— Он остается в силе, — отчеканил комиссар. — Я говорю из машины. Мы направляемся к вам. Вместе со мной прибудет мэр. По прибытии его превосходительство обратится к похитителям. Сохраняя самообладание, окружной командир спросил: — Это все? — Все, — ответил комиссар. — К сожалению, это все, что мы имеем, Чарли. Банк Анналы более чем шестидесятилетней истории Федерального резервного банка не знали другого случая, чтобы председатель такого крупного пайщика, как "Нешнл траст", лично побеспокоил его президента по поводу столь ничтожной суммы, как один миллион долларов. Подобные операции производились обычно иным порядком, без непосредственного участия руководства. Пайщик Федерального резервного банка должен был заполнить принятую в таких случаях форму, в которой, как правило, фигурировали значительно более внушительные цифры, чем в данном случае. Получив эту бумагу, сотрудники банка готовили необходимую наличность, упаковывали ее в брезентовые мешки и передавали инкассаторам клиента, прибывавшим в бронированном автомобиле под солидной охраной. Такова обычная процедура, и поэтому Федеральный резервный называют "банком банков". В более сложных случаях этот банк служит как правительственный орган, контролирующий денежную массу в обращении, чтобы держать национальную экономику в состоянии динамичного равновесия. Грубо говоря, это значит, что он увеличивает количество денег в обращении в периоды депрессии и ограничивает, когда возникают признаки инфляции. Сотрудников Федерального банка трудно вывести из равновесия, однако и они занервничали было после звонка из "Нешнл траст". Нервозность вызвала не необычная причина звонка, а странные условия выплаты, нарушавшие раз и навсегда сложившуюся традицию. Обычно деньги, предназначенные к выдаче, укладывались пачками по сто купюр в каждой, перехваченными поперек бумажными полосами. Федеральный резервный банк никогда не укладывает деньги подвести банкнотов, никогда не скрепляет пачки резиновыми лентами и никогда не подбирает специально только старые купюры. Обычно выдаются те деньги, которые готовы к выдаче в данный момент, и, как правило, это смесь новых и бывших в обращении купюр. Но, конечно, когда приказ исходит от самого президента, Федеральный резервный банк может сделать даже то, чего он не делает никогда. Все операции с наличностью осуществляются на третьем этаже здания банка на Либерти-стрит в центре обширного финансового района Нью-Йорка. Здание представляет собой неприступную крепость, квадратный каменный монолит, все окна на нижних этажах которого скованы крепчайшими решетками. Любой посетитель третьего этажа, а они здесь крайне редки, проходит через толстенную дверь, у которой постоянно дежурит охранник, и все время посещения находится под пристальным надзором спрятанных повсюду телекамер. Пройдя через вторую столь же внушительную дверь, гость оказывается в длинном и скучном коридоре, в котором стоят несколько деревянных тележек, используемых для перевозки денег внутри здания. Повсюду стоит вооруженная охрана. Дальше по коридору за пуленепробиваемыми стеклами находятся отделы приема-выдачи денег и счетно-сортировочный. Отдел приема-выдачи — это центр, где непрерывно циркулируют в двух направлениях огромные денежные суммы. Кассиры, принимающие деньги от банков-пайщиков Федерального резервного банка, расписываются в их получении и передают дальше по коридору в счетно-сортировочный отдел. Кассиры, осуществляющие платежи по требованиям пайщиков, передают опечатанные мешки с наличностью инкассаторам клиента. Счетно-сортировочный отдел обрабатывает все деньги, поступившие в банк. Счетчики — в основном мужчины, изолированные каждый в отдельную "клетку'', — взламывают печати на только что прибывших мешках, которые из белых быстро превращаются в серые под цвет нью-йоркского воздуха. Их задача состоит в том, чтобы сосчитать только количество пачек в мешке, но не количество купюр в каждой пачке. Это забота сортировщиц, в основном женщин, занимающих отдельный зал. С огромной скоростью они распечатывают пачки и распределяют банкноты по разным отделениям счетной машины, успевая при этом выловить разорванные деньги, подлежащие уничтожению, и даже фальшивые купюры. Необычный запрос "Нешнл траст" вызвал у кассира легкое раздражение, но он тем не менее в течение нескольких минут отобрал требуемое количество пятидесяти- и стодолларовых банкнотов, упаковал в брезентовый мешок, опечатал его и, подняв стекло на своем окошке, передал его двум охранникам, дожидавшимся в смежном помещении. Подхватив эту восьмикилограммовую ношу, охранники устремились с ней к специальному лифту и минуту спустя оказались на первом этаже у стоящего во дворе полицейского автомобиля. Патрульный Вентворт Полицейские из группы специальных операций привыкли к самым неожиданным заданиям, однако надо признать, что патрульный Вентворт, сидевший за рулем спец-автомобиля во дворе Федерального резервного банка, находился под сильным впечатлением необычности происходящего. Его напарника Альберта Риччи события и вовсе повергли в изумленное молчание, что показалось Вентворту истинным благом, поскольку обычно Риччи был неутомимым говоруном на одну и ту же неисчерпаемую тему, которой служила его многочисленная сицилийская семья. Вентворт с довольным видом оглядел эскорт из восьми мотоциклов, окружавших его фургон полукольцом. Все они были в высоких сапогах, кожаных брюках и куртках. Время от времени то один то другой нетерпеливо трогали акселераторы, и моторы отвечали пронзительным треском. Из радиопередатчика донесся голос, властный и нетерпеливый, который хотел знать, получены ли ими деньги. За последние пять минут это был пятый вызов. "Еще нет, сэр, — ответил Риччи. — Мы все еще ждем, сэр". Голос пропал, а Риччи, покачав головой, сказал Вентворту: — Да-а, дела. Ну и дела… Полицейская машина и особенно эскорт мотоциклистов привлекали к себе внимание прохожих, которые, однако, проходили мимо не задерживаясь. Только пара мальчишек остановилась ненадолго и попробовала заговорить с полицейскими, пожирая глазами их сверкающие хромом мотоциклы, но, натолкнувшись на полное равнодушие, разочарованные удалились. — Тебе льстит наш почетный караул? — спросил Вентворт своего напарника. — Да-а, ну и дела, — продолжал твердить тот. — Мало того, по одному полицейскому выставлено на каждом перекрестке на всем протяжении нашего пути. — Ты думаешь, мы успеем? — спросил Риччи, посмотрев на часы. — Что они там так долго? — Считают деньги, — высказал предположение Вентворт. — Ты можешь себе представить, сколько раз надо послюнявить палец, чтобы отсчитать миллион долларов? Риччи с подозрением покосился на него. Ты меня разыгрываешь? У них наверняка есть какая-нибудь специальная машина… — Конечно, специальная машина, чтобы смачивать кончики пальцев. Риччи оставил эту тему и сказал: — Нет, мы уже точно не успеваем. Даже если они появятся с деньгами сию секунду… В этот момент из дверей выбежали двое охранников, каждый из которых одной рукой держался за угол мешка, а в другой держал пистолет. Они подбежали к окну, где сидел Вентворт. — С другой стороны, — сказал он и включил передачу. Риччи открыл свою дверь. Охранники швырнули мешок ему на колени и захлопнули дверь машины. Включив сирены, мотоциклисты начали движение. "В путь!" — скомандовал Вентворт сам себе, потому что Риччи уже докладывал по рации и не мог разделить с ним радость. Это была замечательная поездка. Весь транспорт по маршруту их следования был остановлен дежурными регулировщиками и прижат к тротуарам. — Не рассыпь деньги, балда, — в веселом возбуждении крикнул Вентворт приятелю. — Нам не успеть, — отозвался Риччи. — Ни при каких обстоятельствах. Вентворт только наполовину верил, что полиция будет дежурить на каждом перекрестке, но скоро убедился, что так оно и есть… Количество полицейских, занятых в операции, было беспрецедентным. Зато на других улицах города сейчас нет, должно быть, ни одного патрульного. То-то праздник у преступного мира! — Нам ни за что не успеть, — твердил свое Риччи. — А что, если на следующем перекрестке дать резко влево, оторваться от эскорта и тю-тю… Ищи ветра в поле! С миллионом долларов, а? Риччи бросил на него быстрый взгляд, в котором мелькнули неуверенность, страх, но вместе с тем — Вентворт успел заметить — алчность. — Представь, что это наградные, — фантазировал Вентворт. — Тебе причитается пятьсот тысяч. Ты вряд ли способен вообразить, какую прорву спагетти можно купить на эти деньги для всей твоей итальянской оравы. — Послушай! — взъелся Риччи. — Я умею ценить шутки, но мне не нравится, когда прохаживаются на счет моей семьи. Вентворт только ухмыльнулся, когда мимо промелькнул очередной перекресток с очередным регулировщиком. Перед ними тянулась вдаль широченная Хьюстон-стрит. Окружной командир В три часа девять минут из полицейского фургона, в котором находился выкуп, доложили о происшествии в районе Хьюстон-стрит. Улицу переходил неосторожный пешеход, зазевавшийся на блики маячков и оглушенный воем сирен. Чтобы не налететь на него, один из мотоциклистов вынужден был резко свернуть и столкнулся со своим товарищем. Оба вылетели из седел мотоциклов. Они еще кувыркались на мостовой, а Риччи уже докладывал о случившемся по рации. Какие будут инструкции? Окружной командир быстро отдал приказ оставить двоих людей для оказания помощи пострадавшим, а остальным продолжать движение. Продолжать движение! Потеряно девяносто драгоценных секунд. До командного поста, где находился окружной командир, донесся рев толпы. Там, примерно в квартале от автостоянки, что-то происходило. Каски полицейских замелькали вдруг чаще, и, привстав на цыпочки, окружной увидел, как они вытянулись в линию, образуя проход в толпе. Появился мэр. Он шел с непокрытой головой, но был завернут в плед. Он улыбался и кивал направо и налево, толпа отвечала ему криками и свистом. Рядом с мэром находился главный полицейский комиссар. Пробираться вперед к командному посту им помогала добрая дюжина полисменов. Окружной командир взглянул на часы: три часа десять минут. Секундная стрелка продолжала резвый' бег. "Им не успеть", — пробормотал он, всматриваясь в дальний конец улицы. Кто-то похлопал его по плечу. Это был Мюррей Лассаль. Тут же стоял и мэр, продолжая улыбаться. Однако он был заметно бледен, глаза его слезились. Он устало облокотился о плечо полицейского комиссара. — Сейчас мэр спустится в туннель, — сказал Лассаль, — и через мегафон лично обратится к бандитам. Окружной командир покачал головой: — Совершенно исключено. — Я не спрашиваю у вас разрешения, сказал Лассаль. — Немедленно примите меры, чтобы его превосходительство мог выполнить свой долг. Окружной командир бросил взгляд на комиссара, который стоял с совершенно непроницаемым лицом. И окружной счел себя в праве истолковать это выражение как разрешение действовать на свой страх и риск. — Сэр, — обратился он к мэру, — я весьма ценю то участие, которое вы пожелали принять в этом деле, — он сделал паузу, видимо, сам пораженный своим красноречием, — однако это совершенно исключено. Я прошу вас не делать этого не только ради вашей собственной безопасности, но во имя спасения жизней заложников. Он увидел, как комиссар чуть заметно кивнул. Кивнул и мэр, но трудно было сказать, означало ли это согласие. Лассаль смерил окружного командира высокомерным взглядом и обратился к комиссару: — Прикажите своему подчиненному выполнить мои распоряжения. — Не надо, — вмешался мэр. — Офицер совершенно прав. Я могу только все испортить, не говоря о том, что меня, чего доброго, пристрелят. Лассаль с угрозой в голосе сказал: — Я хочу предупредить тебя, Сэм… — Оставь меня, Мюррей, я еду домой, — мэр вытащил из кармана вязаную спортивную шапочку и натянул ее глубоко на уши. — Ты что, рехнулся, Сэм! — воскликнул Лассаль. — С каких это пор мэр покрывает голову на глазах стотысячной толпы народа?!