Теперь Имоджин опознала в девушке одну из редакционных помощниц, которых Ева наняла, чтобы те исполняли обычные секретарские обязанности: вели записи, расшифровывали стенограммы, отвечали на звонки, организовывали встречи — в общем, делали то, чем она сама занималась несколько лет назад. — Но почему ты три дня не была дома? — Разве вы не получали внутренний документ? Ева сказала, что мы все должны оставаться на работе, чтобы к концу месяца выйти на трафик, который она пообещала инвесторам. Она поставила в подсобке надувные матрасы, чтобы мы спали там по очереди, но я не могла уснуть из-за шума. Теперь Имоджин увидела вокруг глаз девушки темные круги, из-за которых та казалась гораздо старше. — Я видела, что людей постоянно увольняют, — продолжила девушка. — Это типа соревнования, кто дольше всех продержится. Имоджин не знала, что можно на это сказать. Она слышала шепотки о том, как Ева увольняет сотрудников, но сама никогда при этом не присутствовала. Наверное, это происходит поздно вечером. Ева так лихо расправлялась с кадрами, что Имоджин едва успевала отслеживать, кто появляется в офисе, и уж совсем не замечала, когда кто-то исчезал. — Мне очень жаль, — вот все, что она придумала. — Никто не заслуживает такого увольнения, — Имоджин даже не знала, разрешено ли подобное законом. Сама она за всю жизнь уволила только троих работников, предварительно огласив каждому список его преступлений за месяц, и все это происходило в присутствии представителя отдела кадров. Мгновение девушка смотрела на Имоджин полными жалости глазами, словно допуская, что та может оказаться следующей женщиной, которая станет рыдать в лифте. Им оставалось проехать всего несколько этажей. — У меня нет никаких сбережений. В следующем месяце я не смогу заплатить за квартиру. Она не жаловалась. Молодая женщина просто констатировала факт, словно ставя вселенную в известность о свершившейся несправедливости. Видимо, сказать ей было больше нечего. Девушка вышла на улицу, не удосужившись даже оглянуться. Имоджин вышла в холл, а потом вернулась обратно в лифт, нажала на кнопку двадцать седьмого этажа, посмотрела, как та засветилась… Войдя в офис, она сразу увидела возвышавшуюся посреди комнаты Еву. — Пошли! — рявкнула та. У противоположных стен в ряд стояли двенадцать молодых женщин, каждая держала серебряную ложку с белым яйцом. После Евиного крика они побежали по комнате, яйца слетели с половины ложек и размазались по полу. Комната наполнилась тревожным возбуждением планового веселья вроде того, что накрывает офисы на праздновании Нового года или Хэллоуина, когда все играют, танцуют, выпивают и бегают с яйцами по помещениям. Ты делаешь это, потому что то же самое делают все остальные и потому что кто-то когда-то сказал тебе, что именно это называется «хорошо проводить время». Но эти девушки выглядели очень усталыми. Имоджин знала, что они предпочли бы сидеть на своих рабочих местах и заканчивать то, что мешает им немедленно уйти домой и отдохнуть там с друзьями или с семьей. — Перерыв окончен! — Ева хлопнула в ладоши, и все устремились обратно к своим столам. На полу остались разбитые яйца. Ева заметила Имоджин, как только та вошла, но заговорила с ней лишь после окончания игрищ. — О, привет, Имоджин. Я думала, ты ушла домой. — Нет, я спускалась сварить себе кофе. — И где же он? — многозначительно улыбнулась Ева. — Выпила, пока поднималась. Можем мы поговорить у меня в кабинете? Ева пожала плечами и пристроилась в кильватер. Свет в кабинете Имоджин был выключен, крышка ноутбука закрыта. Десять минут назад, когда Имоджин уходила, все выглядело иначе. — Это ты выключила мой компьютер? — Конечно, нет! — Ева демонстративно закатила глаза. — Я никогда не захожу в твой кабинет. Наверно, это кто-нибудь из уборщиц. — Что за девушку ты сейчас уволила? Она рыдала в лифте. Ева отмахнулась. — Это просто помощница. Я сегодня их всех поувольняла. Имоджин заговорила медленно, стараясь не наговорить лишнего: — Нам нужны помощницы. Ты предупредила отдел кадров, чтобы завтра они наняли новых? — Незачем. У меня есть план. Мы сэкономим кучу денег и сможем вместо помощниц нанять контент-продюсеров. Имоджин подняла брови, демонстрируя Еве, что той следует продолжить объяснения. — Я передаю все секретарские обязанности в офшор. Один мой друг по бизнес-школе как раз организовал изумительную компанию с помощниками онлайн. Всего за пять долларов в час туда можно передать всю неквалифицированную работу, которую обычно делают помощники. Там нам расшифруют интервью, назначат встречи, закажут канцелярские принадлежности и даже еду с доставкой. Это настоящий прорыв. Это гениально. Имоджин покачала головой. — Помощницы нужны для того, чтобы постепенно поручать им все более сложные вещи. Так они растут. Я начинала помощницей. Ты и сама начинала помощницей, вспомни, — Имоджин вздохнула так глубоко, что даже уловила запах «Мисс Диор», духов Евы. Ева снова отмахнулась: — Да, но мы в них больше не нуждаемся. Они требовались нам раньше, а теперь я создаю новую систему, — Ева смотрела волком. — Почему ты не хочешь принять перемены, Имоджин? Я привела «Глянец» в двадцать первый век и хочу, чтобы ты была там со мной, но ты не помогаешь мне в этом. — Ева, некоторые старые системы вполне себе работают. Мы не должны просто за здорово живешь разрушать все бесцельно. Ева продолжила: — Ладно тебе! Дай мне делать мою работу. Я дам тебе делать твою. Иди домой, проведи время со своими детишками. Я ведь знаю, что ты не ходила за кофе. Ты просто вернулась, чтобы прочесть мне лекцию. Аргументы приняты. Увидимся завтра. Все девушки уже возвратились за свои столы и надели гарнитуры. Их пальцы яростно мелькали над клавиатурами. Имоджин была ошеломлена, но ей не хотелось устраивать сцену. Она двинулась к лифту, стараясь не наступать на разбитые яйца. ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ Имоджин добралась до дома и долго лежала в своей античной ванне с ножками в виде когтистых лап, добавив в воду немного лавандового масла — лаванда в ванне куда уместнее, чем в кофе. Они с Алексом купили эту ванну в крохотном антикварном магазинчике на севере Финикии, потом последовали долгие переговоры о доставке, а уже дома в ней обнаружилась жуткая течь. Починка обошлась в небольшое состояние, но Имоджин очень ее любила и считала, что она стоила всех этих хлопот. Ванна была достаточно глубокой, чтобы без труда целиком погрузиться в воду. Вот и сейчас Имоджин лежала по шею в воде настолько горячей, насколько вообще могла терпеть. Когда она вернулась домой, Аннабель уже спала. Имоджин все думала о тех комментариях на фейсбучной странице дочери. Это ж какой же гадюкой надо быть, чтобы писать такие вещи маленькой девочке? Она не знала, как поднять эту тему, чтобы дочь не подумала, что за ней шпионят — в таком случае разговор закончится, толком не начавшись, в этом сомневаться не приходилось. Все шло наперекосяк. Дочь третировали в Интернете, ее саму третировали на работе. Каждое утро она просыпалась, и живот сводило от одной мысли о том, что надо тащиться в офис и встречаться там с Евой. Не проходило и дня, чтобы Ева ее не критиковала. Она прислала документы не в том формате. Что значит, она не понимает, как получить доступ к фотографиям? Они теперь хранятся в облаке, а не на сервере. Она не должна отвечать на электронные письма! Она должна отвечать на электронные письма гораздо чаще! Почему так мало ее твитов? Теперь вся жизнь четко разделилась на две части: до Евы и после Евы. Казалось бы, логичнее было бы делить ее на «до рака» и «после рака», но Имоджин сомневалась, что болезнь повлияла на жизнь сильнее, чем вторичное появление в ней Евы. У каждого из нас в голове порой возникают навязчивые мысли. До Евы Имоджин постоянно думала о том, как стать безупречным главным редактором, способным побить конкурентов и продать как можно больше журналов. Внутренний голос ей вечно твердил, что «Глянец» можно сделать лучше, просто если чуть-чуть еще постараться. Теперь внутренний голос пел другую песню. Теперь он говорил, что она недостаточно хороша для своей работы. Теперь он убеждал ее сдаться, потому что ей там просто не выжить. Она вытянула ногу, что доставило ей удовольствие, и пошевелила пальцами. Десятилетиями она ходила на пятнадцатисантиметровых каблуках, не давая ногам никаких поблажек. Горячая вода лилась из крана с приятным плеском, а Имоджин предавалась новой фантазии. Почему бы им просто не уехать? Почему бы не отказаться от безумно дорогого таунхауса и частной школы? Почему бы не упаковать вещички и не двинуть в Новый Орлеан? Она сделала большой глоток вина и решительно вспомнила, что она любит, она обожает Новый Орлеан, черт возьми! Интересно, во что обойдется там жизнь? Может, это раз в пять дешевле, чем в Нью-Йорке? Она взяла телефон на винтажном бамбуковом столике, стоявшем возле ванны, и мокрыми руками открыла приложение по недвижимости, которое установила Тилли. Старательно держа трубку над водой, Имоджин ввела параметры: Новый Орлеан — Гарден Дистрикт — спальни (4+). Сколько вариантов! Она стряхнула капельки воды с больших пальцев и стала прокручивать вниз ленту. А потом влюбилась в дом. Исторический особняк девятнадцатого века в Гарден Дистрикте. Необычный и прекрасный, с белыми стенами и нежно-голубой отделкой, обнесенный внушительной кованой оградой. Увеличив изображение, Имоджин разглядела даже ветхие подвесные качели на веранде. И эта жемчужина стоила в пять с лишним раз меньше того, что они заплатили за таунхаус. Там, на Юге, Алекс мог бы работать адвокатом, заниматься делами о вождении в нетрезвом виде и разводами. Дети пошли бы в бесплатную школу. А чем бы занималась она? Ну, она бы придумала. Может, фотографией или дизайном интерьеров. Обе эти профессии изменились, и теперь в них не обойтись без хитроумной техники, но у нее верный глаз. Новый Орлеан был единственным местом в мире, не считая Нью-Йорка, где она могла бы развиваться как творческая личность. В животе порхали бабочки. Имоджин чувствовала радостное возбуждение. Жить в Новом Орлеане — это так свежо, так здорово! Конечно, это вызов судьбе, но вызов абсолютно новый. Проклятье, неужели жизнь всегда должна идти по прямой? Она не возражала против перемен. Вот сейчас Алекс придет, а она просто возьмет и скажет: «Да брось ты свою чертову работу!» У нее есть выбор! Имоджин допила вино. И что только помешало ей принести сюда целую бутылку? Телефон выскользнул из руки и упал на коврик. Тебе кажется, что Нью-Йорк для тебя всё, пока ты вдруг не осознаешь, что это не так. Имоджин вздохнула. На самом деле все это только мечты. Конечно, они вздохнут свободнее, избавившись от затрат на дом и частную школу, но у Имоджин и Алекса есть престарелые родители, у которых неважно с пенсионными накоплениями. А еще есть целая куча ее собственных медицинских счетов, которая постоянно растет, а значит, не обойтись без страховки от корпорации Роберта Маннеринга. Груз ответственности за всю семью лежит на ее плечах. И неважно, что ванна была полна горячей воды — Имоджин почувствовала озноб, по коже побежали мурашки. ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ Декабрь 2015 Отрывок из «Теории каникул» Аксельрода МакМюррея: «Чтобы быть продуктивными, мы должны быть счастливы. Мы должны расширить границы рабочих мест и позволить каждому взрослому установить связь со своим внутренним ребенком. Только тогда мы добьемся максимального успеха и сможем раскрыть свой инновационный потенциал. Важно, чтобы в течение рабочего дня взрослым сотрудникам была предоставлена возможность неструктурированного творческого общения, и ответственность за это возлагается на руководство. У игры не должно быть какой-то конкретной цели. Час игры, должным образом организованной на рабочем месте, в конечном счете в разы увеличит вашу продуктивность». В две тысячи тринадцатом году низкорослый, лысеющий профессор гарвардской бизнес-школы по имени Аксельрод МакМюррей, получивший докторскую степень в Стэнфорде и закончивший Гарвард, написал книгу, в которой представил публике свою «теорию каникул». Она базировалась на авторских исследованиях, которые сам доктор МакМюррей производил в течение нескольких лет, и они доказывали, что даже взрослым нужен час «неструктурированной игры», который может повысить продуктивность других сфер их жизни. В две тысячи четырнадцатом году Ева стала посещать занятия МакМюррея и очень быстро стала его самой преданной студенткой, а потом, на какое-то время, компаньонкой. Возможно, именно их мимолетное, но, безусловно, наполненное играми и продуктивное совместное времяпрепровождение вдохновило Еву устроить для всего офиса вылазку в «Духовный велоцикл» на тренировку. Все школьные мамаши восхваляли «Духовный велоцикл», этот нью-эйджевский способ кардионагрузки, который предположительно должен был обеспечить единение души и тела. Имоджин думала, что это какая-то чушь собачья. Она с двадцати лет и почти до сорока занималась бегом, а сейчас по большей части лишь правильно питалась и занималась пилатесом с тренером. В начале двухтысячных она пропустила диету Аткинса, по которой тогда все с ума сходили, и сейчас ее также миновало всеобщее увлечение вращением педалей. Тем не менее возможность уйти пораньше из офиса порадовала. Студия «Духовный велоцикл» находилась недалеко от ее дома, поэтому Имоджин планировала вернуться домой сразу после тренировки. У нее поднялось настроение, когда она вошла в темную студию с ярко-желтыми велосипедами и воодушевляющими надписями на стенах.