— Я распорядился поставить регулировщиков на каждом перекрестке от 34-й до 14-й улицы и от Пятой до Второй авеню. Возможно, пущенный в объезд транспорт и создает пробки где-то в других районах, но здесь мы держим ситуацию под контролем. — Кто у тебя заместителем? — Инспектор Даниэлс из группы специальных операций. Он так и рвется в бой. Хочет спуститься со своей группой в туннель и расправиться с этими гадами. Кстати, я бы так и сделал. — Об этом не может быть и речи! — повысил голос комиссар. — Расставьте людей по ключевым позициям и ждите дальнейших указаний. Сами ничего не предпринимайте. — Слушаю, сэр. Я только хотел сказать, что мне это не по нутру. — Забудьте о своем нутре. Вы поставили людей у всех аварийных выходов? — Да, по обеим сторонам улицы до самой Юнион-сквер. Пятьдесят человек находятся в туннеле, блокировав поезд с севера и с юга. Они надежно укрыты и снабжены пуленепробиваемыми жилетами, автоматами, гранатами со слезоточивым газом — всем штурмовым арсеналом. Кроме того, там полдюжины снайперов с приборами ночного видения. Мы могли бы устроить под землей целую войну во Вьетнаме. — Все, что вам следует сделать, — это еще раз передать мой приказ ничего не предпринимать. Учтите, эти бандиты не остановятся перед убийством. Они уже доказали нам это, застрелив диспетчера. Их угрозы не пустой звук. — Я уже отдал такой приказ, сэр… — окружной командир немного помедлил, — но, знаете, снайперы докладывают, что ясно видят фигуры похитителей, расхаживающих по вагону, а того из бандитов, что торчит в кабине машиниста, они все время держат на прицеле и говорят, что могут уложить его наповал в любой момент. — Да нет же, черт побери! Вы что, хотите, чтобы они перестреляли заложников? Я повторяю, они не шутят. Их угрозы вполне серьезны. — Да, сэр. — Тебе следует все время помнить об этом. Комиссар снова посмотрел в окно, чтобы узнать, где они в тот момент проезжали. Водитель, включив сирену, пробирался сквозь поток машин с ловкостью классного слаломиста. — Отпущенных ими пассажиров допросили? — Да, сэр, всех, кого успели отловить. Большинство из них либо сбежали оттуда, либо смешались с толпой. Но нам очень помог этот молодой парень — кондуктор. Мы теперь знаем хотя бы, сколько человек захватили поезд… — И сколько же, десяток? — Четверо. Их всего-навсего четверо. Они в чулочных масках. Вооружены, судя по описанию, автоматами системы "Томсон". Одеты в темные плащи и такие же шляпы. Кондуктор утверждает, что они прекрасно организованы и знакомы с принципами работы подземки. — Ага! Это интересно. Нам нужно будет послать кого-нибудь просмотреть картотеку бывших служащих подземки. Но не сейчас, разумеется, не сейчас! — Я поручу заняться этим транспортным полицейским. Их здесь скопилось до двух сотен, включая их начальничка собственной персоной. — Я прошу вас обращаться с ним со всем подобающим уважением. — У нас проблемы со связью. Центральная диспетчерская — единственное место, откуда можно напрямую связаться с захваченным вагоном. Инспектор Даниэлс расположил свой командный пост в кабине машиниста поезда, что стоит у платформы на станции "28-я улица". У него есть радио для связи с Центральной диспетчерской, но он не может переговариваться с похитителями. Это обычная рация, применяемая в подземке, то есть он слышит, что Центральная говорит похитителям, но не знает, что те отвечают. Через Центральную я обратился к похитителям с предложением установить с ними непосредственную связь с помощью мегафонов из туннеля. Отказались наотрез. Похоже, им хочется, чтобы у нас были сложности. — Что у тебя еще? — Только что они снова напомнили о лимите времени. Они настаивают на нем. Три часа тринадцать минут. — А кто поддерживает с ними прямую связь? — Какой-то лейтенант транспортной полиции. Видимо, смышленый малый. По крайней мере, так считает Даниэлс. А как вы думаете, почему они отказываются от мегафонов? — Причины, я полагаю, чисто психологические. Хотят показать, кто хозяин положения. Ну ладно, я отключаюсь, Чарли. Держи все под контролем. Свяжусь с тобой, как только мы примем окончательное решение. Лимузин круто свернул в узкий боковой проулок, круто поднимавшийся вверх вдоль Карл-Шурц парк. Не снижая скорости, он промчался мимо двух взявших под козырек охранников и подкатил к подъезду резиденции мэра. Вдалеке через широкую лужайку видна была река и мост Хеллгейт. Водитель затормозил рядом с тремя такими же черными лимузинами, уже стоявшими у подъезда. Комиссар выскочил наружу и, отбивая ногами быструю дробь, побежал вверх по мраморной лестнице. Город: средства информации Репортеры и фотографы прибыльна угол Парк-авеню и 28-й улицы вслед за первыми полицейскими подразделениями. Впрочем, полицейские силы еще продолжали подтягиваться, а вся журналистская братия была уже в сборе. С характерным самоуверенным видом газетчики попробовали прорваться через полицейские кордоны, состоявшие из деревянных барьеров, поставленных поперек улицы машин, конных полицейских и шеренг патрульных, большинство из которых, судя по цвету касок, принадлежали к тактическим полицейским силам. Репортеры толкнулись было к одному из входов на станцию, но, отброшенные полицией, вынуждены были отступить и дружной толпой ринуться к другому, где их тоже ждала неудача. Необескураженные, они тут же атаковали вопросами офицеров. — Как складывается ситуация в настоящий момент, инспектор? — Я не инспектор, я — капитан и ничего не могу вам сказать. — Городские власти уже решили выплатить выкуп? Труп диспетчера все еще лежит в туннеле? Вы уверены, что он мертв? Кто командует операцией? — Я не стану отвечать на ваши вопросы, — сердито отмахнулся от них капитан. — Вам приказали ничего не говорить? — Да. — Кто отдал такой приказ? К прессе он не относится. Как ваше имя, капитан? Так кто же отдал приказ? — Я сам отдал приказ, — взорвался полицейский. — А теперь попрошу очистить улицу! — Что вы себе позволяете, капитан?! Здесь вам не Германия! — Считайте, что сейчас здесь — Германия, если вас это утешает. — Как вас зовут, капитан? — Капитан Немо. — Джо, сфотографируй для меня капитана Немо… Радиорепортеры с магнитофонами через плечо и высоко поднятыми над головой микрофонами, чтобы не повредить аппаратуру в давке, сконцентрировались на рядовых полицейских. — Послушайте, милейший, как вы оцениваете размеры этой толпы? — Это очень большая толпа. — Вероятно, это самая большая толпа, какую вам когда-либо доводилось видеть поблизости от места преступления? Мускулы лица у несчастного полисмена из тактических сил напряглись от непривычки к такому вниманию со стороны журналистов. — Может статься, что и самая большая. Трудно сказать. Может, и нет. — Как, по-вашему, это неуправляемая толпа? — В сравнении с некоторыми другими, я бы сказал, что она вполне управляемая. — Наши радиослушатели конечно же понимают, что хотя то, чем вы сейчас заняты, и не столь драматично, как схватка с бандитами, но и это очень важная часть полицейской работы, требующая силы и мужества. Мы от души благодарим вас за добросовестный труд. Как ваше имя, сэр? — Мелтон. — Вы прослушали интервью с патрульным Мелтоном из ТПС, что означает "тактические полицейские силы", здесь, поблизости от того места, где разворачиваются трагические события, то есть у перекрестка Парк-авеню и 28-й улицы. Мы хотим еще раз выразить вам, патрульный Мелтон, признательность за ваш нелегкий труд, ведь, честное слово, нелегко сдерживать эту разъяренную толпу. Спасибо… А вот рядом со мной еще один джентльмен, детектив в штатском, как я понимаю, который активно помогает сдерживать наседающую толпу. Сэр, верно ли мое заключение, что вы переодетый в штатское полицейский? — Ничего подобного. — Так вы не детектив? — Конечно, нет! — И тем не менее, вы, как я вижу, принимаете деятельное участие в операции по сдерживанию? — Я не принимаю участия ни в какой операции. Я никого не сдерживаю, это меня здесь задерживают. Все, что я хочу, это поскорей выбраться отсюда и как-нибудь попасть живым домой. — Теперь понимаю, сэр. Извините, это была ошибка. Спасибо большое. А вы, знаете ли, очень похожи на штатского детектива. Может быть, вы сообщите нам, каков в действительности ваш род занятий? — Я живу на пособие. — А я-то принял вас за детектива, ха-ха… Желаю удачи, сэр, в ваших попытках поскорее попасть домой… За единственным исключением все телевизионные станции передали сообщение о захвате поезда всего через несколько секунд после его поступления. Большинство прервало трансляцию развлекательных передач и фильмов, чтобы возобновить их после экстренного сообщения. Другие, не желая обижать телезрителей, передач не прерывали, но пустили внизу экрана "бегущую строку". Лишь один канал был застигнут новостью врасплох во время передачи рекламного ролика, и сообщение пошло с минутным опозданием. Отделы новостей крупнейших телекомпаний — как общенациональных, так и местных — срочно выслали передвижные съемочные группы к месту событий. Крупнейшая из станций — "Юниверсал бродкастинг системз" — отрядила соответственно наиболее крупную группу, до зубов вооруженную аппаратурой. Более того, возглавить ее было поручено самому Стаффорду Бедрику — популярнейшему ведущему информационных программ. Обычно Бедрик освещал наиболее важные события вроде инаугураций президентов или убийств политических деятелей рангом не ниже посла. Однако на этот раз он вызвался сам, почувствовав, что захват поезда привлечет внимание всей нации. Некоторые операторы взобрались на верхние этажи соседних домов, чтобы снять панораму улиц, бурлящих народом, перегороженных десятками полицейских автомобилей. Остальные работали прямо в толпе. Вскоре большинство из них отчаялись пробраться к командному посту полиции, расположенному на автостоянке поблизости от южного входа на станцию, и принялись интервьюировать "случайных прохожих". — Ну а вы, сэр… — ведущий программы городских новостей сунул микрофон прямо в лицо мужчине с тремя подбородками и толстой сигарой в зубах. — Как могли бы вы прокомментировать драму, которая разворачивается сейчас прямо у нас под ногами? Мужчина повернулся и посмотрел в камеру, поглаживая складки на своей шее.