— Я первый раз здесь и не знаю ваших порядков. — Да порядки везде одни. Если хотите, я могу заказать вам столик, — предложила Альбина, заканчивая складывать на тележку использованную посуду. — Если вам не трудно, — сказал Сергей, подсчитывая в уме, во сколько ему обойдется это предложение и свои скромные финансовые возможности. — Кстати, вас можно поздравить? — С чем? — Говорят, у вашей машины за ночь колеса выросли. — Вы хотите сказать, что кто-то почувствовал угрызения совести и решил поставить их на место? — Что, еще не видели? Сходите посмотрите. — Действительно, что я сижу, — журналист допил кофе и встал. — Подобное чудо надо лицезреть своими глазами. — Ну, а как насчет столика? Заказать вам? — Обязательно. Я вечером зайду. Николаев обошел вокруг машины. У его "ласточки" действительно "выросли" за ночь колеса. Директор гостиницы, похоже, был человеком слова и в какой-то степени кудесником, сказал, что колеса завтра будут, и они появились, как по мановению волшебной палочки. Странно это, странно это… Журналист нагнулся и потрогал покрышку. Он хоть и не разбирался в резине, но это явно были не его шины, да и диски у него были ржавые, местами погнутые, а эти сияли свежей краской, как только что с завода. Может, подобным образом ворюги как-то хотели искупить свою вину? Сергей с сожалением подумал, что зря не сфотографировал свою старушку на березовых чурбачках, ведь, если рассказать, никто не поверит. Он открыл машину. На сиденье водителя лежал листок с отпечатанным на ксероксе рекламным текстом: "Установка на колеса болтов с секретом — лучшая защита от воров. Болты вы можете приобрести на любой автозаправочной станции или на станциях автосервиса. Цена комплекта 10 рублей". Шутники чертовы! А вообще-то, они правы, давно надо было разориться и поставить "секретки" на колеса. Журналист завел машину, сделал круг вокруг гостиницы и направился в сторону рыболовецкого колхоза. Отдел техники безопасности находился на территории рыбпорта. Сергею пришлось долго плутать между огромных гор уже окаменевшей соли, штабелей старых бочек, ящиков и бухт толстых просмоленных канатов, прежде чем он наткнулся на небольшой домик, на двери которого висела табличка "ОТБ". В отделе находились два человека. В тот момент, когда Николаев вошел, они о чем-то громко спорили между собой и даже не расслышали стука в дверь. Увидев постороннего, оба мужчины тут же замолчали и разошлись в разные стороны. — Здравствуйте, — Сергей сделал вид, что ничего не заметил. — Мне нужен товарищ Рудзитис. — Я Рудзитис, — сказал коренастый мужчина в расстегнутой на груди рубашке, из-под которой выглядывала тельняшка. — Новенький? На работу устраиваешься? — Нет, я журналист и хотел бы с вами поговорить. При слове "журналист" разгоряченное спором лицо мужчины вдруг застыло и, в буквальном смысле на глазах, посерело. — Дело в том, что наша газета хотела бы дать статью о моем коллеге Николае Ирбе. Мы знаем, что незадолго до смерти он беседовал с вами. Может, вы припомните, о чем шла речь, ваши впечатления. Мне приходится по крохам собирать материал о нем. — У вас есть какой-нибудь документ, подтверждающий, что вы действительно журналист? — вдруг глухо спросил Рудзитис. — Да, конечно, пожалуйста. Он долго изучал красную книжечку, затем вернул Николаеву и сказал: — Я не помню, о чем мы с ним говорили. Наверное, о технике безопасности лова в… — Стоявший у окна мужчина кашлянул, и Рудзитис мгновенно осекся. — Не помню, не хочу врать. — Хорошо, — Сергей понял, что в присутствии третьего лица вряд ли можно рассчитывать на получение какой-либо достоверной информации, он вырвал из блокнота листок и написал телефон. — Я остановился в гостинице. Позвоните, если что-нибудь вспомните. Мне это очень важно. — Не обещаю. После посещения отдела техники безопасности Николаев заехал в редакцию, взял там найденный Светой блокнот Ирбе и направился по второму адресу. На трехэтажном здании была прикреплена табличка "Улица Курортная, 34". Отыскав в висящем в подъезде списке жильцов фамилию Римкас, Сергей поднялся на второй этаж и позвонил в четвертую квартиру. Дверь открыла женщина лет тридцати пяти. — Вам кого? — спросила она, кутаясь в длинный махровый халат. — Мне нужна Тамара Александровна. — Я Тамара Александровна. Проходите. Извините меня за такой вид, но я на больничном. Присаживайтесь. Вы по какому делу ко мне? — Дело в том, что я друг и коллега Николая Ирбе. Вы знали его? — Да, конечно. Я работаю инженером в лаборатории и делала ему кой-какие анализы. — Вы слышали, что Николай погиб? — Да, — кивнула женщина. — Я даже присутствовала на похоронах. — Вы одна из последних, с кем встречался и говорил Николай перед смертью. Мне крайне важно знать, зачем ему нужны были анализы и о чем он еще спрашивал вас? Постарайтесь припомнить все. — Ну, если это действительно так важно для вас, — Тамара Александровна поудобней устроилась в кресле, — я постараюсь. Я училась с его женой в одном институте и через нее познакомилась с ним. Я знала, что он работает в газете и пишет статьи об экологии. Где-то месяца три назад он пришел к нам в лабораторию и попросил сделать анализы проб воздуха и воды. Наш заведующий, жуткий перестраховщик, позвонил руководству комбината и попросил у них разрешение на проведение этих работ. Начальство, естественно, строго-настрого запретило. Николай тогда обратился ко мне, и я, в частном порядке, после работы, помогла ему. Второй раз он попросил меня сделать анализы недели за две до смерти. — Что это были за анализы? — Первый раз был общий анализ проб воздуха и воды на содержание различных вредных веществ. — И что у вас получилось? — Содержание некоторых вредных элементов и соединений превышало предельно допустимые нормы в несколько раз. Хлора, например, почти в двадцать раз, двуокиси азота в пятнадцать. Второй раз он попросил сделать анализ проб воздуха и воды на содержание иприта. — Иприта? — удивился журналист. — Да, иприта. Я никогда не делала подобных анализов, и мне пришлось перерыть целую кучу книг по гражданской обороне. В воздухе я ничего не нашла, а вот в воде обнаружила следы иприта. — Он не рассказывал, где брал эти пробы и для чего? — Нет. — А вы не вспомните числа, когда он приходил с этими пробами? — Надо посмотреть. — Женщина встала и подошла к висевшему на стене красочному календарю. — Последний раз он был перед майскими праздниками, числа двадцать седьмого апреля, а первый раз девятнадцатого-двадцатого февраля. Точно, Николай пришел, а мы еще собирали деньги для подарка нашим мужчинам. — О чем он еще говорил с вами, спрашивал, рассказывал? — Он интересовался воздействием хлора и иприта на организм людей, но я не специалист в этой области и ничего толком не могла ему сказать. — А почему он интересовался ипритом? Ведь это боевое отравляющее вещество. — Не знаю. Извините, я что-то очень устала. Больше ничего не помню. — Это вы, Тамара Александровна, меня извините, — Сергей встал и сунул блокнот в карман, — что я имел наглость вторгнуться в жилище больного человека и устроить ему допрос с пристрастием. Большое вам спасибо и выздоравливайте побыстрей. До свидания… Да, чуть не забыл. Вы не помните, Николай пользовался для записи вашего разговора небольшим диктофоном? — Нет. Прежде чем отправиться по третьему адресу, Николаев прошелся по центру и сделал несколько снимков. Городок был необычайно красив и ухожен. Обилие зелени, цветов, красочной рекламы, сверкающие чистотой тротуары и пешеходные дорожки — все это вызывало приподнятое чувство, которое было сродни ощущению праздника. Хотелось забыть все дела и окунуться в свободно текущий мимо поток отдыхающих. Посидев немного на скамейке и погревшись на солнышке, Сергей тяжело вздохнул и направился к машине. Предстояло еще два визита. На улице Комсомольской дверь открыла девочка двенадцати лет. — Здравствуйте, — поздоровалась она. — Здравствуй. Здесь живут Борисовы? — спросил журналист. — Я сейчас позову бабушку. В прихожей появилась полная женщина с полотенцем через плечо. — Добрый день, — сказала она. — Вам кого? — Я хотел бы видеть Борисовых. Я из редакции газеты. — Проходите. У нас уже были месяц назад из газеты. Молодой человек к Вячеславу Семеновичу приходил, на магнитофон его записывал. В книжке Ирбе напротив номера телефона стояли две буквы: "В.С.", похоже, что Николаев был на верном пути. — Да, я тоже к нему. — Ой, как жалко, — всплеснула руками женщина, — а он только позавчера в море ушел. — А когда вернется? — Да уж теперь не раньше, чем месяцев через пять. В Атлантику пошли. Вот какая незадача. Вы, значит, к нему тоже насчет этих бомб.