— Да, они держат слово, — сказал комиссар. — И не знают жалости. — В этом весь смысл. Убийством заложника они предупреждают нас, чтобы мы строго следовали их инструкциям. — А что с теми двумя, что несут деньги? — Снайпер говорит, что они в каких-нибудь пяти метрах от вагона. Залегли, когда началась стрельба, и пока не решаются подняться. Комиссар кивнул. — Каковы будут ваши дальнейшие действия? "Мои дальнейшие действия!" — мрачно подумал окружной, но понял, что был бы раздражен еще больше, если бы комиссар попросту отдал ему приказ. — Осталось еще шестнадцать заложников. И мы не должны подвергать их опасности. — Верно, — одобрил комиссар. Извинившись, окружной командир взялся за радио и вызвал инспектора Дэниэлса в "Пелхэме, 128", попросив его связаться через Центральную диспетчерскую с гангстерами и сообщить им, что деньги скоро снова будут в дороге, но попросить продлить срок из-за непредвиденной задержки. — Вы слышали все это? — спросил он комиссара, когда закончил переговоры. — Вам приходилось слышать когда-нибудь, чтобы полиция так деликатничала с убийцами? — Ну-ну, полегче, — сказал комиссар. — Полегче… Они заказывают музыку, а мы пляшем под их дудку. Мы! Целая армия полицейских с автоматами, гранатометами, слезоточивым газом и компьютерами! Двое мирных граждан уже убиты, а мы все еще… — Немедленно успокойтесь! — резко приказал комиссар. Окружной командир взглянул ему в лицо и увидел зеркальное отражение собственного гнева и отчаяния. — Извините, сэр. — Ничего. Я надеюсь, у вас будет шанс разделаться с ними позже. — И я надеюсь, — сказал окружной, — но должен вам признаться, сэр, что после всего того, что произошло сегодня, я уже никогда не буду прежним человеком. И вряд ли смогу быть хорошим полицейским. — Спокойно, — повторил комиссар. Артис Джеймс Человек, который расстрелял машиниста, был, без сомнения, тот самый, в которого метил Артис Джеймс. Правда, в сознании последнего эти два события не сразу логически связались между собой. Как только раздались ответные выстрелы, он опять плотно прижался к колонне и лишь по случайности впервые высунулся, когда машинист тяжело спрыгнул на путь. Из проема задней двери выстрелили, и Артис снова исчез за колонной. К тому времени, когда он решил, что может без особого риска выглянуть, тело машиниста безжизненно лежало на рельсах в двух шагах от другого бездыханного тела, которое прежде было старшим диспетчером Доловицем. Артис осторожно повернулся и прислонился спиной к опоре. Затем он включил передатчик и, держа микрофон плотно прижатым к губам, вызвал центр связи. Ему пришлось повторить вызов трижды, прежде чем ему ответили. "Мы не слышим тебя. Говори громче". По-прежнему шепотом Артис сказал: "Я не могу орать. Я нахожусь слишком близко к ним. Могут услышать… Это патрульный Артис Джеймс. Я нахожусь в туннеле. Рядом с захваченным вагоном". "Вот. Так уже лучше. Продолжай". "Они только что расстреляли человека. Судя по форме — машиниста поезда". "Боже! Когда это произошло?" "Минуты через две-три после первого выстрела". "Какого еще первого выстрела? Ведь был приказ не стрелять! Неужели кто-то нарушил его?" Артис похолодел от внезапного прозрения. О господи, я не должен был стрелять! Что, если из-за этого был казнен машинист?! "Почему ты замолчал, Джеймс, — вызывали его по радио. — Ты говоришь, кто-то выстрелил по вагону?" "Да". "Кто?! Кто это был?" "Не знаю. Стреляли откуда-то из-за моей спины. Возможно, попали в цель. Точно сказать не могу. Стреляли сзади из туннеля". "А что машинист? Он мертв?" "Лежит без движения. Наверняка не знаю, но он не движется. Что мне делать?" "Ничего! Ради всего святого, не предпринимай ничего!" "Понял вас, — ответил Артис Джеймс. — Продолжаю ничего не предпринимать". Райдер К тому времени, когда Райдер принес из чемодана, находившегося в кабине машиниста, свою походную аптечку, Стивер уже почти подготовился. Его пиджак и плащ были аккуратно сложены на сиденье. Райдер помог ему освободиться от пояса для денег, и тогда Стивер смог снять рубашку, бережно стащив вниз окровавленный рукав и обнажив мощные бицепсы. Райдер выглянул через разбитое стекло, задней двери. Труп машиниста лежал лицом кверху, чуть ближе к вагону, чем тело диспетчера. Темные пятна на его рубашке указывали, куда попали пули. Райдер уселся рядом со Стивером, который был теперь обнажен до пояса. Его массивный загорелый торс покрывала обильная темная растительность. Райдер изучил входное отверстие раны, ровную круглую дырочку, из которой сочилась кровь. С той стороны, где пуля вышла, у раны были рваные края, и кровь струилась из нее тремя тонкими ручейками. — Рана аккуратная, — констатировал Райдер. — Болит? — Нет, — ответил Стивер, разглядывая, скосив глаза, свою рану. — Я никогда не был особенно чувствительным к боли. Райдер достал из аптечки пузырек с дезинфицирующим раствором. — Я обработаю тебе рану вот этим, а потом забинтую. Это все, что можно сейчас сделать. Когда Райдер закончил, Стивер быстро оделся. — Скоро должна начать ныть, — предупредил его Райдер. — Плевать, я не буду обращать внимания. Райдер захватил с собой аптечку и отправился обратно в кабину. По дороге он успел заметить, что игры между Уэлкомом и темноволосой пышкой продолжаются. Он недобро взглянул на них, но не остановился. — Что с машинистом? — спросил его Лонгмэн. — Мертв, — коротко бросил Райдер и вошел в кабину, заперев за собой дверь. По радио его уже, видимо, давно и настойчиво вызывали. Он наступил на ножную педаль, включавшую микрофон. "Пелхэм, 123" слушает Центральную диспетчерскую. Прием". "Говорит Прескотт. Скажи мне, гад, за что ты убил машиниста?" "В одного из моих людей стреляли. По-моему, я вас предупреждал, как мы будем наказывать за это?" "Стрелявший нарушил наш приказ. Это была ошибка. Если бы вы сначала связались со мной, не пришлось бы убивать…" "Где деньги?" "В тридцати метрах от тебя на рельсах, сволочь ты бесчувственная!" "Даю вам три минуты на доставку. Условия прежние. Прием". "Ух, гадина! Попался бы ты мне! Я бы тебя…" "У вас ровно три минуты, — повторил Райдер. — Конец". Сержант Мисковски