— Кто вы такой будете? Хилари никак не улыбалось попасть от них в зависимость. — Я — полковник Крисп. — Прошу, прощения, сэр, — пробормотал Джефф. — Вы прошли б в соседнюю комнату, сэр. — Мне не привыкать быть под огнем, — хрипло ответил Хилари. — Оно и видно, сэр. Но вы ж понимаете — тогда лучше лечь на пол. — Отнюдь. Это смотря какого огня ожидать. — Они — народ отпетый, — вставил второй полицейский. — Никак арабы? — Насколько нам известно, да. Снова наступило молчание. Полицейские присматривались к цели. — А кто хозяин? — Мой друг. Милейший человек — Хилари Глэсп. Вот пожалеет, что пропустил такое. Спец по Ближнему Востоку. Как раз сейчас в Америке лекции по нему читает. Вот юмор-то! Стены квартиры в доме напротив осветил луч фонаря. — Слава богу, они еще там, — пробормотал Хилари. — Почему, сэр? — поинтересовался Джефф. — Разве неясно? — Хилари даже не потрудился скрыть раздражение. — Выпусти их полиция оттуда — и не избежать уличного боя, при котором могут пострадать невинные. Нельзя их выпускать, это все равно что дать растечься заразе. — Улица оцеплена. — Но здесь живут люди. Случись что сейчас — и все полезут к дверям и окнам именно потому, что она оцеплена. Народ же любопытный до чертиков… Слова Хилари перебил одиночный выстрел. Напрягшись, Джефф медленно привинтил какую-то чашечку на ствол автомата. Автоматная очередь хлестнула по улице из окна "Сидарекса". Донеслись вскрики — такие обрывистые, что и не понять, где кричали. В рации Джеффа внезапно затрещал чей-то голос. Джефф выстрелил гранату со слезоточивым газом. Выстрел поразил цель. Снова крики, ругательства и женский вопль. А затем — кашель. Пальба усиливалась, а в рации все трещал голос. — Давай! — скомандовал вдруг Джефф. И оба полицейских открыли огонь из окна Хилари по затемненному офису на другой стороне улицы. — Может, уделаем, если повезет, — буркнул Джефф. Ответный огонь обрушился на комнату Хилари, пули крошили ее убранство, сбивали картины, впивались в стены. — Вас не задело, сэр? — кричал Джефф. — Почему не стреляете? — кричал Хилари. — Огонь! Он был просто бесподобен в роли разъяренного полковника Криспа. Джефф и его напарник делали, как сказано, пока голос в рации не завопил вовсю. — Прекратить огонь! — скомандовал Джефф. Внезапно наступила тишина. Затем на другой стороне вспыхнул свет. Лампочка чудом уцелела. В ее бледных лучах появился полицейский. Он смотрел под ноги и шел очень осторожно. — Все кончено, — объявил Джефф. — Можно зажигать свет, сэр. Хилари щелкнул выключателем. Безрезультатно. Под его подошвами скрипело битое стекло. — Сшибли мне лампочку, — прорычал Хилари. — А вы им — нет. — Зато мы их сшибли, — возразил Джефф. — А они нас — нет. — Что да, то да, — согласился Хилари. Крисп ведь был не болван, но просто человек действия. Практически мыслящий человек. — Платить за это все кто будет? — Акт составят, рапорт подадут. — И жди потом черт-те сколько! Просто не представляю, как я все это скажу Глэспу. — Будут приняты соответствующие меры. — Соответствующие чему? — Ну, вы же понимаете, сэр. Соответствующие. Как положено. Выпала сегодня невезуха господину Глэспу, это уж точно. — Ну-ну. — Хилари позволил себе подпустить в голос смешливую нотку. — Хотя, если подумать, Глэсп ведь расстроится, что пропустил потеху. — Потеху? — А то нет! Снайперы ушли, отказавшись от не очень настойчивого приглашения выпить чаю, и Хилари остался один. Он принес с кухни стремянку и запасную лампочку, затем зажег свечу, которую держал на всякий случай. Неровный и печальный язычок пламени осветил выщербленные пулями стены и потолок, с которого местами осыпалась штукатурка, две сорванные автоматной очередью со стен картины, разбитый торшер у камина. Комнате изрядно досталось. Занятное, что и говорить, вышло дело, но отнюдь не так, как он планировал. И следа не осталось от олимпийского спокойствия, с которым Хилари намеревался дергать за веревочки, заставляя марионеток развлекать исключительно его самого. Пришлось делить Королевскую ложу с незваными гостями, да еще нежданно-негаданно подставляться под пули. А теперь изволь заниматься страховкой и всей прочей тягомотиной. Пора было срочно избавляться от полковника Криспа и вернуть в изувеченный дом ошеломленного Хилари. Его вдруг потянуло уйти отсюда, пусть хоть в кино, лишь бы отключиться. Передышка позволит вновь заработать вдохновению, освободив его от пут раздумий о событиях, навалившихся столь удушающим грузом. Он, вообще-то, не любил кино — разве чтобы время убить. Мораль древних законов, по которым добродетель вознаграждалась, а порок карался по заслугам, казалась ему столь нежизненной, что могла даже отвратить от нее ту таинственную семью, которой кино и стремилось угодить, рисуя мир, совершенно ненормальный для окружающей нас печальной действительности. Деланный оптимизм казался Хилари чуть ли не чем-то непристойным. Да и недавние события никак уж не добавили красок в его восприятие, а уж розовых — тем паче. Нет, просто необходимо было дать себе передышку. Задув свечу, Хилари собрался уходить. Улица все еще была оцеплена, кругом стояли полицейские. Ну, ничего, решил Хилари, уже стемнело, можно рискнуть. Подойдя к двери, он посмотрел в глазок. В полутемном коридоре болтался какой-то тип. Хилари заметил его, потому что тот курил. — Кто там? — В голосе Хилари звучало раздражение. — Эрни Баск. — И человек назвал газету, которой Хилари передал первое сообщение от имени "Мучеников Семнадцатого Сентября". — Что вам нужно? — Заснять следы перестрелки. — Это невозможно. — Так, по-вашему, общественность не заслуживает права знать? — К чертям общественность. И вы катитесь к чертям. Тоже мне — представитель общественности нашелся. — А вы кто? Господин Глэсп? — Нет! — Хилари в отчаянии зажмурился. Куда теперь девать полковника Криспа? — Если вам так уж необходимо знать — я друг господина Глэспа. И впустить вас в квартиру без его позволения не могу. — Когда он вернется? — Не могу сказать. — Ему известно, что произошло? — Да, я сумел с ним связаться. — А где он? — Был в Америке. — И сейчас еще там? — А вам-то до этого что? — Подробности для статьи нужны.