— Какие вопросы? — Ты знаешь Бенедикта Куна III? Это предварительный вопрос. Он не в счет. — Ты употребил неверное время. Я знала его. Он умер. Ты прочитаешь сообщение на первой странице. Задавай следующий вопрос и помни, что он уже входит в счет. — Хорошо. Кто та блондинка, за которой он ухлестывал? — Ухлестывал? Перси, ты возводишь поклеп на мертвеца. — Никогда. Я верю в привидения. Только вчера я видел их вместе в баре "Нормандия". Правда, не очень явственно. В этом заведении спичку нужно зажечь, чтобы посмотреть на собственные часы. — Можно угощать даму мартини и не ухлестывать за нею. Может быть, это его кузина, бывшая одноклассница или что-то в этом роде? — У меня другие сведения. Из самых достоверных источников. Впрочем, не об этом речь. Дело в том, что я ничего не могу узнать об этой женщине. Не знаю, кто она или даже как начать ее розыски. — Ну от меня ты этого не узнаешь. А кто поручил тебе это? — Никто, просто упражняюсь. — Вот и иди упражняться куда-нибудь в другое место. Черт побери, Перси, ведь я занята. — Ее зовут Мирна, это все, что мне известно. — Значит, тебе известно больше, чем мне. Если у него и была другая женщина, я об этом ничего не знаю. Должно быть, Бенни это тщательно скрывал. — А что он вообще был за человек? — Солидный господин. Добропорядочный. Немного занудный. Этим и объясняется мой скептицизм. Не могу представить себе Бенни в цветнике наслаждения. — Да брось ты. Слыхала анекдот о дьяконе и сопрано? — Расскажешь мне за ужином. Кстати, есть еще одно обстоятельство, которое заставляет меня усомниться в этой истории. Последний год Бенни очень следил за своим здоровьем. Мотор барахлил. Лежал в больнице после сердечного приступа. Строгая диета, пораньше в постель и все такое прочее. Бенни очень дорожил своей особой. Гимнастика с блондинкой сюда плохо вписывается. — Ты не видела эту блондинку, а я видел. С такой чем раньше в постель, тем лучше. — Блондинки обманчивы. Всякий тебе скажет, что рыжие куда лучше. Испарись, Перси. Жди меня в баре. Я подумал, что свидание с Гетти стоит омара. Так оно и оказалось. Кто была эта Мирна? Шантажистка? По-видимому. Привидение? Скорее всего так. Но кем бы она ни была, куда же она, черт бы ее побрал, подевалась? Где была сейчас? Просто сгинула, растворилась, как струйка дыма? Никто не знал ее полного имени, местожительства. Никто не видел ее вместе с Бенедиктом Куном. Да и вообще никто, кроме меня и бармена, ни разу не видел ее. Было от чего прийти в отчаяние. Все это было необъяснимо, просто неправдоподобно. Не запомнить такую женщину было невозможно. Это говорил бармен, да и я так считал. Загадка эта мучила меня постоянно. Я не мог выкинуть ее из головы, но и решить не мог. Я размышлял над ней, как только у меня появлялся свободный часок, но все безрезультатно. Быть может, Бенедикт Кун убил ее, избавился от тела, а потом в припадке отчаяния, страха и безнадежности покончил с собой? Эта мысль пришла ко мне ночью, и я даже привстал с постели. Затем, однако, мысленно обозвав себя идиотом, улегся снова. Никто еще не слыхал о самоубийце, который, выстрелив себе в затылок, потом избавился бы от пистолета. Возможно, у полиции имелись ответы. Быть может, они сумели добиться успеха там, где я его не достиг? В целях сохранения своего душевного здоровья я решил узнать об этом. На следующий день я направился в полицейское управление и застал Брэди Болдуина за письменным столом в комнатушке едва ли просторнее, чем моя собственная приемная. Если он и не был счастлив лицезреть меня, то, по крайней мере, встретил весьма дружелюбно. — Присаживайся, Перси, — пригласил он. — Что тебя беспокоит? — Мирна, — ответил я. — Меня тоже. — Ты хочешь сказать, у тебя ничего на нее нет? — Ничего. — Он потер свой лысый череп и недовольно покосился на меня. — Знаешь, мне начинает казаться, что она существует только в твоем воображении. Сколько мартини ты тогда выпил? — Ни одного. Только два стакана пива. Брэди, я видел ее. Она там была. Она встретилась с Бенедиктом Куном, и они уехали вместе. — Ну хорошо, Перси, хорошо. — Он вытянул руки и поднял брови. — Но где она теперь? — Я надеялся, что ты это мне скажешь. — Не могу. — А ты уверен, что вы проверили все что можно? — Все железнодорожные и автобусные станции, аэропорт, отели, мотели и квартиры, сдающиеся внаем. Ребята из полиции графства объездили всю округу, опрашивая всех подряд — может, кто ее видел, подвозил и т. п. Продолжать? — Извини, Брэди. Просто я очень расстроен. Как далеко от города вы обнаружили его машину? — Не очень далеко, но уже в пределах юрисдикции графства. Задействована национальная гвардия штата. Как я тебе уже говорил, Бенедикт Кун был найден за рулем. Тело сползло к дверце. Лежал головой вперед. Крови мало. Немного запеклось на волосах вокруг раны — вот и все. Это же было в газетах, Перси. — Я знаю, хотел услышать это от тебя. Когда он был убит? — Должно быть, вскоре после того, как ты их потерял. Следователь говорит, где-то между двумя и пятью часами. Ты же знаешь этих ребят. Никогда не заставишь их сказать точно до часа. Точные, как метеорологи. Благодаря тебе мы знаем, что было уже порядочно за три. Возможно, после четырех. — В газете написано, что его обнаружил агент по продаже недвижимости. — Верно. Ему принадлежит земля, расположенная дальше, за тем местом, где кончается дорога. Он планирует продолжить строительство этой дороги. Он и представитель фирмы-подрядчика выехали осмотреть место. — Я что-то не очень хорошо представляю себе это место. Куда выведет эта дорога после завершения строительства? — Никуда не выведет. Ее конец упрется в поле для игры в гольф, принадлежащее загородному клубу "Сидервейл". Так будет удобнее добираться до верхних участков поля. Кстати, членом этого клуба был Бенедикт Кун. Миссис Кун была там в день его убийства. Она играла в гольф со своим родственником Мартином Фармером, а потом они остались поужинать в баре клуба. Это был солнечный день после дождливого, помнишь? — Так, значит, они были там? Я попытался дозвониться к ней, но не смог ее застать. — Да, действительно. Мы проверяли, ведь таков порядок. Их видели на поле для гольфа и в баре, а автомобиль Фармера видели припаркованным на стоянке. У него одна из последних моделей. Там у них работает один парень, подстригает кустарник и убирает мусор. Так вот, ему эта машина особенно врезалась в память. Там "полный набор". — "Полный набор"? — Ну да, как в покере. На номерном знаке. Парнишка этот явно не семи пядей во лбу и развлекается тем, что пытается найти выигрышное сочетание. У Фармера три шестерки и пара троек. Это в самом деле была его машина. Автоинспекция подтвердила. — Ну что же, вы неплохо поработали, аккуратно, но на Мирну нас это не выводит. — Да не думай ты об этой Мирне. Мы работаем над решением этой задачи, и тебе не следует вмешиваться. — Благодарю. — Я понял, что разговор закончен. Встал и вышел. Я удалился, и с помощью различных ухищрений мне удалось в течение дня удерживаться от мыслей о Мирне. Но когда пришло время идти спать, эти мысли вновь начали беспокоить меня. Я попытался думать о ком-нибудь другом, а именно о Гетти, но это не помогало. Лежа на спине и вглядываясь в темноту, я предоставил свободу своим мыслям и вновь прокручивал события, происходившие в баре "Нормандия". Я снова видел, как Мирна усаживается на табурет, видел, как она подносит бокал с мартини к лицу, лишь смутная тень которого отражалась в затемненном зеркале. Вот вместе с Бенедиктом Куном она быстро пересекла холл гостиницы, и я видел ее спину. И все. И все? Нет, не совсем. Ведь я слышал ее. Я слышал четкое стаккато каблучков-шпилек о мраморные плиты холла и одновременно, будто слабое эхо, другие звуки. Вернее, не другие, а те же самые, но в другое время и в ином месте. А именно: дождливым днем совсем недавно, в вестибюле перед моей приемной. У каждого человека свой особый ритм походки, и, если вы располагаете парой больших чутких ушей, вы без особого труда сумеете отличить этот ритм. Я готов был поручиться, что вестибюль перед моей приемной и холл гостиницы "Стаффорд" пересекал один и тот же человек. Но зачем? Задавая себе этот вопрос, я почувствовал, как у меня от волнения мурашки по спине поползли. Зачем понадобилось Дульчи Кун надевать белокурый парик, туфельки на шпильках, очки от солнца, столь вызывающе подчеркивать свою сексапильность, и все лишь для того, чтобы встретиться со своим собственным мужем в модном баре? Ответить на этот вопрос было очень просто. Мало ли жен встречается с мужьями в самых различных местах, преследуя самые различные цели. Что касается париков, то женщины, которые могут себе это позволить, меняют их в наши дни, как шляпки. Они меняют цвет своих волос в угоду своим настроениям и в тон одежде. Более существенным было вот что: она лгала про шантажистку, которой, весьма вероятно, вообще никогда не существовало, и зачем ей понадобилось, чтобы некий Перси Хэнд стал свидетелем подозрительной встречи в полуосвещенном баре, выбранном именно по этой причине. Вопрос этот состоял из двух частей. Ответ на первую был очевиден даже для меня. Она выдвинула на сцену сексапильную блондинку с целью отвлечь подозрение от лиц, на которых оно в ином случае могло бы пасть. Ответ на вторую часть вопроса также был ясен как день. Суть его состояла в том, что Перси Хэнд, державший свою контору где-то на задворках и имевший в своей работе больше проколов, чем удач, был идеальным человеком для умной женщины, замыслившей убийство. Ответ этот мне не нравился, он был обиден, но деваться было некуда. Ничего лучше я придумать не мог. Но погодите-ка минутку, ведь Дульчи Кун находилась в это время в загородном клубе "Сидервейл". Она играла в гольф, пила коктейли в баре и рано поужинала вместе со своим кузеном. Это подтвердили свидетели, и эти свидетели удовлетворили взыскательного Брэди Болдуина, которого нелегко было удовлетворить. Быть может, я ошибался? Быть может, большие уши и крохотный мозг старины Перси подвели его? Ведь в прошлом такое уже случалось. Однако, лежа в постели и мысленно анализируя звуки женских шагов, делая скидку на различия, объяснимые тем, что в одном случае небольшие каблучки стучали по паркету, а в другом — шпильки — по каменному полу, я пришел к твердому убеждению: в обоих случаях это был один и тот же человек. Дульчи Кун. И вдруг меня осенила еще одна блестящая идея. Точнее, это была не идея, просто в памяти всплыла одна вещь, которая в данных обстоятельствах могла иметь важное значение, а могла и не иметь. Однако эта идея заставила меня встать с постели и в темноте набрать номер, который я мог набрать на ощупь. На другом конце линии зазвонил телефон. Звонил он долго, а я все ждал и ждал. Наконец заспанный раздраженный голос пробурчал: — Вы не туда попали, положите трубку. — Погоди минуту, Гетти, — сказал я. — Не вешай трубку. — Кто это? Похоже, ты, Перси? Ушам своим не верю. — Перси, кто же еще. — Черт бы тебя побрал, Перси. Три часа ночи. — Гетти, я только хочу задать тебе один простой вопрос. — Ответ будет отрицательным. Я слишком молода, а ты чересчур беден. Ничего не получится. — Как скажешь. А теперь, может быть, ответишь на мой вопрос? — А ты его еще не задал, как же я могу на него ответить? — Так вот. Какой болезнью сердца страдал Бенедикт Кун? — Откуда я знаю? Их что, много? — Согласно последним данным науки — несколько. Ты можешь узнать.