— Показывайте дорогу, — сказал Малько. — Быстро! Не обращая внимания на "фийет-лало", Джон Райли наполовину высунулся из "тойоты". — Левее! — крикнул он. — Тут застрявшая машина. Малько сделал вираж и прибавил скорость. Почти ослепший от струй ливня Джон Райли как мог подсказывал, куда ехать. Впереди блеснули красные сигнальные огни: вереница машин застряла при въезде на бульвар Жан-Жак Дессалин, где лужи были слишком глубоки. Малько резко затормозил, и "тойота" пошла юзом. Несмотря на ливень, было по-прежнему жарко и душно. Машину буквально заливало. На полу плескалась вода. Малько был весь мокрый. Ему никогда не доводилось видеть такого потопа. — Нас догоняют! — крикнул Райли. "Мерседес" Амур Мирбале быстро приближался. Малько инстинктивно крутанул руль и свернул на авеню Гарри Трумэна, где было двухрядное движение. Проезжая часть бульвара была заасфальтирована лишь частично и изобиловала огромными ямами, но выбирать не приходилось. С криком: "Нет, нет, не туда!" — Райли схватился за руль, пытаясь повернуть машину на бульвар Жан-Жак Дессалин. Они промчались мимо рыбного рынка и въехали на авеню Гарри Трумэна. Малько взглянул на Райли: — В чем дело? — Там все затоплено, — пробурчал тот. — Нам не проехать — воды не меньше чем на метр… — Но и у них будут те же трудности, — ответил Малько. — Нам все равно некуда деваться. Перед ними было широкое, залитое водой пространство. Кое-где из воды торчали уличные фонари и полузатопленные автомобили. Авеню Гарри Трумэна больше походило на Женевское озеро, чем на улицу нормального города. Малько прибавил газу, поднимая фонтаны грязной теплой воды. Внезапно машина забуксовала: вода доходила уже до середины дверей. Джон Райли был прав. Малько взглянул в зеркало заднего вида: "мерседес" находился совсем близко. Он отчаянно нажал на акселератор. "Тойота" дернулась вперед, и ее левое переднее колесо обо что-то ударилось. Машину так сильно тряхнуло, что Малько стукнулся о Джона Райли. — Здесь земляная насыпь, — прокричал тот. — Надо на нее въехать! Выжимая из мотора все, на что он был способен, Малько взгромоздил "тойоту" на насыпь. Вода здесь доходила только до середины колес. Малько трудно было в это поверить: земляная насыпь в центре Порт-о-Пренса! Машина медленно поехала мимо кокосовых пальм. Иногда оба ее правых колеса полностью уходили в воду, и казалось, что оттуда уже не выбраться. Вцепившись в руль, Малько даже забыл о преследователях. Зато Джон Райли, высунувшись из машины, не спускал с них глаз. Слава богу, при такой тряске стрелять они не могли Ливень немного поутих, но потоки воды продолжали низвергаться на город с окружающих его холмов. Земляная насыпь кончилась. Малько притормозил. Находящаяся впереди часть бульвара превратилась в озеро грязи. Перед "тойотой" стояло несколько автомобилей, водители которых не решались продолжать движение, не имея столь серьезных, как у Малько, причин рисковать двигателем, который могло залить водой. Чуть дальше виднелся наполовину затонувший в образовавшейся трясине грузовичок. Его водитель и пассажиры сидели на крыше кузова, с философским спокойствием ожидая, когда вода начнет спадать. Сзади послышался рев мощного мотора: ''мерседес" Амур Мирбале приближался к ним в фонтанах воды. Одна из негритянок три раза выстрелила из пистолета. Пули подняли маленькие гейзеры рядом с "тойотой". Малько торопливо включил первую скорость и рванул вперед. Казалось, машина плывет по реке. Вода подступала к стеклам. Они ехали со скоростью менее десяти километров в час. Но и это продолжалось недолго: мотор опять забарахлил и умолк. Вода попала в распределитель зажигания. Джон Райли открыл дверцу и выпрыгнул наружу, погрузившись в воду по пояс. Малько последовал его примеру. Из остановившегося метрах в тридцати от них "мерседеса" выскочили две негритянки в мини-юбках. Амур Мирбале сделала попытку выехать на тротуар, где было меньше воды. Раздалась автоматная очередь. Малько и Джон Райли укрылись за "тойотой". Положение было скверное. Их пистолеты казались игрушками по сравнению с автоматами "фийет-лало". В этот момент Малько заметил "тап-тап", остановившийся метрах в десяти от них, на другом берегу огромной лужи. Малько показал на него Джону Райли. Машина на метр погрузилась в воду, но мотор ее работал. На крыше кабины был установлен деревянный гребень с надписью: "Новое Непорочное Зачатие". Если бы только можно было захватить этот "тап-тап" и развернуть его… — Надо к нему подобраться! — сказал Малько. Целясь в "мерседес", он расстрелял всю обойму своего пистолета, чтобы отвлечь "фийет-лало", и почти вплавь бросился к "тап-тапу". Джон Райли последовал за ним. У Малько было впечатление, что он переходит вброд реку. Не сообразив, в чем дело, пассажиры "тап-тапа" со смехом смотрели на двух пловцов. Догадавшись об их намерениях, Амур Мирбале дала задний ход, чтобы сманеврировать и проехать по той стороне бульвара, где стоял "тап-тап". Однако Малько уже вспрыгнул на его подножку и направил на шофера пистолет. — Разворачивайтесь — быстро! — приказал он. Лицо шофера стало мышиного цвета. Он открыл рот, пробормотал что-то нечленораздельное и выпрыгнул из кабины. Джон Райли уже подталкивал Малько в спину. Тот уселся за руль и лихорадочно попытался дать задний ход. Одна из девиц Амур Мирбале выпустила по "тап-тапу" длинную очередь из автомата. Малько услышал крики пассажиров, которые начали выпрыгивать и разбегаться во всех направлениях. Полегчавший "тап-тап", казалось, сейчас поплывет. Малько все-таки развернул его, и "Новое Непорочное Зачатие" тронулось к своей новой цели. "Мерседес" последовал за ними, в брызгах и пене. Покачиваясь, как корабль, "тап-тап" набирал скорость. На пути его следования воды было значительно меньше. Малько не спускал глаз с красного здания казино, до которого оставалось примерно полкилометра. Оттуда было лишь сто метров до посольства Соединенных Штатов. Внезапно "тап-тап" сильно накренился на правый борт. Малько попытался выровнять его, но было уже поздно: колеса попали в наполненную жидкой грязью рытвину. "Тап-тап" забуксовал. Они снова оказались в отчаянном положении. Следуя по тротуару вдоль огромной лужи, "мерседес" неумолимо приближался. Малько и Джон Райли выпрыгнули из кабины "тап-тапа" и, шлепая по грязи, побежали через широкий бульвар к переулку, который вел в центральную часть города. Только там, в одном из его жалких домов, можно было спрятаться от "фийет-лало" Амур Мирбале. Они еще не выбрались из лужи грязи, в которой находились по пояс, когда "мерседес" затормозил в двадцати метрах от них. Малько поднял пистолет и нажал на спуск. Раздался зловещий щелчок: в оружие попала вода. Он услышал радостные крики выскакивающих из "мерседеса" девиц-макутов. Еще секунда — и те расстреляют их в упор, как зайцев. — Смотрите! — вдруг услышал он хриплое восклицание Джона Райли. По переулку, к которому они бежали, на бульвар стеной катился грязно-желтый поток. Они инстинктивно прижались к ближайшей кокосовой пальме. Поток вырвался на бульвар, выворачивая камни, унося с собой мусор и ветки деревьев. Обняв пальму, Малько с Джоном Райли затаили дыхание. Поток мчался прямо на "мерседес"! Одну из "фийет-лало", уже прицелившуюся в них из автомата, смыло как соломинку. Амур Мирбале успела только приоткрыть дверцу, как "мерседес" приподнялся, несколько секунд проплыл, наподобие плота, затем перевернулся вверх колесами и со всеми своими пассажирками исчез в образовавшемся озере. Словно удовлетворившись этим результатом, поток стал ослабевать. Хлюпая по грязной воде, Малько и Джон Райли побежали к посольству. 20 Малько тщательно побрился "ремингтоном", смочил лицо лосьоном "Меннен" и постоял перед зеркалом, изучая свое отражение. Его золотистые глаза казались огромными на осунувшемся лице. Он взглянул в окно. После спасительного ливня небо постоянно было — безоблачным и ослепительно голубым. Уже десять дней он, как затворник, жил в этой комнате для гостей американского посольства. Из опасения быть похищенным он не решался выходить даже во двор. Амур Мирбале отделалась переломом руки и по-прежнему жаждала мести. Две ее "фийет-лало" утонули во время наводнения. Не будь Джона Райли, едва завуалированные угрозы гаитян, вероятно, возымели бы свое действие, и Гилпатрик уступил бы их требованиям выдать Малько. Посольство было окружено кордоном тонтон-макутов и несколькими бронетранспортерами. У Джона Райли состоялось бурное объяснение с послом, во время которого он, в частности, заявил, что действовал заодно с Малько и что если этого последнего выдадут гаитянам, он предпочтет разделить его участь. После многочисленных обменов телексами Государственный департамент официально объявил гаитянскому правительству, что Малько предоставляется политическое убежище. С тех пор Малько и Джон Райли делили стол и кров в американском посольстве. Гилпатрик с ними едва здоровался. Уцелевших сообщников Габриэля Жакмеля тонтон-макуты травили, как диких зверей. Труп одного из них, убитого перед воротами посольства при попытке прорваться на его территорию, в назидание непокорным целый день пролежал на раскаленной солнцем улице под охраной тонтон-макутов. Каждое утро в условленный час Малько звонила Симона, укрывшаяся в посольстве Доминиканской Республики, расположенном недалеко от гостиницы "Эль-Ранчо". Это стало их ежедневным ритуалом. Разумеется, каждый их разговор прослушивали — и так неловко, что иногда невольно разъединяли. Ее мягкий голос был для него единственной радостью. В его гаитянской авантюре эта женщина занимала особое место. Слушая по телефону ее теплый голос, он забывал о своей временной несвободе и о том, что, несмотря на небольшую удаленность друг от друга двух посольств — доминиканское находилось в Петьонвиле, а американское — в Порт-о-Пренсе, — между ними лежало расстояние большее, чем между континентами. Операция "Вон-Вон" заняла свое место в архивах ЦРУ. Постепенно отношения между Соединенными Штатами и Гаити нормализовывались. Оставалась нерешенной только судьба Малько. Официально он считался авантюристом, которому американское посольство предоставило политическое убежище и выдачи которого ежедневно требовали гаитянские власти. Малько знал, что Фрэнк Гилпатрик упорно пытается добиться от Амур Мирбале разрешения на его выезд из страны. Гаитяне требовали за это миллион долларов. В телефонной трубке раздался щелчок: их разговор с Симоной прервали. Наверное, прослушивавший их тонтон-макут был строгих нравов. Постучав в дверь, в комнату вошел Гилпатрик. Он обливался потом, но пиджака и галстука не снимал. Привычка: гаитяне придавали большое значение наличию галстука. На официальные церемонии можно было явиться босым, но непременно в галстуке… Гилпатрик враждебно посмотрел на Малько и коротко сообщил: — Все в порядке! Сердце у Малько забилось быстрее. — Вы хотите сказать… — В воскресенье вы летите прямым рейсом в Нью-Йорк самолетом авиакомпании "Америкэн Эрлайнз". Гаитяне получат за это шестьсот тысяч ампул противомалярийной вакцины. И мы еще должны будем дать сто тысяч долларов наличными типу, который подпишет необходимые документы. Малько не верил своим ушам. Он только недавно отправил Александре письмо, в котором предупреждал, что скорее всего проведет на Гаити всю зиму. — Спасибо, — сказал он. — Это замечательно. Мне очень нравится в вашем посольстве, но в моем замке мне будет лучше… В комнату вошел Джон Райли. Гилпатрик сразу же направился к двери. — А Симона? — вдогонку спросил его Малько. Впрочем, адресуя этот вопрос прежде всего самому себе. Как вывезти ее с Гаити? Над этой задачей он ломал голову все дни своего пребывания в посольстве. — У меня есть один план, — сказал Джон Райли. — Рискованно, но может выгореть. Во всяком случае, если вы хотите ее вызволить, другого способа просто нет. Суть вот в чем: Симона якобы умирает. Доминиканцы кладут ее в гроб и быстренько договариваются с похоронным бюро о захоронении тела на кладбище в Петьонвиле. Вместо этого служащие похоронного бюро за маленькую пачку гурдов привозят ее сюда. Мы засовываем гроб в грузовик, который перевозит дипломатический багаж, и вы получаете его в Нью-Йорке. — А как… — начал Малько. — Будьте спокойны — я не сумасшедший. Способ простой: она выпьет "кономбр-зомби" — вудуистское снадобье. Именно с помощью этой штуки деревенские хум-ганы "фабрикуют" зомби, чтобы произвести впечатление на крестьян. Симону это погрузит в состояние каталепсии. Определить, что она на самом деле жива, будет очень трудно — для этого потребуется серьезное исследование… Ну а потом достаточно будет дать ей соответствующее противоядие. Несколько дней она еще будет находиться в легкой прострации, а затем все придет в норму… Что вы об этом думаете? Малько пока ничего об этом не думал. Предложение было слишком неожиданным. — А кто констатирует смерть? — Врач доминиканского посольства. Он в курсе дела. И макутов на дух не переносит. — Но есть еще Амур Мирбале. Такая внезапная смерть вызовет у нее подозрение. Райли лукаво улыбнулся: — Вовсе нет. Судите сами: Симона узнаёт о вашем отъезде, в то время как сама она обречена оставаться здесь до скончания века. Она приходит в отчаяние и проглатывает упаковку снотворного. Обычное самоубийство. Ну а поскольку все телефонные разговоры прослушиваются… Выглядело как будто убедительно. Малько мысленно взвешивал все "за" и "против". Пожалуй, задумано хитро. — А Симона в курсе? — спросил он. — Пока еще нет, но скоро будет. Если вы согласитесь. Я все устрою с помощью нескольких надежных друзей. Малько больше не колебался. Кто не рискует, тот не выигрывает. — В служащих похоронного бюро вы уверены? — Абсолютно. — Ну хорошо, — сказал Малько. — Передайте ей, что я согласен.