"Это к делу не относится, — ответил он после небольшой паузы. — Я буду отвечать только на вопросы, имеющие прямое отношение к инструкциям. Такие вопросы есть?" "Нет". "Тогда даю вам десять минут. Когда все будет сделано, свяжись со мной. Прием". "Дайте нам больше времени". "Нет, — отрезал Райдер. — Конец". Клив Прескотт Прескотт почувствовал облегчение, когда командование Полицейского управления Нью-Йорка согласилось выполнить инструкции похитителей поезда. Хотя, конечно, выбора у них не было, но он знал полицейских, поскольку сам был одним из них и понимал, что иногда решения принимаются под воздействием секундных эмоций, случайных импульсов. В конце концов, полицейские тоже всего лишь люди. Своего рода. Он вскочил с места и быстро пересек зал. На другом его конце Фрэнк Коррелл, сидя за столом одного из своих диспетчеров, вел переговоры по радио. Вообще говоря, в зале было очень тихо. На других участках подземки все было спокойно. Прескотт похлопал Коррелла по плечу. Не оборачиваясь, тот продолжал говорить в микрофон. Прескотту пришлось сильно сжать плечо, на котором лежала его рука, чтобы начальник управления движением развернулся в кресле к нему. — Ни слова лишнего! — сказал ему Прескотт. — Слушай меня. Нами получены новые инструкции… — Плевать я хотел на всякие инструкции, — сказал Коррелл и, стряхнув руку Прескотта со своего плеча, снова повернулся к микрофону. Не в силах более сдерживаться, Прескотт отбросил полу своего кожаного пиджака и достал револьвер. В одно мгновение дуло уже смотрело прямо в лицо Корреллу. Окружной командир Окружной командир отдал приказ выполнить инструкции гангстеров, но одновременно принял свои меры: добрая дюжина детективов в штатском смешалась с толпой на станции "Саут Ферри", огромный полицейский контингент находился в состоянии готовности на поверхности. Затем, все еще чувствуя, что ничего не понимает, он решил посоветоваться с начальником транспортной полиции Костелло. — Ты понимаешь, что у них на уме? — Возможно, они хотят воспользоваться шестнадцатью оставшимися заложниками как прикрытием. Неужели подобные шутки возможны? — он покачал головой. — Нет, ей-богу, не знаю. Я сам никогда не выбрал бы туннель подземки для совершения преступления. — Но они-то выбрали, — заметил окружной, — а это значит, что у них есть какой-то продуманный план ухода. Они потребовали, чтобы мы включили напряжение и очистили путь. Это тебе о чем-нибудь говорит? — Очевидно, они собираются привести свой вагон в движение. — А почему именно до "Саут Ферри"? Начальник транспортной полиции помотал головой: — Будь я проклят, если понимаю. Может, все дело в реке? Лодка или гидросамолет? — "Саут Ферри" следует сразу за станцией "Боулинг грин". А что у нас после "Саут Ферри"? — Путь делает поворот на сто восемьдесят градусов и возвращается на "Боулинг грин". Не вижу, чем это им может помочь. К тому же, в конце поворота стоит поезд. Они попросту будут блокированы. Окружной командир повернулся к главному полицейскому комиссару, который стоял с озабоченным видом, но участия в беседе не принимал. Он дает мне свободу рук, подумал окружной, демонстрирует свою веру в подчиненных. Конечно, ведь славы все это никому не принесет. — Мы могли бы последовать за ними в другом поезде, — сказал начальник транспортной полиции. — Я знаю, мы обещали не делать этого, но… — Но разве наш поезд не будет автоматически остановлен с помощью реле, если он последует сразу же вслед за тем вагоном? — На путях для местных поездов так бы и случилось, но на линиях для экспрессов действует другая система автоблокировки. Может быть, преступникам это неизвестно? — Думаю, что известно, — ответил окружной командир. — Они слишком хорошо осведомлены о том, как действует подземка, чтобы не учитывать этого. Может быть, мы и рискнули бы следовать за ними по путям для экспрессов, но, если они об этом узнают, погибнет заложник. — Кроме того, у нас есть возможность следить за их перемещениями по контрольному демонстрационному табло в диспетчерской "Гранд Сентрал" до станции "Бруклин бридж". Затем контроль за движением поездов принимает диспетчерская "Невинз-стрит". — По этому табло можно точна определить их местонахождение? А момент, когда они начнут двигаться? — Да, мы будем знать, где они, в любой момент. К тому же, транспортные полицейские будут дежурить на каждой платформе. — О'кей, — согласился окружной, — давайте распорядимся вести постоянное наблюдение из диспетчерской и следовать за ними в поезде по пути для экспрессов. Возможно ли полное отключение освещения в поезде? — Да. — Хорошо. В экспрессе будет следовать инспектор Даниэлс со своей группой. На поверхности по всему маршруту пойдут полицейские машины. Однако я предвижу проблемы со связью. Из диспетчерской нужно будет передавать информацию нам, в Центральную, всем патрульным машинам. Дьявол! Нам придется послать двух людей в диспетчерскую "Гранд Сентрал", чтобы один по телефону информировал меня, а второй — Центральную. Тогда диспетчер будет освобожден для того, чтобы держать связь с патрульными машинами напрямую. В этой операции должны участвовать все наши машины и все полицейские до последнего человека. Блокировать все станции, все двери, все аварийные выходы. Кстати, сколько всего аварийных выходов? — По два на каждой станции. — Я хотел бы добавить только одно, — неожиданно вмешался комиссар. — Нужно действовать с предельной осторожностью. Помните о заложниках. Ни один из них не должен пострадать. — О да, конечно, — ответил окружной командир. Его внезапно пробрал холод. На стоянку опустилась тень. Толпа словно окоченела. Среди нее синими сосульками торчали шлемы тактических полицейских сил. И он вспомнил слова, сказанные им комиссару некоторое время назад. После всего этого он уже не будет прежним человеком. Да, это правда. Что-то важное умерло в нем в этот безумный день. Том Берри Внезапно включившийся полный свет застал пассажиров врасплох, и они испуганно заморгали, не зная, что думать. Яркое неоновое освещение сделало заметным то, что прятал полумрак: напряженные лица, подрагивающие губы, углубившиеся морщины, затуманенные страхом глаза. Том Берри заметил, например, что брюнетка гораздо старше, чем казалась еще минуту назад. Фигуры бандитов выглядели массивнее и более угрожающе. Впрочем, они и стали массивнее, вспомнил Том. На четверть миллиона долларов каждый. Дверь кабины открылась, и в вагоне появился главарь. Это вызвало среди пассажиров глухой ропот, а старик, который взял на себя роль полномочного представителя заложников, сказал: — Ну, вот и наш общий друг. Сейчас мы узнаем, что будет дальше. — Прошу внимания! — главарь сделал паузу, настолько точно рассчитанную, что Том Берри невольно подумал: он профессионал, привыкший командовать людьми. — Хочу сообщить вам, — продолжал главарь, — что через пять минут вагон придет в движение. Всем оставаться на своих местах и выполнять наши распоряжения. Повелительное наклонение, в котором изъяснялся этот человек, о чем-то смутно напомнило Берри. Ну конечно! Армия! Там это стандарт: "Всем построиться на плацу в 8.00… Всем встать!.. Штыки примкнуть!.." Вот мы и отгадали маленькую загадку. У главаря за плечами служба в армии и скорее всего не рядовым. Ну и что дальше? — Мы предполагаем вскоре освободить вас всех. А пока вы останетесь заложниками. Прошу помнить об этом и вести себя соответственно. — Раз уж мы все равно поедем, — сказал пожилой джентльмен, — не будете ли вы любезны высадить меня на "Фултон-стрит"? Не обратив на эти слова ни малейшего внимания, главарь снова ушел в кабину машиниста. Большинство пассажиров осуждающе смотрели на старика, возмущенные его легкомыслием. В ответ старик глуповато улыбался. Вот так, подумал Том. Приключение подходит к концу. Уже скоро пассажиры будут с облегчением вдыхать задымленный городской воздух и засыпать полицию противоречивыми и малодостоверными показаниями. Все, за исключением патрульного Берри, который даст четкое изложение событий и не будет ничего скрывать, пусть это грозит ему презрением коллег. Вскоре его с позором уволят в отставку. Что он будет делать тогда? Женится на Диди и будет вести жизнь домашнего революционера, скандируя хором с женой антивоенные лозунги перед телевизором? Младший из двух мальчиков начал всхлипывать. Мать старалась успокоить его: — Ну-ну, Брандон, не надо плакать. Парень громко запищал, что устал и хочет домой. — Тише, я сказала! — в шепоте матери явственно прозвучала злость. — Ты слышал, что сказал дядя? Тише! И шлепнула сына по попке. Диспетчерская "Гранд Сентрал" Поезда, стоявшие к югу от "Пелхэма, 123'', пришли в движение, что вызвало среди диспетчеров оживленные возгласы. Марино с усмешкой бросил взгляд за спину, зная, как не любит шума в диспетчерской Каз Доловиц. Но, конечно, Доловица больше здесь нет. Доловиц мертв, а это значит, что он, Марино, стал старшим. Что ж, он тоже шума не терпит. — На полтона ниже, пожалуйста, — сказал он, используя, сам того не сознавая, любимое выражение Каза. — Тишина в диспетчерской! Марино держал телефонную трубку, которая соединяла его с центром связи штаб-квартиры городской полиции. Рядом с ним сидела с непроницаемым выражением на темнокожем лице миссис Дженкинс, которая находилась на постоянной связи с группой оперативных дежурных транспортной полиции. — Пока ничего, — сказал Марино в трубку. — Они только что начали освобождать путь в направлении "Саут Ферри". — Понял, — отозвался дежурный.