против жестокого обращения с животными) явилась ровно в девять с коробкой, полной копошащихся, активно себя ведущих спасенных щенков. На самом деле это придумала не Имоджин. Идея принадлежала Аннабель. Накануне вечером, когда Имоджин сокрушалась по поводу того, что вечеринка может не задаться, дочь подняла голову от айфона и будничным тоном сказала: — Просто притащи им побольше щенков. Это звучало совершенно нелепо. — Зачем, дорогая? Аннабель покачала головой и беззаботно бросила, удаляясь в свою комнату: — Для Интернета. Конечно, дочь оказалась права. Гости просто сошли с ума от восторга. Сколько видео для Инстаграма было снято, сколько аккумуляторов разряжено! Ради того чтобы пообщаться с одним забавно-свирепого вида бульдожкой по имени Чемп, народ только что в рукопашную не шел. К нарядам от кутюр пристала собачья шерсть, но никого это не беспокоило, и девять очаровательных щенков обрели дома, о которых никогда и мечтать не смели. Вечеринка продлилась до полуночи. Стоило Еве уйти, все наладилось, гости оживились, зашумели. Может, Имоджин показалось, но обстановка стала жизнерадостней и несерьезней. Мебель сдвинули к стене, чтобы дать волю ногам, которые уже поймали ритм и сами шли в пляс. Люди танцевали так, будто оказались в том самом цоколе отеля «Ритц». Мода и собаки