На этот раз никто не переезжал, и дверь подъезда была закрыта, пришлось лезть за ключами. Я ткнула «таблеткой» в домофон, распахнула дверь и рванула вверх по лестнице к лифту, перескакивая через ступеньку. Есть у меня такая примета: если успею нажать кнопку вызова до того, как хлопнет входная дверь, то дома все будет хорошо. Успела – кнопка щелкнула, загорелась, и я облегченно выдохнула. Но дверь почему-то все не хлопала и не хлопала. Я сделала шаг, выглядывая из ниши с лифтом – кто-то ее придерживал, видимо, читая объявления на двери подъезда. И как мне теперь засчитывать примету? За хорошую или за плохую? Наконец дверь снова распахнулась, и в подъезд вошел тот самый мужчина из магазина в песочном свитере. Он не сразу меня заметил – говорил по телефону, точнее, раздраженно рычал в трубку: – Вот скажи, а в запрете какой тайный смысл? Почему я не могу пожить в собственном доме в Лондоне? Думаешь, вырвусь и сбегу куда-нибудь в Конго? Зачем мне это?! Его голос, раньше показавшийся мне таким мягким, будто шелковым, сейчас звучал надреснуто, неприятно – как будто стаскиваешь зубами мокрую шерстяную варежку. Я аж передернулась. Он поднялся по лестнице, не замечая меня, и еще раз нажал уже горящую кнопку лифта, продолжая вслушиваться в то, что ему говорят в трубке: – Лен! Нет, Лен, послушай! Вот это ты будешь в суде врать! Мне-то правду скажи! Это просто, чтобы меня добить? Я тебе настолько отвратителен, Лен? Нет! – Он дернулся и прижал телефон к уху, словно вслушиваясь. – Нет, Лен, я не договорил! Лена! Ах ты ж!.. Он опустил руку и с такой ненавистью посмотрел на ни в чем не повинный смартфон, что мне показалось – сейчас шарахнет им об стену. Но он только преувеличенно аккуратно убрал его в карман и развернулся ко мне. С его появлением запах влажной штукатурки и неизменная, навеки пропитавшая все вокруг вонь дешевой краски растаяли, смытые будоражащим ароматом моего любимого парфюма. Я чуть-чуть отодвинулась, хотя больше всего хотела сделать шаг вперед. Но как-то неудобно набрасываться на незнакомого человека только потому, что тебе нравятся его духи. Он удивленно моргнул, вдруг осознав, что я существую, стою тут перед ним и даже слышала все сказанное. – Здравствуйте… – сказала я, чтобы как-то прервать неловкую паузу. Он смерил меня удивленным взглядом и с глубоким недоумением в голосе ответил: – Добрый вечер. И снова его голос показался мне похожим на прикосновение шелковистого меха. Во рту мгновенно пересохло. В этот момент двери лифта открылись, и я как-то машинально, просто следуя многолетней привычке, в них зашла. Иначе так бы и стояла, словно примерзнув к полу. Он тоже зашел и сразу вдавил кнопку одиннадцатого этажа. – Мне десятый, – выдавила я из себя. Уже отвернувшись от меня, мужчина удивленно переспросил: – Что? – Мне на десятый, – повторила я. Он стоял слишком близко в слишком маленьком лифте. В замкнутом пространстве одного квадратного метра я чувствовала его собственный запах под дорогим ароматом «Homme». Совсем не то же самое, что нюхать флакон или побрызгать на подушку! В сочетании с запахом мужчины древесный, чуть пыльный аромат становился возбуждающим и магическим. Словно безупречно сшитый костюм надели на того, с кого снимали для него мерки – и он сел идеально. – И что? – еще более удивленно переспросил незнакомец. – Вы ведь наш новый сосед, заехали в 44-ю квартиру? – Да, а вы к этому какое имеете отношение? Да уж, мне лучей харизмы уже не досталось. Только ледяной недоуменный тон с легкой ноткой брезгливости, будто я прошу у него милостыню, где-нибудь на перекрестке постучавшись в окошко его черного «Бентли». – Я ваша соседка… – пришлось сделать крошечный вдох, потому что нервничала я все сильнее, и от этого следующие слова прозвучали совсем неловко и двусмысленно: – Снизу. Горло перехватил спазм, сердце заколотилось, я дышала слишком быстро и глубоко, так что начала кружиться голова. – А… – уже почти равнодушно отозвался он и добавил рассеянным тоном, уже потеряв ко мне интерес: – И? – Ну… Принято спрашивать, какой кому этаж, – пояснила я и тут же принялась мысленно ругать cебя за это занудство: «Перед тобой такой роскошный мужчина, к которому хочется прижаться, чтобы почувствовать его тепло под мягким толстым свитером, а ты рассказываешь ему правила вежливости для соседей, едущих в одном лифте!» За те тридцать секунд – точнее, тридцать пять, если учесть, что мы ехали все же на одиннадцатый, – я довела себя до истерического полуобморока. А еще хотела оказаться в лучах его харизмы, хоть ненадолго, хоть на миг! Да я бы в том магазине на месте умерла. Лифт наконец остановился и открыл двери. Я, как под гипнозом, вышла, и только недоуменный холодный взгляд остановил меня. – Простите? – Мужчина поднял бровь. – Вы же сказали, что живете этажом ниже? Он придержал закрывающуюся дверь лифта и сделал приглашающий жест. – Пешком спущусь! – почти выкрикнула я и сбежала вниз по лестнице на свой десятый, чувствуя себя школьницей, на которую наконец посмотрел тот самый старшеклассник, что давно нравился ей. Это что за реакция такая? Прислонившись к бледно-зеленой стене рядом со своей квартирой, я попыталась перевести дух и успокоить сердцебиение. Все-таки несколько неожиданно обнаружить мужчину-мечту прямо здесь, в моем мире, в моем доме, у себя над головой! Я уже привыкла к мысли, что он пришелец из нездешних краев, принц инкогнито проездом, а тут, оказывается, у нас даже вентиляционная система будет общей. Можно по утрам обонять не только диоровские ароматы, а и самые что ни на есть натуральные. Я нервно захихикала, изо всех сил зажимая рот рукой, просто чтобы смех не перерос в истерику, и тут поняла, что так и не слышала хлопка двери наверху. Значит, он еще не зашел в квартиру и ему отлично слышны мои нервные всхлипывания в тишине подъезда! Нет места лучше родного дома Я нащупала в кармане ключи и трясущимися руками отперла дверь. Быстро захлопнула ее за собой и уставилась в глаза своему отражению в темном зеркале напротив двери. Хорошо, что Олег, как всегда, в наушниках и есть время прийти в себя. – Ты чего свет не включаешь? Всегда – но не сегодня. Олег щелкнул выключателем и притянул меня к себе, чтобы поцеловать. – Видишь, я тебя встречаю. Давай сумку. Как дела на работе? Ого, ты много накупила! Он придержал меня за локоть, когда я снимала туфли, и подождал, пока найду тапочки. Олег вел себя безупречно, делал именно то, что я хотела от него вчера. Но почему все так не вовремя? – Пойдем. – Он потянул меня на кухню. – Смотри, я тебе цветочки купил! Ты же все время жалуешься, что я не проявляю к тебе романтическое внимание. Вот! Высоченные, с метр, а то и больше, чайные розы стояли на кухонном столе в керамической вазе, едва достигавшей до трети их длины. Казалось, стоит неловко повернуться, и они кувырнутся на пол. – Там же есть высокая ваза! – Я придержала розы. Олег задел стол, проходя к холодильнику, и вся конструкция угрожающе качнулась. – Где там? – В шкафу. Я открыла дверцу. Мне казалось, я убирала вазу на самую верхнюю полку, где склад всего, что редко используется. Но, даже встав на цыпочки, я не могла рассмотреть, там она или нет. Надо табуретку вытаскивать. – Олеж, посмотри, ты высокий. – Я даже подпрыгнула, но это не помогло. Вот вижу, мясорубку вижу, а зеленый бок – это ваза? Олег поставил недоразобранную сумку на пол, подошел, бросил короткий взгляд: – Не вижу никакой вазы. – Ну, посмотри нормально, она там, далеко, – попросила я. – Отстань, нет там никакой вазы! – Олег грохнул дверцей шкафа, и ваза с розами опасно зашаталась. – Олег! – Что Олег? – раздраженно рявкнул он. – Почему я опять что-то сделал не так? То не встречаю, то не дарю, теперь дарю – опять не слава богу! – Все так! Прекрасные розы, огромное тебе спасибо! – Я чмокнула его в щеку, успокаивающе погладила по плечу и потянулась за табуреткой. – Только они перевесят и грохнутся. Надо подрезать и поставить в вазу повыше. – То есть я неправильные розы купил? Цвет тебе тоже не нравится? Может, ромашки надо было? Ты продолжай, не стесняйся! – Олег начал заводиться. – Я не так выразилась, прости. Олег, ну чего ты… – Я вдруг почувствовала, что где-то в желудке начинает закипать кислота. – Что Олег? Что опять Олег? Почему ты придираешься вообще ко всему, что я делаю? Секс не такой, еда не такая, не встретил – плохо, встретил – еще хуже! Не дарю цветы – мудак! Дарю – неправильные! Я уже взяла в руки табуретку, чтобы стать на нее и поискать вазу наверху, но тут кипящая кислота плеснула через край. Я не выдержала и грохнула табуреткой об пол: – Хватит! Хватит на меня орать! – Ты еще не слышала, как я ору! – проревел он мне в лицо.